— Нет! — гневно воскликнул мужчина, перебирая пальцами взъерошенные волосы. — Я буду бороться! Я отомщу им за дочь!
Он вскочил на ноги и, напрягаясь, попытался усилием рук разорвать цепь наручников. Но стальные звенья не поддались. Багровый от натуги, он в бешенстве завыл: — Не могу! Не могу!! — и головой забился о стену.
Не могу, — твердил Петр Иванович, разбивая в кровь лоб, — не могу. Нет я не должен сдаваться, я должен быть сильным. Ради дочери. Нужно найти выход освободиться. Но как? — мужчина огляделся вокруг в поисках режущего железного предмета. — Ничего нет подходящего… — удрученно промолвил он натыкаясь взглядом на битые бутылки и сломанные деревянные ящики. — Ничего. Что же делать? Дочка… Моя милая дочурка-как я мог потерять тебя. Я не прощу себе этого, никогда в жизни. Да что значит жизнь без тебя-разве я смогу без тебя жить! Нет!
Перед глазами живым воплощением всплыл образ голубоглазой дочери, она, не мигая, смотрела на отца и, покачивая головой, вдруг заговорила и каждое произнесенное слово наполняло сердце болью. — Папа, ты убил меня. Я мертва. Такая молодая и холодная. За что, папа, ты так поступил со мной? Разве я в чем-то провинилась? За что ты променял меня на деньги?
Мужчина зарыдал и, потупив взгляд, монотонно закивал головой. — Я вижу ты переживаешь свою вину, но ты должен искупить ее. Кровь за кровь! Отомсти им, папа! За меня-отомсти.
— Да, да, отомщу. — встрепенулся мужчина и обвел подвал горящим безумным взором, — Я люблю тебя, доченька! И они заплатят за твою смерть по полной программе! Я убью их! размельчу на кусочки, сотру в порошок!…
Переминаясь с ноги на ногу, он нечаянно наступил на стекло, раздался резкий скрипящий звук. Петр Иванович отступил на шаг, тусклый свет электрической лампы высветил «розочку» похожую на нож. Он наклонился и поднял стекло. Один край, по остроте, напоминал остроотточенное лезвие. Он провел стеклом по цепи и едва не задохнулся от ярости-не осталось и следа. Стекло не резало железо. И вдруг в голову пришла сумрачная идея.
— Это мое оружие! Я все-таки нашел его! Я освобожусь и отомщу за тебя, дочка! — воскликнул он радуясь, словно ребенок. — Нужно собраться с силами и совершить это-если я не могу перерезать наручники, то я отрежу руку. Будет больно, но чтобы не закричать, он должен перетерпеть боль, стиснув зубы-вытерпеть, не издав ни писка, и, только так, он сможет освободиться. Еще сидя на стуле, он приметил едва приоткрытую дверь, ведущую дальше в подземелье, и, если выпадет шанс, он должен воспользоваться этим путем.
Он все рассчитал, на побег отведено десять минут, и, если все пойдет как он задумал, то подонки останутся с носом. Стоп! Неожиданно он вспомнил контору неделю назад. Так. Дальше было-к нему зашел Заяц-точно. Потом он вышел в туалет, оставляя парня одного в кабинете. Но его перехватила секретарша и попросила срочно достать документы из сейфа. Он хотел ей отдать ключи, но не нашел их в кармане. тогда он вернулся в кабинет, где застал вздрогнувшего Зайца, державшего в руке пластилин, а на столе лежали ключи. Тогда он не придал этому значения. А сейчас все стало на свои места-вот почему сейф оказался не вскрытым-слепок, по которому они сделали дубликат. Ну, Заяц, — вот подлец! Подставил! Как можно было так поступить, зная, наперед, что денег я не брал, разыграть такой спектакль, и при этом убить мою дочь. Твари! За это я должен отомстить им вдвойне. А я, дурак, прибежал к ним, поведать о своей беде, дурачина-простофиля! А они просто смеялись надо мной, издевались, били… Гады! Петр Иванович сжал кулаки и с ненавистью посмотрел на закрытую дверь, за которой находились враги.
— Я отомщу вам-процедил он сквозь зубы. И только сейчас заметил как сильно онемела рука, прикованная наручниками к батарее. Стальная дуга перетянула конечность, перекрывая доступ крови, кисть побелела, а пальцы не слушались. Перетянули, гады. — Петр Иванович притронулся к руке и не почувствовал прикосновения, — Да это ведь еще лучше, будет менее болезненно, теперь я как под наркозом в хирургическом отделении.
Мужчина истерически рассмеялся и, крепко сжав зубы, безумно прошептал:-Подайте скальпель-и сам же ответил-Вот скальпель. Лицо дочери смягчилось, она нежно произнесла:-Папа, я знала, что ты найдешь выход, даже в самой критической обстановке. Отомсти им за меня — и я прощу тебя, — и, расплываясь серой дымкой по воздуху, растаяла.
— Да, моя девочка! Да. — Глаза мужчины странно заблестели, он поднял руку и нанес удар. Острое лезвие, проникая глубоко в плоть, оставила после себя разорванную борозду, выставляя белеющую кость. Тут же фонтаном брызнула кровь, Петр Иванович разорвал рукав и наложил повязку поверх локтя-кровь приостановилась. Капли, стекая по ладони, устремились на пол, возле ног образовалась багровая лужа. Но, как не странно, он не почувствовал боли, только легкое жжение в области пореза.
И вдруг, потоки ярости захлестнули сознание, теряя рассудок он бешено стал кромсать себе руку, разрезая кожу, артерии, рубил мышцы, сухожилия, прозрачное стекло потемнело от пролитой крови. Он остановился только тогда, когда кисть беспомощно повисла, удерживаемая хрящем. оглянувшись вокруг, он затаил дыхание, комната потонула в крови. На стенах, на полу, на нем-кровь была повсюду, много крови… Не обращая внимания на ужасную рану, Петр Иванович пытался распилить кость, но втиснул зубы и завыл от отчаяния, стекло едва врезалось в кость, оставляя незначительные насечки. Оставался единственный выход, терять ему было не чего. Прикусив губу, Петр Иванович просунул руку в батарею и рывком дернул ее на излом, раздался костный хруст и он взвыл от боли, почти потеряв сознание от шока В широко раскрытых глазах застыл страх, оторванная кисть соскользнула с батареи и, в коротком полете, плавно легла возле ног. Он зачарованно уставился на обрубок и как сквозь пелену до него долетели слова дочери:-Папа, уходи, они слышат тебя и уже идут. — Спасибо дочка-прошептал Петр Иванович обескровленными синими губами и тяжелой поступью двинулся к приоткрытым дверям-моментально холодная мгла окутала тело, погружая сознания в темноту. Он побежал не разбирая дороги. полнейший мрак преследовал его повсюду, в воздухе стоял отвратительный запах нечистот, который настойчиво, с каждым вздохом, въедался в легкие.
За спиной раздался удивленный возглас, скрип открываемой двери и топот ног.
— Погоня, — прохрипел Петр Иванович глотая слюни, и нырнул в первый попавшийся ему переулок. — Не возьмете, гады! Силенок не хватит, и грустно рассмеялся. — И сам я на последнем издыхании.
Ровную почву под ногами сменила грязь, бежать стало труднее. Проваливаясь по колено в засасывающую жижу он перешел на шаг.
— Вот черт, — простонал он, — нашли-таки.
Голоса приближались, уже различались отдельные слова. А силы, тем временем, с каждой пролитой каплей крови, медленной таяли, хотелось упасть на сухую землю и уснуть, уснуть навечно. Холодный пот заливал глаза, крупными каплями стекая на подбородок, руку разрывала ноющая боль, перед глазами мелькал рой звездочек-он задыхался с каждым шагом, все глубже и глубже опускаясь в пустоту. И вдруг мир пошатнулся в его глазах, размахивая руками, он провалился в сточную канаву.
Короткий полет, яркая вспышка и Петр Иванович головою ударился о железный прут, недолгое замешательство и он вновь оказался на ногах. Как ни странно, но боль прошла и он вновь ощутил себя двадцатилетним парнем. Тело налилось звериною мощью, он задрожал полностью отдаваясь новым ощущениям. Ускоряя бег, он различил маячившую впереди огромную фигуру, облаченную в черный саван.
— Монах, — облегченно вздохнул он и, приближаясь к человеку, прокричалСпасите, меня хотят убить! Спасите! — Раздался жуткий смех, тень обернулась. Петр Иванович застыл от ужаса, черный капюшон заскользил обнажая оголенный человеческий череп, неестественно блестящий в темноте. Душу пронзил холодный, горящий желтым пламенем взгляд. Человек задрожал. Тишину мрачного подземелья нарушил глухой, без интонаций, голос:
— Дурак! Тебя нельзя убить. Ты уже-мертвый!
Раздался звонок.
Неряшливый, с вида, парень, лет двадцати пяти, с грязными по плечи волосами, шаркающей походкой приблизился к двери и нерешительно приоткрыл ее.
— Здравствуйте, — произнес гость, облаченный в черный смокинг, с неприятно торчащей козлиной бородкой.
— Здравствуйте, — удивленно ответил хозяин квартиры, с любопытством рассматривая незнакомца.
— Извините, мне нужно поговорить с Бисмарком Колем, — вежливо спросил мужчина, шепелявя.
— Это я. У вас ко мне дело. — поинтересовался Бисмарк, перебирая в памяти лица знакомых. Нет, — пришел он к выводу, — они виделись впервые.
— Да. — решительно заявил тот.
— Тогда проходите в квартиру, — там и поговорим. — предложил Бисмарк, пропуская гостя и захлопывая за ним дверь.
