Ознакомительная версия.
– Я приду завтра. Если не работа, что еще мне останется?
– Марк.
– Его тоже нет.
Помолчав, Ираида Самсоновна заметила:
– Значит, мне показалось…
Глава 8
Маркиз де Крепдешин
На следующее утро входную дверь ателье открыл новый охранник.
Надежда представилась:
– Я – хозяйка.
Впустив ее, он вернулся на свое рабочее место. В гостиной, как обычно, была Виктория:
– Доброе утро, Надежда Алексеевна!
– Где моя мать?
Поколебавшись, она ответила:
– В закройной.
Уже дойдя до лестницы, Надежда вернулась:
– В чем дело?
– Ни в чем. – Виктория отвела глаза.
– Я вижу, вы что-то скрываете.
– Ну хорошо, – сдалась администратор. – У нас конфликт.
– У кого с кем?
– Все началось из-за ткани.
– Прошу вас, по существу!
– Петрова Нэлли Васильевна…
– Газпромовская жена?
– Потребовала раскройную карту.
– Зачем?
– Сказала, что на костюм ушло слишком много ткани.
– Она-то откуда знает?
– Тридцать лет назад сама шила по журналу «Бурда».
– Та-а-ак… – Надежда села на стул. – Надеюсь, карту ей предоставили?
– Нет.
– Почему?
– Валентин Михайлович отказался. Сказал, что не ворует ткань у клиентов.
– Где сейчас Нэлли Васильевна?
– Уехала.
– Что с ее костюмом?
– Остался в примерочной. Она за ним завтра приедет и, если будет карта раскроя, полностью рассчитается.
– Сделаем так: я поговорю с Соколовым, а вы, когда приедет Петрова, возьмете с нее за ткань по расходу, который ее устроит. – Надежда встала со стула: – В конце концов, она шила по «Бурде»…
– Сделаю, – сказала Виктория: – Но я никогда не поверю, чтобы Соколов завысил расход.
– Я тоже.
– Так что же вы, Надежда Алексеевна?
– Не хочу копаться в дерьме. До неприличия богатые люди считают, что все вокруг только и думают о том, как их обмануть. Так что подадим ей…
– На бедность?
– На дурость, – бросила Надежда, направившись к производственным помещениям.
В закройной она застала разгоряченную мать, испуганную помощницу Соколова и самого Соколова, который, склонившись над столом, что-то писал.
– Раскройной картой занимаетесь? – поинтересовалась Надежда.
– Мы гордые. – Ираида Самсоновна говорила с издевкой. – Мы лучше уволимся. Чужих денег мы не считаем. Считаем только свои.
Валентин Михайлович выпрямился и взглянул на нее с болью в глазах:
– Я, любезная Ираида Самсоновна, не привык, чтобы со мной говорили в подобном тоне. Ни вы, ни ваша дочь не потеряли по моей вине ни копейки.
– Прошу тебя, мама! – вступилась Надежда. – Пожалуйста, оставьте меня с Валентином Михайловичем.
Когда обе женщины вышли, она спросила:
– Это правда?
– Что именно? – сдержанно уточнил Соколов.
– Уволиться хотите?
Он протянул бумагу:
– Вот заявление.
– Не принимайте поспешных решений, – сказала Надежда. – Вы мне нужны.
Валентин Михайлович заговорил, опустив глаза:
– Мы работаем с вами, Надежда Алексеевна, почти десять лет. За это время всякое бывало. Когда жена умерла, я знал: у меня есть близкие люди – вы, Ираида Самсоновна, наш коллектив. Вы все – моя семья. – Он кротко вздохнул: – Дома меня больше никто не ждал, но здесь я был нужен. Простите, Надежда Алексеевна…
– Все из-за матери? – спросила Надежда.
– Я не жалуюсь, она по-своему права. Ее можно понять.
– Ну вот что, – Надежда разорвала заявление, – никуда я вас не отпущу. И, пожалуйста, – она подошла ближе и уткнулась в его плечо, – простите нас, Валентин Михайлович. Обещаю, мы все исправим.
* * *
Спустя полчаса Надежда ожидала мать в своем кабинете. Ираида Самсоновна вошла и сразу села напротив:
– Ругать будешь?
– Я уговорила Соколова остаться.
– И совершенно напрасно. Таких, как он…
– Таких, как он, больше нет! – перебила Надежда. – Я попрошу тебя не донимать человека.
– Хорошо, – согласилась Ираида Самсоновна. – Но я снимаю с себя всю ответственность.
– А это как тебе будет угодно. Но с этой минуты ты ни словом, ни жестом, ни взглядом не обидишь Валентина Михайловича. Ты умная женщина, мама, и, кажется, должна понимать: еще один выпад, и мы его потеряем!
– Да уж! Горделив не по чину маркиз де Крепдешин.
– У нас почва из-под ног выбита. Вокруг такое творится…
– Я все поняла. – Ираида Самсоновна встала: – Обещаю его больше не трогать. Могу идти? Пришел слесарь ремонтировать жалюзи в пошивочном цехе.
– Иди, мама. И не обижайся.
Ираида Самсоновна вышла в коридор, но тут же вернулась:
– Тут к тебе пришли.
Надежда спросила:
– Кто?
– Тот самый Лев.
– Пусть зайдет.
Мать вышла, и в кабинете появился Лев Астраханский:
– Здравствуйте. Отвлекаю?
– Отвлекаете.
– Всего на пару минут.
– Что с вами делать… Садитесь.
– Если позволите, я не один.
Надежда с любопытством перевела взгляд на дверь. За ним шла Лариса, стройная девушка с «конским хвостиком», худой «брючной» фигурой, прямыми плечами, узкими бедрами и милым лицом. Такие, как правило, не нравятся взрослым женщинам вроде Надежды и напоминают им о собственном возрасте.
Лариса кивком поздоровалась и села на диван рядом с Астраханским. Тот заговорил:
– Буквально один вопрос: сколько бывших квартир занимает ваше ателье?
– Мы купили две, но очень большие. Одну на первом и одну на втором этажах.
– Значит, первоначально было два выхода на лестницу черного хода?
– Совершенно верно: по одному из каждой квартиры.
– На первом этаже я его видел. А что со вторым?
– Он в соседней комнате. Там была кухня, а теперь кабинет моей матери. Во время реконструкции его заложили. Это было лет десять назад.
– Понял.
Надежда спросила:
– Есть что-нибудь новое?
– Нет, ничего.
– Чудеса, да и только. – Она неприязненно взглянула на Ларису.
– Эта фраза из моего арсенала. Все, что случилось здесь, иначе как чудом не назовешь. – Лев непроизвольно прикоснулся к щеке и провел пальцем по шраму, словно проверяя, все ли в порядке. – Еще один вопрос: почему у черного хода нет камеры наблюдения?
– Мне это без надобности. Все вопросы к жилищной конторе.
В кабинет снова заглянула Ираида Самсоновна:
– Наденька, тебе пора на примерку.
– Клиентка уже пришла?
– Нет, но будет минут через пять.
Надежда встала, пересекла комнату и остановилась возле Астраханского и Ларисы:
– Очень жаль, но мне нужно идти.
* * *
Войдя в примерочную, Надежда неприятно удивилась: вместо одной клиентки там находились две. По опыту она знала: такое бывает, когда заказчице что-то не нравится и ей нужна поддержка для оценки изделия и выяснения отношений с закройщиком.
Во избежание обострений Надежда отослала закройщицу и, пока клиентка надевала костюм, заговорила с ее подругой:
– Здравствуйте, Людочка. Давно вы к нам не заглядывали.
Та что-то не к месту ответила, понимая, в какое неблагодарное дело ввязалась: как-никак, а ей предстояло контролировать примерку костюма.
Надежда сохраняла выдержку, была сдержанна и доброжелательна.
Наконец, клиентка (ее звали Настя) встала перед зеркалом. На ней был элегантный костюм из шерстяной ткани темно-розового цвета. Невероятными усилиями закройщицы и портных она сделалась похожей на женщину, имевшую вкус.
«Кажется, все нормально», – решила Надежда, но она рано расслабилась.
– Надеждочка Алексеевна, вот здесь что-то не так, – повернувшись назад всем своим корпусом, Настя оглядела себя. – Вам не кажется?
Надежда Раух взглянула на ее спину:
– Заломы возникли из-за того, что вы сейчас повернулись. Встаньте прямо, и все исчезнет.
– А-а-а… – чувствовалось, что Настя хотела сказать что-то еще.
Надежда испытующе заглянула ей в глаза:
– Вам что-то не нравится? Скажите, мы все исправим.
– Ну, я не зна-а-а-ю. Чего-то в нем не хватает… Я в нем как старуха. И юбку нужно короче. Вот так, – она подняла подол.
Подруга опустила глаза и, не сдержавшись, съязвила:
– До лобка?
Надежда улыбнулась, а Настя, покосившись на подругу, спросила:
– Думаешь, коротко? – и, оглядев себя в зеркале, решила: – Тогда сделайте на два сантиметра длиннее.
На том и остановились.
Снимая с себя костюм, Настя спросила:
– Надеждочка Алексеевна, а кусочков ткани от него не осталось? Знаете, вдруг порву или еще что-то случится…
Посмотрев на Настю, Надежда ответила:
– Я спрошу, – и, попрощавшись, вышла в гостиную.
Из-за незакрытой двери донеслось:
– Посмотрит она… Три метра материи было. Хоть на жилетку, да сперла.
Надежда в сердцах бросила Виктории:
– Сходите в цех и соберите все обрезки ткани от ее костюма. Даже самые маленькие. Всю «лапшу» соберите и отдайте этой дурехе.
Идиотизм ситуации выбил Надежду из равновесия. Ей хотелось курить, и она закурила прямо в гостиной. За этим занятием ее застал следователь Иван Макарович Протопопов. Пришлось ей затушить сигарету и подняться вместе с ним в кабинет.
Ознакомительная версия.
