- Некоторое время я думал так.
- Но ничего не предприняли.
Майор медленно пожал своими могучими плечами. Эта его идиотская отстраненность начинала раздражать Уайклиффа. Он сказал:
- Итак, Дэвид, согласно вашим предчувствиям, действительно смылся. А вот Джо застрелен. Вы и этого ожидали?
Паркин ответил не сразу. Сперва он чиркнул спичкой и принялся раскуривать свою погасшую трубку.
- Думаю... Думаю, Джо припугнул брат полицией. В последний раз, как я видел Джо, он казался здорово напуганным.
- Когда это было?
- Вечером в четверг. Да, точно, мы были вместе в тот вечер, а на следующее утро я заглянул к нему в лавку, но он был занят с посетителем, так что я взял листок с его ставкой и вышел. Я думал прошлым вечером с ним повидаться, но он мне не открыл.
Спичка догорела до конца и обожгла ему пальцы. Паркин отшвырнул ее и зажег новую.
- В этом не было ничего странного, наши договоренности о встрече всегда были неточными. Однако, когда сегодня утром магазин так и не открыли, я немного удивился, и вечерком решил снова зайти туда. Остальное вы знаете.
Он наконец донес спичку до табака в трубке и задымил.
Уайклифф гадал про себя, что могло объединять двух таких разных людей. Ему не доводилось видеть Джозефа живьем, но из того, что он успел услышать о покойном, а также из фотографий в гостиной, у него создалось впечатление об этом человеке, как о слабом, замкнутом типе, из тех, которые только и могут слепо следовать по стопам отца без всяких отклонений. Весь его мир был замкнут в границах антикварной лавки, тогда как майор Паркин пытался выйти в мир, "на широкую воду".
Еще один глоток виски, еще один глубокий вздох.
- Насчет револьвера моего отца - есть какие-нибудь улики в пользу того, что именно из него и застрелили Джозефа?
- Я все еще жду заключения баллистической экспертизы.
Все это было странно. Уайклиффу казалось, что в этом разговоре оценивают и пристально изучают именно его, Уайклиффа. И это раздражало его тем больше, поскольку он подозревал, что эта мысль родилась из-за его собственного абсурдного представления о зловещих делах и людях. Уайклифф постарался внушить себе, что дело лишь в том, что поздним вечером выпивший человек видит весь мир сквозь призму алкогольного дурмана. Его движения отработаны и спокойны, его глаза подернуты блестящей пеленой, которая так часто предшествует сонливости...
В коридоре снова раздался скрип половицы, но на сей раз дверь отворилась и на пороге встала Гетти с грозным видом учительницы, готовой утихомирить расшумевшийся класс.
- Твой ужин готов.
Уайклифф поднялся:
- Не смею вас отвлекать.
Паркин проводил его до дверей дома. На улице все еще резво моросил дождь, и пока Уайклифф добрался до выхода на улочку, за воротник плаща уже затекло немало воды. Уайклифф заспешил по Улице Собачьей Ноги к относительно уютной Бир-стрит. Древние люди знали, как устраивать улицы так, чтобы они не становились тоннелями для ураганного ветра. В окнах кафе еще горел свет, но стекла запотели настолько, что не был видно, есть ли жизнь внутри. Уайклифф прошел под дождем пешком до самой гавани, к полицейским фургонам.
Внутри дежурный констебль читал газету.
- Кто-нибудь еще есть?
- Нет, сэр. Мистер Скейлс еще у доктора Фрэнкса на вскрытии. Вэнстон еще обходит дома по Годолфин-стрит....
К фургону подъехал автомобиль, и вскоре вошел Джон Скейлс.
- Я так и подумал, что застану вас здесь, сэр.
- Что там у Фрэнкса?
- Ничего интересного. Он совершенно уверен, что Клемент умер в ночь на воскресенье, и ничего сверх того. Прохождение пули в черепе говорит о том, что оружие держали с существенным наклоном вверх - как если бы он застрелил сам себя.
- Или кто-то застрелил его, пока он рассматривал марки на своем столе... Хотел бы я поверить, что это самоубийство, но вот выброшенное оружие... А что он сказал о здоровье погибшего вообще?
- Вполне здоров для человека его возраста, который ведет сидячий образ жизни. Никаких серьезных заболеваний или расстройств.
Они проболтали еще несколько минут и договорились, что Скейлс сконцентрирует свои усилия на деловых операциях антикварного магазина, проверит счета и встретится с их банковским менеджером и адвокатом.
Уайклифф повернулся к дежурному констеблю:
- Я собираюсь ехать домой.
Но прежде он хотел перемолвиться с той женщиной в кафе напротив антикварной лавки, и пошел туда под мелким дождем.
Она в полном одиночестве вытирала столы в зале. Погашенные свечи стояли в ряд вместе с солонками и перечницами. Уайклифф толкнул дверь, но та оказалась заперта. Однако женщина увидела его и отперла.
- Вас мне только не хватало! - широко улыбнулась она.
- Да я вас надолго не задержу... Скажите, у вас уже побывали мои люди?
Она усмехнулась невесело:
- Ну да. Один пришел в тот самый момент, когда я была ужасно занята, и морочил мне голову своими вопросами, и боюсь, я его слегка окоротила. Я-то понимаю, что он на службе, но ведь я тоже на жизнь себе зарабатываю, вот оно ведь как...
- Так... Полагаю, вечером в субботу вы были, как всегда, открыты?
- Ну еще бы! Это наш самый выгодный вечер!
- Может быть, вы видели кого-нибудь, кто входил в дом напротив, примерно между половиной восьмого и восемью часами?
Она грузно опустилась на стул.
- Ффу, если я не дам отдыха своим ногам, я их протяну... - Она массировала свои отечные лодыжки. - Так-так... Значит, вечером в субботу... У нас были телячьи котлеты, да, телячьи котлеты в соусе с белым вином. Мы, знаете ли, не предоставляем выбора в смысле главного горячего блюда - одно блюдо, зато хорошее, вот наша политика... - Она осмотрела ногти на своих пухлых пальцах. - Да, тут был кто-то около восьми часов, вот что. Он приехал на такси, а на улице был проливной дождь. Он с таксистом расплатился, но потом долго не мог попасть в дом через боковой вход, никто не открывал. А потом все-таки кто-то открыл, но я не видела, кто.
С кухни донеслось веселое посвистывание, и толстуха расплылась в улыбке:
- Это мой муженек. Он такой - любит сам себя развлекать... Да, насчет того парня, что прибыл на такси, могу сказать только то, что он вошел в дом, и больше я его не видела.
- Как он выглядел?
Она нахмурилась и выпятила губы.
- Я его хорошенько не разглядела, он ведь стоял спиной ко мне, но он был высокий и скорее худощавый...
- Молодой?
- Ну, не совсем юнец, я бы сказала лет тридцать-сорок.
- Как он был одет?
- В темном плаще с капюшоном - наверно, сшитом из той ткани, которая идет на форменные полицейские плащи.
- В шляпе?
- Нет, без. У него были темные волосы... Ой, да, самое главное! У него в руке была кожаная сумка, типа такой папки с ручкой!
- А где-нибудь в окнах магазина горел свет?
- Нет, пожалуй нет.
- Вы совсем не видели его лица?
- Ну, положим, слегка, сбоку так... У него были усы, кажется.
- И вы не видели, как этот человек уходил?
Толстуха помотала головой:
- Никого я не видела после того, кроме нескольких покупателей, которые туда заходили. У нас началось горячее время, и не было времени пялиться в окно на соседей. Да и потом - вы же сами видите, как только дождь, витрина у ас запотевает.
- Спасибо, вы здорово мне помогли.
- Скажите, а это правда, что их обоих убили?
- Я же вам сказал - тело Джозефа найдено в комнате наверху.
- А Дэвид где?
- Хотел бы я знать... А кстати, как вас зовут?
- Блажек. Анна Блажек. Девичья фамилия у меня была Дрю. Мои старики держат ферму тут неподалеку, на Бир -Альстон.
Таксисты - лучшие друзья полицейских. Оказалось очень просто позвонить в штаб-квартиру полиции и попросить, чтобы там нашли таксиста, который принимал вызов с доставкой клиента на Бир-стрит в субботу вечером. Уайклифф сделал этот запрос по телефону из кафе, после чего вернулся к своему автомобилю и поехал домой.
Если Джозеф Клемент был застрелен вечером в субботу, то тогда вечерний визитер, который, по словам Молли, что-то собирался продать, имел какую-то связь с Дэвидом.
Тоби Уильямс, лодочник, жил в одном из коттеджей вдоль берега. Уайклифф остановил машину и поднялся на несколько ступенек по лестнице, ведущей через сад к двери дома. Стоило только постучать, как дверь ему открыл сам Тоби.
Тоби был коротышкой; на его лбу, ниже линии седых волос, Уайклифф заметил красную полоску, обозначающую след от вязанной шапочки, которую Тоби носил на голове всегда.
- Супружница моя пошла спать - у ней глаза открытыми не держатся после десяти вечера, а я в это время как раз расхожусь.
- Дай парню выпить, Тоби! Дай парню выпить, Тоби! - загомонил попугай, из своей клетки пугливо глянув на Уайклиффа.
Тоби засмеялся:
- Пива, мистер Уайклифф? Я тут варю свое собственное, оно получше, чем та кошачья моча, которую подают нам в баре...
На столе уже стояло два стакана и двухлитровый графин с пивом.
