— Индейцы, конечно, язычники, но с кофе они придумали совсем неплохо… — признала я.
Воспоминание о религиозных культах напомнило мне о моих приключениях.
Я открыла дверцу шкафа и застыла, выбирая свой сегодняшний прикид.
В это время мой телефон издал дьявольский треск.
— Сейчас, — отозвалась я.
Телефон возмущенно заверещал снова, явно недовольный тем, что я не очень спешно бросилась к нему.
Подняв трубку и пробормотав полусонное «Алло» — пусть им будет стыдно, что они разбудили меня в этакую рань, — я услышала голос Андрюшки Мельникова:
— Танька, я тебя разбудил? Прости… Но у нас тут ЧП.
Я по голосу определила, что, похоже, дельце по моей части.
— Что? — затаив дыхание, спросила я.
— Понимаешь, меня вот тоже из постели выдернули ночью. Короче, паренька нашли. На трассе. С прической под горшок…
Боже! Неужели — Дима?
— Он жив? Это Дима?
— Я не знаю. Кажется, не Дима. И он, Таня, мертв. Умер от истощения, и наркотиков в его крови нашли много… Слишком много. Честно говоря, я вообще не представляю, как он двигался… Ты приедешь?
— Конечно, — кивнула я.
Увы. Мой благонамеренный визит в храм божий откладывался.
Надев первое, что попалось под руку — а это, конечно, как всегда, были джинсы, — я натянула свитер, сверху накинула куртку и вылетела под дождь, не удосужившись допить свой кофе и прихватить необходимый для спокойного передвижения зонт.
* * *
— О, боже…
Это вырвалось у меня помимо воли. В морге были только мы с Андрюшкой, патанатом Серега и родители паренька. На них было страшно смотреть. Оба — белые как мел. Губы матери шевелились, и на мальчика она смотрела, пытаясь не узнать его. Она сопротивлялась свершившемуся несчастью с упрямством, но уже начинала понимать, что это бесполезно, и потихоньку сдавалась.
Парнишка был — кожа да кости. На руках, ближе к запястьям, синяки. Мне показалось, что это — следы от наручников.
Я наклонилась, пытаясь понять, насколько я права. Синие полукружья… Такие бывают только от наручников старого образца.
— Андрей, ты это видел? — тихо спросила я.
Он посмотрел и кивнул:
— Да.
— И что ты думаешь по этому поводу?
— Потом поговорим, ладно?
Я понимала, что вызвал он меня не случайно. Не такой он бессребреник, чтобы бросаться мне на помощь. Хотя я, конечно, преувеличиваю. Он всегда приходил мне на помощь — по первому зову. Но сейчас наши интересы явно совпали.
Женщина вскрикнула и завыла, как раненая волчица.
— Все, она признала, что это случилось с ней, — обреченно констатировала я и потянула Андрея за рукав. — Пойдем выйдем. Человеческое горе нуждается иногда в одиночестве.
Он кивнул, и мы вышли наружу. Там он достал сигареты, протянул мне. Я взяла. Некоторое время мы курили молча, пытаясь вернуться в реальность. Хотя — то тело, под простыней, со следами наручников, тоже было реальностью.
— Танька, мне нужна твоя помощь, — наконец произнес Мельников. — Я понимаю, что ты подставляешься, — но давай сверим наши действия. Я не хочу, чтобы ты нашлась в таком же чудном виде.
— Я сумею их обыграть, — пообещала я. Я вообще люблю обещать то, в чем и сама не уверена.
— Нет, Танька. Я сказал, что мне нужна твоя помощь. Но видеть тебя погибшей я не хочу. Поэтому мой первый вопрос: что ты думаешь по поводу этого чертова старца?
— А ты? — задала я встречный вопрос.
— Я потом. Сначала — ты.
— Он опасен. Ловок. Умен. Умеет подчинять себе людей. Теперь вот я еще знаю, что в его арсенале имеются старые наручники. Так вот, сдается мне, что он раньше работал у вас, Андрей. Или в КГБ. И это еще не все… Братва. У него в подчинении, Андрей, бандиты. Я это поняла по уровню записок, которые они подкинули Кате и Оле. Но не из мафии. Ниже уровнем. «Шестерки». К чему мы приходим?
— К тому, что он успел побывать на обеих сторонах, — кивнул Андрей.
— Надо же! Милиция еще не отучила тебя мыслить?
— Не издевайся, — попросил он. — Я все равно сейчас тебе не отвечу. Итак, у нас получился «оборотень»?
— Ну да. Именно. Поэтому попробуй разрыть в архивах, кто у нас на нашего «старца» тянет больше всего.
Я знала, что на это уйдет время. А его у нас не было.
Интересно, за что этого парнишку держали в наручниках?
— Один вопрос, Андрей. Родители этого мальчика — кто они?
— Отец — директор магазина, Таня. По продаже холодильников.
О-о… Да, в нашей стране богатым жить непросто…
— О чем задумалась? — спросил меня Андрей.
— Думаю, что, пожалуй, не стану стремиться в рокфеллеры, — ответила я. — Лучше раздам свои сбережения бедным и отправлюсь гулять в рубище… Чтобы не привлекать к себе ничьего внимания…
— Когда начнешь? — спросил Андрюшка.
— Прямо сейчас…
Я посмотрела на часы. Еще успеваю к концу службы…
— Я тебе больше пока не нужна? — спросила я.
— Нет. Я позвоню попозже. Ты будешь дома?
— Не обещаю. Лучше я позвоню сама.
С этими словами я вышла, глотнув свежего влажного воздуха.
Только в этот момент, когда мои легкие наполнились им, я почувствовала себя немного лучше.
* * *
Я быстро домчалась до дома. Там я выгребла старую индийскую юбку, достаточно длинную и темную, дабы удовлетворить церковных старушек. В то же время она была довольно элегантной. То есть — если я правильно поняла суть неофитов, они еще не пришли к нормальному отношению с богом, и изо всех сил стараются навязать ему свое общество. Посему я постаралась. Естественно, мне далось это с некоторым трудом, к тому же я помнила о том, что меня знают, а значит, внешность тоже требует изменения. Темный парик и шаль спрятали мою светлую головку. Контактные линзы превратили мои голубые глаза в карие. Тональная пудра придала моей коже темный оттенок. Теперь я была похожа на молодую цыганочку.
Вылетев из дома, я искренне пожалела, что машинку придется оставить скучать. Это будет совсем не в образе. Бедные неофитки на машинах не разъезжают.
Несчастная тетя Валя, которой постоянно достается фант встречи со мной в непривычном для нее виде, поднималась по лестнице. Увидев меня, она остолбенела.
Я с интересом наблюдала ее реакцию — если она меня сейчас узнает, я плохо подготовилась к военным действиям.
— Вы Танечку ищете? — растерянно спросила она.
Ура! Она меня не узнала!
— Да.
— А она, кажется, ушла. Дверь громко хлопнула…
— Какая жалость… — проворковала я. — Придется зайти попозже.
— Может, ей что-нибудь передать?
— Я сама забегу.
Я спустилась по лестнице, чувствуя себя совершенно другим человеком.
Единственное, что напоминало мне о том, что я — Таня Иванова, — это тщательно спрятанный под фалдами юбки газовый пистолет. На всякий случай… Поскольку неизвестно, куда нас занесет после жилища бога. Вполне вероятно, что в логово дьявола…
* * *
Я успела. Служба еще шла. Народу было немного. Встав возле исповедников, я старательно распахивала глаза, пытаясь придать своему лицу неофитское выражение. Каким оно должно быть в точности, я еще не знала, но предполагала, что не очень умным и очень самоуверенным. Поскольку, как я поняла из объяснений отца Николая, мне следует вообразить себя на время избранницей бога, а это я почитаю весьма глупым и весьма самоуверенным.
Итак, я стояла с таким вот лицом и косила глазами, пытаясь определить кандидатов на роль посредника.
Молодежи в церкви Успения действительно было много. Некоторые вполне подходили под мои представления о неофитах. Они меня почти не интересовали. Куда больше меня занимали те, что паслись возле них.
К сожалению, никто под горшок острижен не был, что несколько затрудняло мою задачу.
Сзади меня негромко кашлянули. Я обернулась.
За моей спиной стояли двое. Один был лет сорока, мелкий, невыразительный такой. Длинные волосы сзади были забраны в жидкий пучок. Примечательным был его нос — этакая большая бульба, картошечка без мундира. Он отчего-то пристально смотрел в мою сторону. Наверное, я ему тоже казалась подозрительной.
Нащупав под юбкой свой пистолетик, я немного успокоилась — он на месте, не выпал, и значит, его внимание привлекло что-то другое.
Второй… Вот тут сердце мое затрепетало. Я его узнала сразу. Взмах ресниц и взгляд, брошенный вскользь… Мой черноокий «кавказец» стоял за моей спиной, и я его совершенно не интересовала.
Последним экземпляром в этой компании была толстенькая барышня, вполне подходящая на роль неофитки. Она хлопала восторженными глазенками и смотрела на распятие такими очами, что мне сразу стало не по себе — я была здесь лишней, как и все остальные. Господь умер на кресте исключительно ради нее.
Отчего меня заинтересовала именно эта троица — я и сама еще не поняла. Но кто-то из этих двоих явно охотился за толстушкой.
