— Если попросили, значит придержим, — согласился Боб, — какой базар.
— Значит, так… Далее… Продолжение следует. Я ей первую. Вторую. Третью. Ей бы хны — все нипочем.
— Она уже четверых до тебя обслужила, с нее хватило выше крыши. — промычал Боб, прислушиваясь через закрытую дверь к тому, что творится в соседней комнате.
— Что, тишина? — поинтересовался Майкл.
— Да, похоже о чем-то думает, или что-то замышляет, а может спит.
— Конечно, сейчас ему вряд ли до сна, — возразил Крыс, одевая олимпийку, мы уходим. До вечера. Схожу перекушу.
— Пока — откликнулся Заяц. Как только за товарищами закрылась дверь, он с прежним жаром продолжал:
— Вот стою и думаю, если я не первый и все мои ласки ей до фени, значит, нужно изобрести что-то новое, необычное. И чтобы обоим понравилось. И нашел же — я ей так…
— Поняли — промямлил Боб, поглядывая на оттопыренную розовенькую попку, не дураки. Были бы дураки — не поняли. Значит, я опять остался ни с чем, — он тяжело вздохнул, — Ну, ничего, время прийдет, я тебе еще припомню, Заяц, будет и на нашей улице праздник. Парни ехидно рассмеялись злобно скаля зубы.
— Ладно, о девочках поговорим потом, — произнес Майкл, поглаживая рукой полные груди лежащей на столе девушки. — Сначала о делах… Как холмики, прикоснулся он к набухшим соскам — Девушки как шахматы, — делаешь ход, и не знаешь заранее, как закончится игра. Вслушиваясь в равномерное дыхание спящей Наташи, настороженно произнес:
— Больно уж долго она спит, не кажется ли вам?
— Нет, не кажется, — усмехнулся Заяц, вытаскивая из кармана коробку димедрола — мы ее колесами накачали до упора. Вот после этого она и давит на сон, как под наркозом.
— Молодцы, — похвалил Майкл за находчивость, — а то, не дай Бог, отец услышит голос своей «умершей» дочери, — Вот вышел бы конфуз. Они, втроем, громко рассмеялись, разглядывая похотливыми взорами совершенное тело девушки.
— А, в общем-то, картина обрисовалась такая, — Он поверил во все, что я ему наплел, — И в смерть дочери тоже, — добавил Боб, — даже с излишком. Майкл улыбнулся и, потирая руки, произнес:
— Ничего, это полезно. Тем более для него, а то, скотина, зажировался. А ты, Заяц, головастый, я бы ни за что не додумался снять с ключа от сейфа слепок! А ночью выкрасть все деньги, а не получать свои десять процентов.
— Я тоже — согласился с утверждением Боб — у меня хватило бы только ума на то чтобы вынести ночью деньги в рюкзаке, не больше.
— Не скромничай, ведь ты тоже внес свой вклад в наш общий план, раздобыл где-то информацию о дочери этого лоха.
— Которую ты использовал по полной программе — отмахнулся Боб.
— Как будем дербанить деньги? — Заяц вытащил на стол рюкзак, до отказа забитый долларами. — В нем два с половиной миллиона — произнес он, развязывая шнурок, — нас работало трое.
— Наверное, в долю возьмем и пацанов — предложил Майкл, — как никак, вместе работаем.
— Тем более денег нет ни у кого. Значит, договорились, делим на четыре части. Так… двести пятьдесят, разделить на четыре — Заяц призадумался, получается шестьдесят тысяч каждому на руки и десять отложим на черный день.
— В неприкасаемый запас — Майкл отсчитал нужную сумму и отложил ее на край стола, после чего разбил деньги на равные части и поделил их между друзьями. Теперь мы богаты!
— Ух ты! — восторгался Боб, разглядывая толстый пресс «зелени», — у меня никогда в жизни так много не было. — Новенькие хрустящие сто долларовые купюры, плотно забитые в пачки, радовали взгляд. Глаза парня хищно заблестели, — Теперь можно купить все что захочешь и даже больше.
— Не зря для нас Петруха постарался, хорошая вышла реклама, не прогораемая. Вот и верь теперь русским бизнесменам, зарубежные инвесторы деньги-то дали, а вернуть уже не смогут. По одной только причине — деньги у него выкрали. А значит ему не навариться и не вернуть долг, который тяжким грузом повиснет на нем. А, если у него будет долг, значит, он будет больше работать, и больше будет зарабатывать, отсюда следует вывод: чтобы вернуть долг, он пойдет на самые рискованные сделки. И этим мы сильнее привяжем его к себе. Он головастый — с ним можно заработать кучу денег. Нам такие люди нужны. А, самое главное, чтобы на нас не вышли, когда отпустим коммерсанта и обнаружат кражу. Так, — первым делом он прибежал к нам, — обдумывал сложившуюся ситуацию Майкл, — это хорошо… Менты еще не знают об ограблении, а, значит, мы вовремя сможем припрятать наши денежки, пока не уляжется вся эта история. Во-вторых, мы работали в перчатках, и в комнате отсутствуют наши пальчики, которых, с избытком, хватает в МУРе. Сработали, чисто, без свидетелей
— Даже, если бы они и были, я бы за такие деньги не задумываясь завалил их всех — произнес Заяц, — И я тоже, — согласился Майкл. — Но трупы нежелательны. С ними больше хлопот, менты копаются досконально, и могут выйти на слабый след, который приведет их к нам. Только дураки говорят, что в милиции служат ослы. Но у нас все чисто. Основной аргумент — то, что ключи были только у директора, а, значит, основное подозрение падет на него, ведь сейф открыт ключом, а не вскрыт. Врубаетесь?… Нам не чего бояться — у нас только плюсы.
— А что будем делать с лохом? — поинтересовался Заяц, — ведь он думает, что дочь его мертва. И, тем более, мы ее при нем изнасиловали. Вдруг заявит?
— Ерунда, — отмахнулся Майкл, его глаза злобно заблестели. — Будет ему на будущее урок. В милицию он вряд ли ломанется, предупредим, что потом пожалеет об этом, — второй раз живой дочь не оставим. Да еще предложим свою помощь, скажем, что отмажем от возврата денег. А там как получится. Утром вернем ему дочь и отправим их домой. Увидев дочь живой, обрадуется до чертиков, да еще за это будет нам ноги целовать до конца жизни.
— Это точно, — подтвердил Заяц, представляя радостный миг встречи отца с «умершей» дочерью. — А чем займемся до вечера?
— А ни чем. — Майкл подошел к Наташе и раздвинув острые девичьи колени, покачивая тазом, проимитировал проникновение. Мы сейчас займемся сексом, а потом, — он снял брюки, — а потом, мы еще что-нибудь придумаем.
— Я с тобой полностью согласен, — произнес Боб, и, склонясь, поцеловал девушку в алые губы. — Сладка, как мед.
— А то, — подтвердил Заяц, — они еще нежны. Да и вообще — девочка высший класс.
— Точно, точно… — возбужденно дыша, откликнулся Майкл, ведя широкомасштабные археологические раскопки в долине наслаждений, пробуривая огнедышащую пещеру оборотистым живым сверлом. — Так плотно облегает, просто кайф! Я уже почти… Он страстно застонал и увеличил амплитуду размаха тела, набираяя максимальную скорость «наездника». Движок заработал на полную катушку, стрелка давления резко скакнула вверх, замирая на отметке максимума. Вдруг парень судорожно вздрогнул и, испустив блаженный вздох, откинулся, впиваясь губами в отвердевший розовый сосок. Покусывая уплотненный холмик, сквозь зубы, проговорил:
— Кончил… довольно удачно.
— И я туда же — подметил Заяц, — и примерно за такое же время.
— А если она забеременеет? — всполошился Боб.
— Ну, а если она залетит, — подытожил Майкл, одевая брюки, — мы назовем ребенка соединяя первые буквы имен пацанов, которые имели ее. И получится длинное имя, наподобие «трахтибедох». Он, ехидно, рассмеялся и, помолчав, добавил — На крайний случай, сделает аборт. Денег мы ей займем.
— О кей. — согласился Заяц, — я даже выделю ей премиальные, чтобы она и в будущем радовала нас своими чудными формами незабываемого тела.
— А теперь я пошел на посадку, — произнес Боб, переворачивая девушку на живот и подвигая ее на край стола, взял свисающие стройные ножки подмышки. Соблазнительные дольки, спелые как персики, открыли дорогу в блаженный сад.
— Хороша, — причмокнул парень и, направляя измерительный прибор, двинулся по замысловатому лабиринту на поиски удовлетворения. Едва он прикоснулся к заветному тайничку, как из соседней комнаты послышался душераздирающий вопль.
— Слышали?! — спросил Боб, посматривая на закрытую дверь. — Что такое.
— Не знаю, — откликнулся Майкл, пожимая плечами, — кажется этот дурак орет. Пойду посмотрю, что случилось. Вот, козел — разорался.
Через секунду из комнаты раздался удивленный возглас:
— Боже, он сбежал.
Как только за мучителями закрылась дверь, Петр Иванович, рыдая повалился на пол. Безудержная тоска сковала душу стальными обручами, сердце болезненно ныло, слезы, градом стекая по подбородку, падали на пол. Он никак не мог поверить в случившееся, представляя смерть дочери, как страшный кошмар. Но он понимал, что это совсем не сон и, когда прийдет пробуждение, дочь не вернется. Она мертва!!! И мертва по-настоящему. Поруганная и убитая безжалостными насильниками по его вине. А причина всему — деньги, их мерцающий блеск. Смахивая рукою слезы, он с сожалением заметил, что смерть дочери не стоит всех вместе взятых денег мира. Зеленые бумажки принесли ему только несчастье, преждевременную гибель. Сначала дочери, а сегодня вечером и ему.
