Ознакомительная версия.
– Что ты об этом думаешь? – спросила Ханнелоре и выложила на стол дюжину фотографий.
– Этот немец питал слабость к польдерам. Только и всего, – сказал Ван-Ин, взглянув на фотографии. – Ему нравилась бельгийская природа. Я не вижу в этом ничего подозрительного.
Ван-Ин задумчиво смотрел на фото фламандского фермерского домика и автострады, залитой неясным светом фонарей.
Судя по всему, эта трасса соединяла порт Цибрюгге с районами, расположенными вдоль прибрежной полосы. Она чем-то напоминала гремучую змею.
– Так что ты об этом думаешь? – повторила Ханнелоре.
Ей было любопытно, что скажет Ван-Ин по поводу этих фотографий.
Ван-Ин еще раз взглянул на фотографии. Все они были сделаны недавно и выглядели вполне невинно. Во всяком случае, комиссар ничего особенного в них не увидел.
– Честно говоря, Ханнелоре, я не вижу связи между этими фотографиями и убийством Фиддла, – задумчиво проговорил комиссар. – Мне кажется, это что-то вроде сувениров. Подобные фотографии туристы делают на память о стране, в которой им довелось побывать.
Тогда Ханнелоре достала из сумочки пожелтевшую монохромную фотографию и протянула ему.
– А что ты скажешь насчет этого?
– Это же «Мадонна!» – воскликнул комиссар. – Это фото тоже нашли в гостиничном номере Фиддла?
– Не разыгрывай дурака! Ты прекрасно знаешь, откуда эта фотография, – возмутилась Ханнелоре.
Ван-Ин ничего не ответил и принялся есть пахлаву. Несколько минут Ханнелоре терпеливо ждала, пока комиссар справится с лакомством и опять будет в состоянии говорить.
– Значит, все материалы дела теперь у комиссара Круса, – задумчиво проговорил он.
– Да, на этом настоял Крейтенс, – прошептала Ханнелоре. – К счастью, Лео сделал копии с этих фотографий. Крус бережет материалы дела как зеницу ока. И по правде говоря, мне это не нравится.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, но… Но разве прокурор поручил тебе следить за Крейтенсом? – лукаво улыбнувшись, спросил Ван-Ин. – Или это твоя личная инициатива?
Ханнелоре нервно закурила. Краска смущения залила ее щеки. Она старалась не встречаться взглядом с Ван-Ином.
– Вы имеете право хранить молчание, – с усмешкой проговорил Ван-Ин, не дождавшись ответа на свой вопрос. – Но я считаю, что все только выиграют, если это дело достанется федералам.
Ханнелоре налила в свой бокал вина и подозвала официанта. Ван-Ин сильно захмелел. Глядя на него, Ханнелоре подумала, что к концу вечера он опьянеет до такой степени, что ей придется тащить его на себе.
– Принесите нам кофе и еще одну порцию пахлавы, – попросила Ханнелоре. Ею овладело легкое раздражение.
Улыбнувшись, грек отправился на кухню.
– С этим растением на заднем плане что-то не так. Только я не могу понять, что именно, – задумчиво произнес Питер. – Смотри.
И он указал пальцем на растительность позади статуи.
Ханнелоре взяла у него фото и покачала головой.
– Я прямо-таки слышу, как вращаются винтики у тебя в голове, Питер, – с хитроватой улыбкой сказала она.
– Хватит ходить вокруг да около, Ханнелоре! – взорвался Ван-Ин. – Если ты что-то знаешь, скажи мне об этом напрямую.
Она смутилась. Комиссар застал ее врасплох.
– Ну хорошо. Сегодня мы с Лео встретились за ланчем, – смущенно потупившись, призналась она. – Как и я, Лео все утро пробовал дозвониться до тебя, но безуспешно. Он сказал, что ты просил его исследовать ландшафт на заднем плане.
– Да, – покорно кивнул Ван-Ин. – Значит, это фото – больше не часть официального досье.
– Как видишь, – согласилась Ханнелоре. Она была совершенно уверена, что Ван-Ин сделает из этого правильный вывод. – Эксперты установили, что это за растение, – сказала она.
– Быстро они с этим справились, ничего не скажешь, – язвительно проговорил комиссар. – И каков их вердикт?
– Перестань язвить, Питер.
Ван-Ин ничего ей на это не ответил, подозвал официанта и заказал еще графин вина.
– Эксперты установили, что это лаконос.
– Очень подозрительное растение, – усмехнулся Ван-Ин.
Ханнелоре схватила его за нос и что есть силы сжала. Ван-Ину стало так больно, что на глазах его выступили слезы.
– Что ты делаешь, Ханне?! Отпусти сейчас же! – закричал он.
Люди, сидящие за соседним столиком, с интересом наблюдали за этой сценой. Они уже не жалели о деньгах, которые заплатили за вход. Такое представление увидишь не каждый день! Нико включил музыку – это была греческая гитара, – чтобы как-то отвлечь посетителей.
– Хватит! – взмолился Ван-Ин.
– Благодари Бога, что я сжала тебе всего лишь нос, а не кое-что другое, – прошипела Ханнелоре и наконец-то отпустила его.
Комиссар принялся потирать покрасневший нос.
– Прочитай сто раз «Отче наш». Быть может, тогда я тебя и прощу, – совершенно серьезно заявила Ханнелоре.
Ван-Ин на всякий случай отодвинулся. Неизвестно, что взбредет в голову этой взбалмошной женщине. Что, если она опять примется за свое?
– Я больше никогда не стану смеяться над лаконосом. Честное слово, – пообещал он. – Расскажи мне, что тебе удалось узнать. Я весь внимание. И не стану тебя перебивать.
Ханнелоре некоторое время молча жевала пахлаву и ничего не отвечала.
– Дело в том, что лаконос растет только в Южном полушарии, – сказала она наконец.
– А «Мадонна»…
– А «Мадонны» там просто по определению быть не может, – убежденно произнесла Ханнелоре.
Ван-Ин в задумчивости взял кусок пахлавы.
– Вопрос: почему именно это фото Крейтенс выкрал из досье, – заметил он.
– Совершенно верно! Это я и хотела с тобой обсудить сегодня вечером…
Ван-Ин нахмурился, стараясь сосредоточиться. Сделать это было не так-то просто. Мысли его путались. Еще бы! Он ведь выпил сегодня целый литр вина.
– Что ты вообще знаешь об этом Крейтенсе? – спросил он.
– Прокурор уже давно подозревает Крейтенса во всяких грязных делах, – прошептала Ханнелоре.
Все это показалось Ван-Ину очень странным. Даже если у прокуроров и появляются какие-то подозрения относительно честности своих коллег, они об этом обычно не распространяются. К чему выносить сор из избы?
– Значит, прокурор поручил тебе следить за этим Крейтенсом? – уточнил комиссар. – Я правильно тебя понял?
Ханнелоре нервно кусала губы. Прокурор настоятельно просил ее держать все это в тайне. А она рассказала обо всем Ван-Ину.
– Не забывай, что служители судебной системы в нашей стране пользуются полной неприкосновенностью, – сказал Ван-Ин. – Они могут сколько угодно осуждать невинных людей и совершать бесчестные поступки, но все равно репутация их останется безукоризненной, и они будут пользоваться всеобщим уважением и почетом.
– Ты преувеличиваешь, – тяжело вздохнув, возразила Ханнелоре. – Это не совсем так.
– Ну хорошо, – согласился Ван-Ин. – Предположим, что судебный следователь Крейтенс – негодяй, коррумпированный до мозга костей. Он подтасовывает дела и утаивает важные улики. Но что лично я могу с этим сделать? Зачем ты мне все это рассказала?
– Я думала, что мы…
– О боже, ты такая наивная! Даже если мы проведем в его квартире обыск и наткнемся на тонны детской порнографии, то все равно не сможем ему ничего предъявить, – отрезал Ван-Ин. – Если человек облечен такой властью, он неприкосновенен, словно Бог. В процессе расследования он сможет делать все, что посчитает нужным. И никто не будет в силах ему помешать.
– Ты прав, Питер, – печально посмотрев на него, согласилась Ханнелоре. – Мы должны реально смотреть на вещи.
Ван-Ин разлил остатки вина по бокалам.
– Надеюсь, сегодня ты переночуешь у меня, – сказал он. Алкоголь, который приятно растекался по его венам, придал ему уверенности и смелости.
Ханнелоре в притворном смущении опустила глаза.
– Если ты разожжешь камин и поставишь «Кармину Бурану», то, может быть, я и соглашусь… – лукаво улыбнулась она.
– У меня в холодильнике осталась бутылка «Кадре Нуар», – многообещающим тоном сообщил комиссар.
– Это то самое вино, которое мы пили в октябре? Кажется, мы закусывали его креветками, – мечтательно глядя на него, напомнила Ханнелоре.
Ван-Ин прикрыл глаза и вспомнил, как в тот чудесный октябрьский вечер Ханнелоре сидела в его спальне, пила обжигающе холодное вино и закусывала его креветками. От креветок шел ароматный пар.
– Да, это был незабываемый вечер, – прошептал Ван-Ин и нежно погладил ее по руке. Как бы он хотел, чтобы все опять повторилось!
Когда на следующее утро комиссар Ван-Ин приехал на работу, там творилось нечто невообразимое. Казалось, разверзся ад. Его коллеги носились по коридорам полиции, словно призраки из второразрядного фильма ужасов. На Ван-Ина, однако, все это не произвело ни малейшего впечатления. И неудивительно. Ведь он всю ночь провел в раю. И теперь, как Данте, он равнодушно взирал на мучения грешников. Ведь муза Ван-Ина, Ханнелоре, ничем не уступала Беатриче.
Ознакомительная версия.
