Иногда он позволял себе помечтать, и любимой мечтой его было то, что каким-нибудь чудесным образом он вдруг выходил на свободу и возвращался к строительству домов.
Давящая замкнутость тюрьмы, постоянные посторонние звуки, проникавшие в его камеру, заставляли его более, чем когда-либо, желать строить такие дома для людей среднего достатка, в которых бы жильцы могли жить и всегда чувствовать себя в достаточном уединении. А еще в этих домах было бы много окон, так чтобы воздух свободно входил в комнаты. У Скипа скопилось уже множество блокнотов со схемами, планами, зарисовками прочих архитектурных идей.
Иногда его навещала Бес, не слушавшая просьб забыть его. Он показывал ей последние свои задумки, они обсуждали их так, как если бы однажды он мог и вправду вернуться к работе, которую любил, к строительству домов для людей.
Вот только он не мог себе представить, как будут жить люди в том мире, куда он выйдет когда-нибудь на свободу из этих ужасных застенков.
Керри поняла, что ей опять придется в этот вечер работать допоздна. Она принялась за чтение протоколов суда сразу после ухода Джофа, а потом продолжила, как только уложила Робин спать.
В девять тридцать позвонила Грейс Гувер.
— Джонатан сейчас занят на совещании. А я уже улеглась в постель, но что-то не спится. Вот и захотелось поболтать. Я тебя ни от чего не отрываю?
— Нет, конечно. Всегда рада с тобой пообщаться, Грейс. — Керри говорила совершенно искренне. За те пятнадцать лет, что она знала Грейс и Джонатана, она была свидетельницей ухудшения здоровья Грейс. Сначала та ходила с палочкой, потом на костылях, и вот, наконец, теперь вынуждена была передвигаться в инвалидной коляске. Со временем Грейс также вынуждена была отказаться от активных выходов в общество и оказалась заключенной в четырех стенах. Дружеские связи она ни с кем не утратила, для поддержания их в доме Гуверов часто проводились обеды и прочие мероприятия, но, как Грейс призналась как-то Керри, ей уже слишком трудны стали даже эти выходы в свет.
Керри ни разу не слышала, чтобы Грейс жаловалась на что-нибудь. «Надо делать то, что ты должен делать», — так Грейс ответила однажды Керри, когда та заявила о своем восхищении мужеством пожилой женщины.
После первых двух минут обычной их беседы «ни о чем» Керри стало, однако, ясно, что сегодня звонок Грейс имел еще и вполне конкретную цель.
— Керри, ты, как я знаю, сегодня обедала с Джонатаном. Должна честно тебе сказать, он очень обеспокоен вашим разговором. — Грейс повторила Керри те же соображения, что чуть раньше приводил ей Джонатан. В заключение она сказала: — Керри, учитывая двадцатилетний опыт пребывания на посту сенатора, Джонатан имеет, конечно, большое влияние, но и его будет недостаточно, чтобы заставить губернатора назначить тебя судьей в случае, если ты разрушишь планы самого Маршалла в отношении его преемника. Да, кстати, — предупредила Грейс, — Джонатан не знает об этом моем звонке.
«Да, скорее всего, Джонатан действительно выложил Грейс все, что его беспокоило, — решила Керри. — Интересно, что бы Грейс сказала, если бы увидела, что именно я сейчас делаю». Чувствуя себя очень неловко за то, что приходится врать, Керри попыталась во что бы то ни стало убедить Грейс в своем абсолютном нежелании «мутить воду».
— Но, Грейс, если действительно всплывет, что показания доктора Смита были ложными, то у Френка Грина появится прекрасная возможность вызвать всеобщий восторг и уважение. Он, например, сам сможет предложить суду заново разобраться в деле Реардона. Я не думаю, что люди будут обвинять его в том, что он искренне доверился показаниям доктора. Ведь у него не было никаких оснований не верить этому свидетелю? Не забывай, к тому же, что я совсем не убеждена, что в деле Реардона правосудие допустило ошибку. Я по чистой случайности наткнулась на одно обстоятельство и пройти мимо него, не разобравшись, мне не позволяет совесть.
После разговора с Грейс Керри вновь вернулась к протоколам. К моменту, когда она все их прочитала, она исписала несколько страниц, пытаясь зафиксировать возникшие у нее многочисленные соображения и вопросы.
«Розы для возлюбленной». Лгал ли Скип Реардон, когда говорил, что не покупал и не посылал жене эти цветы? Если же он сказал правду и не он их послал, то кто?
Долли Боулз, сиделка, была в доме напротив особняка Реардонов в ночь убийства; она утверждала, что видела машину перед особняком Реардонов в девять часов вечера того дня. Правда, по соседству, в одном из стоящих рядом особняков была как раз вечеринка, и кое-кто из приглашенных припарковал свои автомобили на улице. В конечном итоге, Долли оказалась весьма неудачной свидетельницей: Френк Грин установил, что в течение предшествовавшего событиям того вечера года она уже пять раз вызывала полицию, заявляла, что какие-то подозрительные типы крутятся вокруг домов, в которых она работала.
В каждом из этих случаев, «подозрительный тип» оказывался обычным разносчиком газет. В результате всякое доверие к Долли как к свидетельнице было подорвано. Присяжные, считала Керри, вряд ли вообще учли показания женщины.
Скип Реардон никогда не имел проблем с законом, всегда считался законопослушным гражданином. Тем не менее в суд были приглашены лишь два свидетеля, готовые охарактеризовать его как человека. Почему только два?
В Элпине как раз примерно в тот период, когда была убита Сьюзен Реардон, произошла целая серия ограблений особняков. Скип Реардон утверждал, что в их доме пропали некоторые драгоценности, в частности из тех, что он видел временами на своей жене. Так, говорил Скип, в спальне жены все было перевернуто, вверх дном. Однако в одном из шкафов потом был найден целый поднос с драгоценностями. Что же касается беспорядка в спальне, то горничная, приходившая убираться к Реардонам, подтвердила, что в спальне Сьюзен «всегда царил хаос».
— Она примеряла по три-четыре наряда, могла их после бросить на пол, если решала не надевать. Пудра была обычно рассыпана по всему трюмо, мокрые полотенца тоже часто валялись на полу. Мне так все это не нравилось, что порой подумывала о том, чтобы уйти от них.
Готовясь ко сну в тот вечер, Керри вновь и вновь возвращалась в мыслях к прочитанному. Она поняла, что ей надо будет сделать две вещи: назначить встречу с доктором Смитом и сходить к Скипу Реардону в тюрьму.
За девять лет, прошедшие после развода, у Керри были поклонники. С некоторыми она сходилась, потом расставалась. Сколько-нибудь серьезного увлечения как-то не случалось, а ближайшим другом оставалась Маргарет Манн, некогда бывшая ее соседкой по комнате в общежитии бостонского юридического института. В институте Марж была маленькой блондинкой, разделявшей с Керри все тяготы и радости студенческой жизни. Прошли годы, и теперь Марж стала солидным чиновником инвестиционного банка и имела квартиру на Западной Шестьдесят Восьмой улице. Иногда по пятницам вечером Керри приглашала сиделку для Робин, а сама отправлялась на Манхэттен. Там они с Маргарет ужинали в ресторане и шли на какое-нибудь бродвейское шоу или в кино. Или часами сидели за десертом и сплетничали.
В пятницу, последовавшую за тем четвергом, когда Джоф Дорсо оставил ей протоколы, Керри заехала домой к Маргарет. С удовольствием опустилась на диван, напротив которого подруга тут же установила целый поднос с разными сырами и виноградом.
Маргарет передала ей бокал вина:
— Давай-ка выпьем. Ты выглядишь прелестно.
На Керри был новый зеленый «охотничий» костюм, состоящий из долгополого пиджака и юбки ниже колен. Оглядев себя, Керри только пожала плечами.
— Спасибо за комплимент, я наконец-то улучила возможность и купила себе кое-что новенькое. Вот и ношу этот костюм целую неделю.
Маргарет засмеялась.
— А помнишь, что твоя мать говорила, накладывая помаду на губы: «Никогда не знаешь, где ждет тебя любовь…» Она была права, знаешь ли?
— Пожалуй. Они с Сэмом женаты уже пятнадцать лет, и, когда бы она ни приезжала к нам со своего востока, когда бы мы с Робин ни бывали у них в Колорадо, — они так и ходят вместе с мужем под ручку.
Маргарет улыбнулась.
— Это, наверное, и есть счастье. — Лицо ее посерьезнело. — А как Робин? Надеюсь, порезы хорошо заживают.
— Кажется, все нормально. Завтра я показываю ее еще одному хирургу. На всякий случай, для консультации.
Маргарет, поколебавшись, проговорила:
— Я хотела было тебе предложить это. У себя на работе я рассказывала об этом происшествии с Робин и упомянула доктора Смита. Один из наших клиентов, Стюарт Грант, сразу вспомнил его. Его жена консультировалась у Смита. Она что-то там хотела сделать с мешками под глазами, но больше чем на один визит ее не хватило. Ей показалось, что с доктором не все в порядке.
