— Благодарю вас за сведения. В ближайшие дни я дам о себе знать. Сдается мне, скоро наши птички будут в клетке.
Порывистый ветер, предвестник осенних бурь, хозяйничал в сучьях бука, срывал листья с ветвей и катил их по газонам. Стремительные клочья облаков затягивали узкий серп луны. Ее тусклый свет, мерцавший на белых стенах дома и на пластинах покатой шиферной крыши, словно сдуло ветром. Большой дом стоял темный, погруженный в сон. Только деревянный ставень на окне приемной комнаты доктора Николаи выстукивал в ночь нескончаемые истории болезней да две сросшиеся сосны на соседнем участке кряхтели и стонали под порывами ветра.
От густой тени розовых кустов отделилась темная фигура, она мелькнула вдоль стены, завернула за угол террасы и поднялась по пологим ступеням к зимнему саду. Тихо стукнуло разбитое стекло, темный клубок пролетел и шлепнулся в пышное цветение выбеленных луной георгинов. Звякнул ключ. Дверь подалась бесшумно, и темная фигура исчезла в зимнем саду. Осторожно, ощупью пробиралась она между плетеными креслами и буйно разросшимися декоративными кустами, скользнула через озаренный луной холл и торопливо поднялась на второй этаж. Толстый половик в коридоре заглушал шаги. Достигнув предпоследней двери на левой стороне, она тихо нажала дверную ручку и скрылась в комнате. Вспыхнул притененный платком свет карманного фонарика, рассеялся по комнате, мельком задел кровать, стол, стулья, обежал стены, на которых висели в узких рамках фотографии наиболее знаменитых марок автомобилей. Достигнув открытой полки, световое пятно помедлило, затем перепрыгнуло на узкую и невысокую дверцу, за которой в чердачной каморке помещалась фотолаборатория. Потом начался приглушенный стук.
В соседней комнате рука нащупала кнопку настольной лампы. Под розовым абажуром вспыхнул, свет, и Карла Фогель в чепце и полосатом ночном балахоне выпрямилась как струна и приложила ухо к стене. Множество непонятных звуков коснулось ее слуха: шорох, звяканье, тихий скрежет. Она решительно вылезла из постели, тощими ногами нащупала шлепанцы, накинула махровый халат и вышла в коридор. Дверь за собой она не закрыла. Широкая полоса света упала на половик и противоположную стену. Карла осторожно приблизилась к соседней комнате, нагнулась к замочной скважине, прислушалась. Загадочный шум продолжался. Она хотела войти, уже протянула руку, но, охваченная сомнением, передумала. Робко постучав в дверь, она спросила приглушенным голосом:
— Дитер, это ты? Что с тобой?
Звуки за дверью тотчас затихли. Воцарилась зловещая тишина. Карла слегка тронула дверную ручку, потом нажала. Дверь чуть приоткрылась с негромким, словно недовольным, скрипом. Приглушенный крик, испуганный и в то же время злобный, раздался из комнаты. Дверь рванули изнутри, и в замке повернулся ключ. Карла отпрянула. Леденящий страх сковал ее тело. Она беспомощно огляделась, закрыла лицо руками, мысли метались как перепуганные куры.
В комнате тем временем поднялся яростный шум: со свистящим звуком рвалась материя, что-то с грохотом рухнуло на пол, затем посыпались книги с полки. За дверью больше не стремились приглушить звук. Напротив, казалось, что там вознамерились по кусочкам разнести комнату и в щепки изрубить мебель. Карла не сводила с двери расширенных ужасом глаз. Холодная невесомость подступающей дурноты поднималась по телу вверх от колен.
Световая вспышка, сопровождаемая глухим стуком и звоном разбиваемого стекла, мелькнула сквозь щель между полом и дверью, после чего воцарилась непроницаемая темнота. Лампа в комнате у Карлы тоже погасла. Послышался металлический лязг, дверь с силой распахнулась и ударила Карлу. Карла отшатнулась, почувствовала на своем лице горячее прерывистое дыхание, увидела голубоватый свет и призрачную фигуру, которая тенью промелькнула по коридору, к лестнице. Торопливые шаги загрохотали по ступенькам, последний отблеск голубоватого света скользнул по потолку холла.
Карла привалилась спиной к стене и стала медленно сползать на пол. Пронзительный, протяжный крик вырвался у нее из груди.
Было половина восьмого. Сноп солнечного света падал на сервированный для завтрака стол, играл на серебряных приборах и хромированном тостере. Благоухание свежего кофе наполняло комнату со светлыми обоями и желтыми шелковыми подушками на диване, мелодично позвякивал мейсенский фарфор, когда кто-нибудь ставил чашку или задевал ложкой синее с белым блюдечко.
Николаи с женой и сыном сидел на одном конце большого стола, Крейцер и Арнольд — на противоположном. Дитер был сонный и украдкой зевал, прикрывая рот рукой. Аппетита у него явно не было: разрезанная пополам булочка так и лежала на тарелке, зато кофе он наливал себе уже третью чашку. Николаи надкусил булочку и пожал плечами.
— Мы так же не можем понять это нелепое происшествие, как и вы. Карла рассказала вам решительно все. Меня разбудил ее крик. Я встал, чтобы посмотреть, в чем дело. Но свет не горел. Я поискал спички, потом на кухне нашел свечу. Как выяснилось позднее, у нас перегорели пробки. Когда я поднялся наверх, Карла, бледная как полотно, лежала на полу в коридоре. Она вся дрожала, цеплялась за мою руку, несла какой-то вздор про убийцу и маньяка, не пускала меня в комнату Дитера и причитала: «Он убил нашего мальчика, он убил нашего мальчика».
Дитер помотал головой и, смущенно хмыкнув, помешал в своей чашке. Крейцер поднял голову.
— Вот вы сказали: «Когда я поднялся наверх». Но ведь ваша спальня на втором этаже. Скорее, вы должны были увидеть фрау Фогель, когда спускались.
— Нет, в эту ночь я спал у себя в кабинете. Вчера я допоздна просматривал отчеты, читал, а потом уже решил не тревожить жену и заночевал у себя.
— Вы часто ночуете у себя в кабинете, господин доктор?
— Бывает иногда.
— Иногда? — Фрау Николаи рассмеялась. — За последний год, насколько я помню, ты спал внизу всего один раз, а именно этой ночью. У тебя в кабинете очень жесткий диван.
— А вы сами слышали что-нибудь или, может, видели, господин доктор?
— Нет, ничего. Меня разбудил крик Карлы. А к этому времени он уже сбежал.
— Но, согласно показаниям фрау Фогель, он поднял ужасный шум. Если взглянуть на комнату, в этом не остается никаких сомнений. Как же вы могли ничего не слышать?
В лице Николаи что-то дрогнуло, он опустил глаза и сказал с усилием:
— Научное объяснение я вам дать затрудняюсь. У меня очень крепкий сон, больше я ничего сказать не могу.
— Тогда расскажите, пожалуйста, что произошло после того, как вы обнаружили в коридоре на полу фрау Фогель.
— Я отвел Карлу в комнату жены, которая, разумеется, тоже проснулась от всего этого. Немного успокоившись, Карла рассказала нам, как было дело. Затем я прошел в комнату Дитера и увидел, что этот маньяк запустил вазой в розетку, отчего произошло короткое замыкание. Я соскреб со стены обуглившиеся куски розетки, обмотал концы провода лейкопластырем и спустился в подвал, чтобы снова ввернуть пробки. Когда всюду загорелся свет, я дал обеим женщинам препарат брома и позвонил в полицию. Жена подозревает, что между аферистами и этим актом вандализма существует какая-то связь, и поэтому настояла на звонке, хотя я отнюдь не убежден, что она права. Но, с другой стороны, исключать такую возможность тоже нельзя, а поскольку ей это казалось очень существенным, я выполнил ее просьбу. Иначе я оставил бы все как есть, по крайней мере до тех пор, пока не переговорю с Дитером и пока мы не установим, исчезло что-нибудь или нет.
Крейцер обернулся к Дитеру.
— А вас тогда в комнате не было. Где же вы находились?
— В ресторане «Виноградник». Там был прощальный вечер выпускников этого года, и меня пригласили, чтобы щелкнуть несколько снимков на память.
— Вернулись вы когда?
— Часов около четырех. Отец уже собирался лечь снова. Мы с ним с полчаса толковали о происшествии, потом я постелил себе здесь, на кушетке. У меня в комнате полиция не велела ничего трогать до ее прибытия.
— Когда взломщик проник в ваш дом, господин доктор?
— А я откуда знаю? Когда Карла спугнула его и обратила в бегство, было без малого три. А сколько времени он пробыл до этого, я не знаю. Во всяком случае, ничего ценного он не взял, — закончил доктор Николаи.
— Вы уверены?
— В общем, да. Мы очень внимательно осмотрели комнату. Никаких пропаж не обнаружили. Транзистор, наручные часы, деньги, которые хранятся у нас в ящике, — все осталось на своем месте.
— Его спугнули, и ему пришлось спасаться бегством, — заметил Дитер.
— Нет-нет, — возразил Николаи, — это был не совсем обычный вор. Во-первых, и младенцу ясно, что в комнате у студента редко можно найти ценные вещи. Другие комнаты сулили улов гораздо богаче. Во-вторых, нормальный вор не поднимает такого шума, если намеревается уйти незамеченным.
