Артем не стал ломать себе голову. В конце концов, Ника могла и обознаться, если ей что-то и вспомнилось при виде незнакомца с порезанным лицом. А сейчас и подавно, когда он весь в заплатках из пластыря.
Он еще раз глянул на портрет и, опираясь на клюку, отошел к окну. Серое небо, дождь и тронутые желтизной листья. На душе скребли кошки. В его жизни произошел какой-то перелом. Вот только он не знал, конец это или начало.
Дверь открыли после первого звонка. На пороге стоял молодой человек лет тридцати, невысокий, щуплый, с приятным добрым лицом.
— Вы Мухин Геннадий Парфенович?
— Он самый. А вы…
— Я из прокуратуры. Трифонов Александр Иванович, а со мной капитан Куприянов из розыска. Мы по вопросу вашего заявления о разбойном нападении на шестом километре Пулковского шоссе.
Молодой человек немного удивился, но пропустил гостей в квартиру. Темный длинный коридор коммуналки с лампочкой без плафона и ряд дверей по обеим сторонам. В одну из комнат и проводили пришедших представителей закона.
Ничего особенного, обычное пристанище холостяка, старающегося в убогом интерьере сохранить чистоту и уют.
— В общем-то, я в заявлении все написал, и протокол в милиции составили, а мою машину на следующий день вернули мне. Правда без магнитолы и динамиков, но, слава Богу, что вообще нашли. На новую я не потянул бы.
— Вы не работаете? — спросил Куприянов, оглядываясь.
— Подрабатываю. Вообще-то я физик. Но наш НИИ закрыли. А в других местах людям месяцами зарплату не платят. Пришлось переквалифицироваться. У меня «четверка», развожу товар по рынкам. Присаживайтесь.
Устроились на скрипучих стульях.
— Протоколы и заявления мы читали. Нам хотелось поговорить с вами как с живым свидетелем, без протокольного языка. Нас интересуют ваши впечатления. Постарайтесь вспомнить детали.
Мухин кивнул головой, а потом пожал плечами.
— Детали я конечно не вспомню. Темно было, дождь шел. Возвращался я домой от своей бывшей жены. Дочку навещал и алименты отвозил. На углу проспекта Ленина и улицы Свободы возле Красного Села меня тормозит мужчина. С портфелем, зажатым между ног, чтобы высвободить руку для голосования, во второй руке он зонт держал. Немолодой уже, в шляпе, очках. Солидный человек. Я пожалел его и остановился. Он подскочил к машине, я приоткрыл окошко. «Извините, любезнейший, не подбросите меня в аэропорт, я на московский рейс опаздываю. Сто долларов заплачу». Я даже растерялся: много предлагает. А он свое. «Не беспокойтесь, я деньги вперед заплачу».
Ну кто же будет отказываться от такого предложения?! До аэропорта рукой подать. Едем. Дядя разговорчивым оказался, веселым. Настроение у него было приподнятым. Важный договор подписал. По профессии адвокат. Даже мне свою визитную карточку дал. Мол, возникнут трудности, звони, дам дельный совет. Деньги он мне и впрямь сразу отдал, как в машину сел…
— Вы внешность его хорошо запомнили? — перебил Трифонов.
— Я же на дорогу смотрел. Видимость плохая, а я особо хорошим зрением не отличаюсь. А потом у него воротник дождевика был поднят, шляпа, очки. Конечно, если увижу, то узнаю. А так мне очень трудно его описать. Если бы я его хотя бы до аэропорта довез, то там светло. Тут меня «волга» подрезала. Едва затормозить успел. Еще немного, и в кювет проскользил бы, да на обочине гравий рассыпан, он и помог остановиться.
«Волга» остановилась передо мной, перегородив дорогу. Из нее выскочили двое — водитель и сидевший рядом. Тоже в дождевиках, но с капюшонами. Могу сказать только, что не молодые, даже если по голосу судить. Один открыл мою дверцу, и я увидел пистолет в его руках.
«Вылазь! Живо!» Что делать? Я вышел из машины, а его напарник сел на мое место. Мужик схватил меня за рукав. Хватка у него крепкая, чуть кость мне не сломал. Подвел он меня к обочине и треснул рукояткой пистолета по голове. Очнулся я часа через два, если судить, что до поста ГИБДД я добрался в половине двенадцатого. Выкарабкался из ямы и остановил попутку. Повезло. Самосвал меня подобрал. Там и составили первый протокол и заявление приняли. Потом в милицию вызывали. Раз налетчики имели оружие, то дело решили завести. Вот я им и отдал визитную карточку адвоката.
— На имя Добронравова Давида Илларионовича?
— Фамилию я не запомнил, но он еще в машине мне представился Давидом Илларионовичем. Визитку приобщили к делу.
— Мы об этом знаем. Видели,— кивнул Куприянов.— А как вел себя адвокат во время налета?
— Прижал к груди портфель и дрожал как осиновый лист. Может, я и попытался бы сдать назад и объехать «волгу», но растерялся. Пистолет все же… Серьезный аргумент…
— Вы разбираетесь в оружии?
— Сейчас все разбираются. «Криминальную Россию», «Вне закона» по «ящику» все смотрят. Я бы сказал, что в руках у него был ТТ, но не ПМ. И вел бандит себя решительно. Не сомневаюсь, он выстрелил бы, если бы я начал сопротивляться. Могу только сказать с уверенностью, что у обоих бандитов рост метр семьдесят пять. Тут я редко ошибаюсь. Один рядом со мной стоял, а вместе их я видел, когда они из машины выходили.
— Перчаток на них не было? — поинтересовался Трифонов.
— Не заметил. Нет, пожалуй.
— Однако следов в вашей машине они не оставили. Зацепиться не за что. А как, по-вашему, чем им приглянулась ваша машина?
— Ничем. Ей семь лет, на свалку пора. Скорее всего, их адвокат интересовал. Его же они из машины не выкинули, а с собой увезли. Если он адвокат, конечно, а не аферист какой-нибудь, облапошивший бандюков.
— Любопытная точка зрения,— улыбнулся Куприянов.
— Мужик торопился. Смывался от кого-то. Сами прикиньте, не задумываясь, сотню баксов заплатить… И двадцати минут не прошло, как нас нагнали.
— Для этого надо знать, куда он поедет,— заметил Трифонов.
— Если они знали, что он из Москвы и удирает восвояси, то все ясно — в аэропорт. Не поездом же. Билет не купишь за час до отхода. Да и обогнать его можно на самолете, а в Москве встретить на перроне вокзала. Лучший вариант поехать на машине, но, очевидно, у него ее не было, раз он меня остановил.
— Вы правы. У Добронравова нет машины. Но если бы и была, то ее можно перехватить в пути. Если целью бандитов был адвокат, то они знали о нем больше, чем мы, и о машине тоже знали бы. Билет на самолет он купил заранее. И узнать об этом несложно. Непонятно другое… — На секунду Трифонов задумался, испытывая на себе любопытные взгляды.— Почему они не взяли его в городе? Без шума. Там, где вы его подобрали в вечернее время. Да еще под проливным дождем — прохожих нет, кругом ни души. И потом, они могли подсадить его в свою машину, а не устраивать погоню и оставлять, таким образом, лишнего свидетеля. Какая-то в этой истории неувязочка получается. Очень смахивает на спектакль.
— Теперь я понял, почему вы ко мне пришли: решили, что я с ними заодно?
— Все справки о вас мы навели, Геннадий Пар-фенович. У нас нет оснований подозревать вас в соучастии. Но и считать похитителей полными идиотами мы не можем. Они действуют по четко разработанному плану. Единственная причина, по которой он не сел бы в их машину,— если он знал их в лицо.
— Я думаю иначе,— покачал головой Мухин.— Налет на шоссе похож на стопроцентный экспромт.
— Спустя двое суток те же бандиты вскрыли сейф в офисе адвоката и унесли из него что-то очень важное. Почему они ждали столько времени? Могли бы и в ту же ночь обчистить офис.
Мухин почесал затылок и хмыкнул.
— Странно, господин Трифонов. Вы со мной советуетесь или делитесь служебной тайной? Ведь я ничего не смыслю в ваших делах.
— И то, и другое. У меня есть подозрение, что налетчики о вас не забыли. Они знают номер вашей машины, и вычислить вас им ничего не стоит. У меня есть свои соображения на счет странного поведения преступников. И если я прав, то они встретятся с вами еще раз. Но не бойтесь: ничего они вам не сделают. Они поинтересуются, кто ведет следствие и что мы знаем. Вот вы им и расскажете о нашем визите и о том, что следователь считает, что похищение адвоката и налет на его офис — дело одних и тех же преступников. Мы свой ход сделали, теперь придется ждать ответного. С нами затеяли игру в кошки-мышки. Ничего не остается, как принимать условия преступников.
— Значит, вы вновь ко мне придете?
— Нет. Рисковать вами мы не станем. Начеркайте коротенький отчет после их визита. Вы ведь целыми днями мотаетесь по городу, притормозите у газетного киоска на углу Большой Пушкарской и Лизы Чайкиной и попросите у продавца журнал «Премьер» за январь. Передадите ему записку, а он вам — журнал. Ничего необычного.
— Если не считать, что уже в конце января «Премьер» раскупается.
— Киоскер поймет, кто к нему подошел и зачем.
— Ладно. Я так и сделаю.
Гости встали.
— Удачи, господин Мухин.
— И вам того же.
По дороге в управление Куприянов долго молчал, потом разродился глубокомысленным выводом:
