class="p1">Грант все еще размышлял над тем, что главную роль в превращении человека в преступника играет тщеславие, как вдруг увидел, что внизу под ними, как японский цветок в воде, раскрылось нечто похожее на геометрический чертеж. Грант бросил рассуждать на психологические темы, пытаясь понять, что означает это вторжение Эвклида в мир природы, и обнаружил, что они делают круг над аэродромом на материке. Он прилетел с Кладда и почти не заметил, как это произошло.
Грант спустился на грунт поля и подумал: интересно, как бы отреагировали окружающие, если бы он пустился отплясывать боевой танец? Ему хотелось кружиться по аэродрому, громко крича и выделывая всякие курбеты, как ребенку, впервые оседлавшему деревянную лошадку. Вместо этого он пошел к телефонной будке и спросил Томми, не может ли он приехать за ним, Грантом, в отель «Каледониан» в Скоон часа через два. Томми ответил, что может и приедет.
Еда в ресторане аэропорта показалась Гранту дивной, как у Лукас-Картона, в «Тур д’Аржан» и «Ла Кремальер» [68], вместе взятых. За соседним столом человек горько жаловался, что все невкусно. Но ведь он не родился заново после пяти месяцев жизни в аду и не ел в течение семи дней пищу, приготовленную Кэти-Энн.
Круглое славное лицо Томми, сидящего в глубоком кресле в «Каледониане», казалось еще более круглым и славным, чем когда-либо.
Не было ветра.
Никакого ветра.
Мир был прекрасен.
Что за страшное падение в бездну ожидает его, подумал Грант, если, забравшись в машину Томми, он снова ощутит схватывающий его страх. Может быть, этот зверь просто дожидается его там, облизываясь в предвкушении.
Однако в машине никого не оказалось. Только он и Томми и добрая спокойная атмосфера их обычной беседы. Они выбрались из города и поехали по местности, заметно более зеленой, чем десять дней назад; выглянуло вечернее солнце и осветило спокойные поля, коснувшись их своими длинными золотыми пальцами.
– Как прошла церемония в Моймуре? – спросил Грант. – Вручение букета.
– О господи, это! – вздохнул Томми, делая такое движение, будто он вытирает лоб.
– Он не вручил его?
– Если то, что она все же получила букет, означает вручение, то, я полагаю, технически он его вручил. Он протянул букет и произнес речь, которую сам придумал.
– И что за речь?
– Наверное, он репетировал свой выход с тех самых пор, как мы уговорили его, представив Зои Кенталлен чем-то вроде мятежника. Это была, кстати, идея Лоры, не моя. Ну вот, когда она нагнулась – она очень высокая, – чтобы взять у него огромную охапку красных гвоздик, он на секунду отвел руку, чтобы она не могла до них дотянуться, и твердо заявил: «Я даю их вам только потому, что вы собрат-революционер». Она взяла цветы не моргнув глазом и сказала: «Да, конечно. Как мило с твоей стороны», хотя не имела ни малейшего представления, о чем он говорит. Между прочим, она покорила его.
– Каким образом?
– Старым добрым женским способом. Пэт переживает муки первого увлечения.
Гранту не терпелось это увидеть.
Клюн мирно покоился в своей зеленой чаше, и Грант смотрел на него, как смотрит человек, с победой возвращающийся домой после битвы. Последний раз, когда он ехал по этой песчаной дороге, он был рабом; теперь он свободный человек. Он уехал, чтобы найти Б-Семь, а нашел самого себя.
Лора вышла встретить его у входа и сказала:
– Алан, ты что, занялся на стороне бизнесом биржевых «жучков»?
– Нет. А почему ты спрашиваешь?
– Или стал писать в колонку «Одиноких сердец» или еще что-нибудь?
– Нет.
– Потому что миссис Майр говорит, что на почте тебя ждет целый мешок писем.
– О-о! А откуда миссис Майр знает, что все это для меня?
– Она говорит, что ты единственный А. Грант в округе. Я надеюсь, ты не давал объявление, что ищешь жену?
– Нет, это было просто объявление с просьбой о кое-какой информации, – ответил Грант, входя за Лорой в гостиную.
В ранние сумерки комната была наполнена светом горящего камина и дрожащими тенями. Грант решил было, что в гостиной никого нет, но потом заметил, что кто-то сидит в большой качалке у камина. Это была женщина, такая высокая и тонкая, что казалась столь же текучей, как тени, и Гранту пришлось взглянуть еще раз, чтобы убедиться, что она не тень, а реальность.
– Леди Кенталлен, – произнес голос Лоры за его спиной, с чуть официальной интонацией представляя гостью. – Зои вернулась в Клюн порыбачить несколько дней.
Протягивая ему руку, женщина наклонилась вперед, и Грант увидел, что она выглядит как молодая девушка.
– Мистер Грант, – произнесла она, здороваясь с ним, – Лора говорит, что вы предпочитаете, чтобы вас называли «мистер».
– Да, да, верно. «Инспектор» в частной жизни звучит как-то мрачно.
– И немного нереально к тому же, – добавила она своим мягким голосом. – Как будто из детективного романа.
– Именно так. Люди ждут от вас чего-то вроде: «Где вы были вечером…надцатого…бря?»
Как могло это создание, выглядевшее так по-девичьи, быть матерью троих сыновей, один из которых почти оканчивал школу?
– Как ваши успехи на реке?
– Сегодня утром мне попался неплохой молодой лосось. Вы получите его на ужин.
Красота ее была такого рода, какая позволяет женщине носить волосы причесанными гладко, на прямой пробор. Маленькая темная головка на длинной изящной шее.
Внезапно он вспомнил о заново отделанной спальне. Итак, значит, свежая краска предназначалась для Зои Кенталлен, а не для последней Лориной кандидатки ему в жены. Это было огромным облегчением. Достаточно скверно бывало, когда Лора подсовывала своих избранниц ему под нос, а жить с последней из них под одной крышей было бы, мягко говоря, утомительно.
– Поезд из Обана пришел, наверное, на этот раз вовремя, – сказала Лора, имея в виду раннее прибытие Гранта.
– О, Алан обратно летел, – пояснил Томми, подбрасывая в огонь еще одно полено. Он сказал это между прочим, не зная, насколько знаменателен этот факт.
Грант оглянулся на Лору и увидел, что ее лицо засветилось от счастья. Значит, для нее это так много значило? Милая Лалла. Милая, добрая, все понимающая Лалла.
Они заговорили об островах. Томми рассказал забавную историю о человеке, у которого сдуло шляпу, когда он садился в лодку на Барра, а потом он нашел свою шляпу – она ждала его у пристани на Мэллиг. Лора высказала сомнение, что можно вести беседу на языке, в котором нет слов для выражения понятий менее чем двухсотлетней давности, и как пример изобразила описание дорожного происшествия (бла-бла велосипед бла-бла поворот бла-бла тормоза бла-бла трактор бла-бла «скорая помощь» бла-бла носилки бла-бла палата бла-бла температурный лист бла-бла хризантемы фрезии лютики нарциссы гвоздики…). Зои ребенком
