- Ко мне? - спросил я. Она поднялась. - Проходите.
Едва мы уединились, за дверью кабинета воцарилась полная тишина. Я словно кожей почувствовал интерес моих коллег, вызванный приходом Кулиевой.
Я предложил ей сесть. Она села недовольно, ничем не дав понять, что помнит нашу первую встречу - на улице, накануне убийства Пухова.
- Гезель передала вам мое приглашение? - спросил я.
Она подняла голову. В приемной скрипнули половицы, затем послышались чьи-то приглушенные шаги на балконе. Я поднялся, закрыл балконную дверь.
Кулиева молчала. Я начал разговор снова:
- Тогда, в переулке, вы хотели ко мне обратиться. Может, по поводу мужа?
- А что по поводу мужа? - Она вскинула голову. По ее манерам я угадал в ней несовершеннолетнюю. В школе ее не обучили ни полным предложениям, ни интонациям вежливости. - И так все знают. Знают и молчат... - Она дернула носом.
- Молчат? О чем?
Она пожала плечами. Разговаривать с ней было одно удовольствие.
- Кто все? - снова спросил я.
- А все!.. - Она махнула рукой.
- Я, например, ничего не знаю.
- Вы - другое дело! Я говорю про местных!
- И Гезель?
- Ну, Гезель сейчас ничего не интересует, кроме своего живота...
Кулиева упорно не хотела смотреть мне в глаза.
- Но что же они знают, эти "все"? Ваш муж невиновен? Я попал в точку.
- Конечно, нет!
- А приговор? Он вошел в законную силу...
- Подумаешь! Рыболовные сети Умару подкинули, а потом будто бы нашли!..
- Кто подкинул?
- Милиция, рыбнадзор...
Иного я не ожидал от жены осужденного. Но меня интересовал Сергей.
- А Пухов верил, что ваш муж невиновен?!
- Сергей потом узнал... - Мне показалось, в ее отношении ко мне наметился поворот. - Сначала и Пухов не хотел ничему верить. Год не хотел верить! А когда Мазут передал ему записку от Умара...
- Касумов? Разве они не враждовали? В приговоре указано, что ваш муж в тот вечер поджег "козлятник" Касумова и Мазут с Ветлугиным его едва затушили...
- Ветлугин! - Она как-то странно взглянула на меня. - Вы сначала узнайте, что они с ним сделали, с Ветлугиным...
- Что вы имеете в виду?
В приемной послышалась громкая речь. Это Эдик Агаев о чем-то спросил Балу. Бала ответил. Мой заместитель как-то удивительно робел перед начальником милиции. Агаев интересовался - на месте ли я. Затем в дверях появился он сам - высокий, барственный, остановил холодный начальственный взгляд на Кулиевой, многозначительно помолчал.
- Я зайду позже, - сказал он. - Есть важные новости... - Он так же величественно удалился.
Мгновенного этого вторжения оказалось достаточно, чтобы уничтожить наметившееся было движение ко мне моей посетительницы.
- А-а... Что зря говорить! Не верите - ну и не верьте... - Она сделала движение подняться.
- Подождите!
- Ничего я вам не скажу!
- Вы сказали, что Мазут передал Пухову записку от вашего мужа". Когда это было? Перед нашей встречей с вами?
- Не знаю.
Она снова сделала движение подняться. И потому, что она делала все во вред себе, я был готов ей верить.
- У Мазута связь с тюрьмой?
- Пусть он сам вам и объявит. А я ничего не знаю... - грубо сказала она.
Момент был упущен.
Я вдруг вспомнил девочку, которая жила в нашем дворе во времена моей юности. Многие ребята из дома с нею спали, но каждый раз ее предстояло завоевывать заново: наутро она ни с кем из них не желала здороваться.
- Все, что ли? - Она поднялась, поправила сбившееся над голыми коленями платье.
Я пожал плечами. Она вышла, не попрощавшись.
- А где... - спросила меня через минуту Гезель, она отлучилась из приемной, чтобы наполнить заварной чайник. Я только развел руками.
- С ней бывает, - успокоила Гезель, - убежит, хлопнет дверью, а потом, смотришь, опять идет как ни в чем не бывало...
Мне показалось, Кулиеву напугал барственно-надменный вид начальника милиции, брошенный на нее презрительный, злобный взгляд.
Надо же было ему появиться в эту минуту!
- Гезель, - попросил я, - мне нужен один материал. Попытайся его найти...
- Конечно!
- Материал о несчастном случае с Ветлугиным.
- Потрясающая новость!.. - Агаев, к которому я зашел, поднялся из-за стола мне навстречу. Бисеринки пота блестели у него на висках. Он, не глядя, достал батистовый платок и так же, не глядя, промокнул их. - Я узнал, почему арестовали Мазута! Сначала я решил, что Довиденко просто хотел утереть нос водной милиции и водной прокуратуре... Нет!
Еще в школе Агаева и его компанию отличала поразительная осведомленность. И не только в отношении учителей и директора. Они коллекционировали фамилии директоров заводов и управляющих, инструкторов, заведующих отделами ЦК, не говоря уже о командующих военными округами, министрах, председателях госкомитетов и их заместителей.
Впрочем, в этом не было ничего удивительного - в компанию их входили в основном сынки республиканской номенклатуры. Удивительно другое информированность эта никем в школе не ценилась, а успеваемость компании была даже ниже средней.
- Ночью передали с парома "Советская Нахичевань"... - сказал Агаев, складывая платок и убирая его в карман. - К матросу на трапе подошла цыганка. Сказала, что за "козлятником" Касумова, на Берегу, есть тайник. Он закрыт камнем. В нем будто бы находится пистолет, из которого Мазут убил Пухова...
- Что за цыганка? - спросил я.
- В том-то и дело! Пока матрос бегал за помощником по пассажирской работе, цыганки все перемешались - там целый табор!
- Нашли?
- Искали. Но безрезультатно. Информация пошла не через нас, а по старому каналу - через территориальную милицию и прокуратуру области. Нас только сейчас подключили. И то - областное управление настояло! Генерал Эминов!
- Безобразие...
- Это не все! Они сразу поехали на метеостанцию и все изъяли. "Макаров" с запасной обоймой. С патронами. Все - в управлении внутренних дел области. Довиденко дал им свое благословение.
- Все это делается в обход нашей прокуратуры, - сказал я. - Я буду сейчас говорить с прокурором области.
- Довиденко можете не застать" - заметил Агаев. - Он собирается в обком. Там Кудреватых. Приехал из Москвы...
В отличие от моих сотрудников, этот всегда все знал.
Я спустился во двор.
Человека, проколовшего колеса на ночевавшей под моими окнами прокурорской "Ниве", Буракову найти, конечно, оказалось не под силу. Хотя это и было легче, чем разыскать убийцу рыбинспектора Пухова. Об этом поведал мне на чистейшем русском языке шофер-милиционер Рустам, спортивного вида туркменский парнишка, не знавший ни слова по-туркменски. Он успел устранить оба повреждения и коротал время перед дежурной частью.
- Спасибо, Рустам, - поблагодарил я.
Сверху упало несколько капель - я поднял голову. Над балюстрадой, сквозь расползавшиеся по балконам нераспустившиеся пока лозы винограда, показалось погруженное в мир собственных ощущений прекрасное лицо Гезель. Она занималась единственным достойным в ее состоянии занятием для беременной женщины в водной прокуратуре - поливала тюльпаны.
Прокурор области Довиденко принял меня как бедного родственника. Следуя сформулированной Бураковым "тактике упреждающих ударов", он "в порядке общей дисциплины" не дал мне войти - через секретаря предложил посидеть в приемной.
Хотя должности наши начинались одинаково - "прокурор", дистанция между нами была примерно такой же, как между командиром роты и командиром полка или дивизии. Однако, если я и был командиром роты, то - "особого назначения", абсолютно самостоятельной, автономной, подчинявшейся непосредственно министру.
Проигнорировав предложенное, я сразу протопал в кабинет. Как и в первый раз, когдая приезжал к нему знакомиться, Довиденко - длинный, худой, как жердь, - сидел за огромным, заваленным бумагами столом, лицо у него было серого, нездорового цвета, как у всех, кто проводит большую часть жизни в кабинете.
Впрочем, столов в кабинете было несколько. Тогда на соседнем лежала литература. Сейчас она тоже был здесь. Я не обратил внимания на название книг. Заметил лишь одну - "Прокуроры" Анатолия Безуглова. С автографом писателя.
- Ну, что у тебя стряслось? - спросил Довиденко милостиво, не имитируя, однако, движения тазом, как человек, который собирается подняться, чтобы поздороваться. Он отложил авторучку и протянул мне холодную потную ладонь.
- Если у тебя не очень важное - зайди к моему заму. Я каждую минуту могу уехать в обком...
Эдик Агаев обладал абсолютно точной информацией.
- Кудреватых приехал из Москвы. - Я дал понять, что тоже не лыком шит, и Довиденко с любопытством взглянул на меня. - Ну, что там с Касумовым? спросил я. - Дело об убийстве Пухова у меня в производстве, а я даже не могу допросить подозреваемого!
Довиденко улыбнулся механической улыбкой человека, давно разучившегося улыбаться:
- Мне позвонил Митрохин: "Водники отпустили браконьера, который убил рыбинспектора..." - "Где? Что?" - "Передали с парома: рядом с "козлятником" тайник, а в нем пистолет, из которого совершено убийство..."
