Выслушав скороспелые выводы, искушенный ловец нарушителей законности укоризненно покачал головой и, не ответив, подозвал лейтенанта.
— Так, Носов… Дождешься труповозку, затем закроешь и опечатаешь помещение…
— Ясно.
— Это еще не все. Узнай, не подъехал ли начальник службы безопасности «Фрегата». Если нет — пусть срочно вызывают. Изымешь у него под роспись кассету с записью налета. Скажешь — Севидов из прокуратуры распорядился и тут же переправишь ее ко мне.
Офицер кивнул и вразвалочку поплелся к «восьмерке».
— А вот и наш мастер «художественного» фото.
Анатолий Михайлович улыбнулся худощавому, бледному человечку, вышедшему из дверей обменника. Увешанный кофрами различных размеров, тот, сутулясь, тащил к тому же и увесистый портфельчик с фото-причиндалами.
— Ну, закончил, корреспондент?
Пробухтев что-то невнятное, фотограф плюхнул на заднее сиденье тяжкую поклажу и, кряхтя, залез внутрь русского внедорожника.
— Поехали, — скомандовал следователь и занял почетное место справа от водителя.
По дороге до родного учреждения он изредка покачивал головой и бубнил под нос:
— Долго не провозимся… Разговорить… Слесарь… Эх, молодежь!.. Вам только при Сталине работать… В судебных «тройках»…
Старый слуга Фемиды полагал, что попутчики его не слышат. Однако после каждой фразы губы фотографа кривились в одобрительной усмешке, а голова Лешки непроизвольно втягивалась в стоячий воротничок легкой демисезонной курточки. Лишь шофер сосредоточенно смотрел на влажноватый темно-серый асфальт и следил за усилившимся к восьми утра движением…
Ближе к вечеру того же дня начальник 2-го отдела, закончив доклад, ожидал вопросов или указаний. Генерал-майор Назаров — профессиональный фээсбэшник старой закалки, пять лет назад «сосланный» в Петербург из Москвы для получения очередного звания, угрюмо смотрел через окно на серое небо и вертел в руках тонкий стилет со встроенной в рукоять зажигалкой. На несколько минут в огромном помещении воцарилась непривычная тишина. Старшие офицеры — начальники отделов областного Управления ФСБ ждали, когда высокий, сухопарый человек с густой проседью на висках продолжит плановое совещание…
— Итак… — наконец молвил хозяин кабинета в штатском, дорогом костюме, — значится, у нашей разведки порядок. Что по охране первых лиц? Начальник 9-го отдела, проблемы имеются?
— Все идет строго по плану, — доложил молодцеватый полковник, — сложностей и нареканий не имеем.
— Хорошо. Откровенно говоря, меня сейчас более занимает другой вопрос…
Устав от длительного пребывания в кресле, он медленно встал и прошелся вдоль стены с тремя большими окнами. Духота кабинета давила. Раздвинув вертикальные жалюзи среднего проема, генерал приоткрыл створку пластиковой рамы и вдохнул полной грудью свежего воздуха. Молчавшие подчиненные легко угадывали в его поведении нешуточную встревоженность…
— Начну, как ни прискорбно, с короткого напоминания некоторых азбучных истин. Многие из вас знают наизусть то, что предстоит услышать, но, к сожалению, аксиомы забываются…
Назаров обвел сидевших вокруг длинного стола офицеров угрюмым взглядом и продолжил:
— Недруги, да чего греха таить — и все остальные тоже, называют нас «конторой» или «кухней федералов». Что ж, несмотря на краткость, — весьма точные и емкие характеристики. Так вот наша с вами «кухня» призвана, в первую очередь, обеспечивать безопасность Российской Федерации. Каким образом? Во-первых, контрразведывательной деятельностью. Во-вторых, осуществлением разведывательных мероприятий в пределах своих полномочий и в тесном контакте с органами внешней разведки. А третьим пунктом я бы смело обозначил — борьбу с организованной преступностью. Особенно в нынешнее, неспокойное время. Кто не согласен с подобной расстановкой очередности задач?
Большинство начальников отделов закивали в поддержку вышесказанного, остальные же согласились, не производя видимых телодвижений. И те, и другие молча гадали — к чему клонит генерал.
— Максимилиан Сергеевич… — обратился заместитель начальника Управления к чуть полноватому, седому полковнику, решив закончить вводные процедуры и перейти к конкретным воспитательным мерам. — Хотелось бы послушать, что у вас происходит в отделе по борьбе с терроризмом?
Шеф названного отдела поднялся и раскрыл тонкую папку.
— Сидите, у нас не встреча с Президентом, — не глядя на сотрудника, изрек Назаров.
Снова опустившись в неудобное креслице для посетителей, пятидесятипятилетний кадровый фээсбэшник мимолетно глянул в стандартный листок и проинформировал:
— В моей епархии пока тоже все движется в плановом порядке. Работаем, бок о бок с той же разведкой, информация о передвижениях подозрительных лиц кавказской национальности поступает своевременно…
— Не это я хотел бы услышать, — неожиданно перебил ровным, поставленным голосом руководитель, — о приверженцах ваххабизма, баскских сепаратистах и ирландских экстремистах вы нам поведаете в следующий раз.
Главный специалист по терроризму, называемый всеми из-за длинного и трудно выговариваемого имени просто Сергеичем, замолчал и, вместе с остальными полковниками, вопросительно смотрел на генерала.
— У меня имеются данные, настораживающие совсем по иным соображениям, — объяснил беспокойство тот. — Что за оружие кустарного производства стало всплывать в последнее время в пределах Санкт-Петербурга?
— Ах, вот вы о чем… — облегченно выдохнул начальник отдела.
— Именно.
— С моей точки зрения, в этих фактах интересен только последний. Стреляющая малокалиберная, однозарядная авторучка — дело давно минувших лет. Автор-изготовитель — некий доморощенный оружейник Блюм…
— Блюм?.. Что за личность?
— Один из самых известных евреев, наряду со Спинозой и Эйнштейном, — сострил Максимилиан Сергеевич и продолжил: — вышеозначенный одаренный субъект собрал несколько десятков подобных экземпляров восемь лет назад. Оперативники тогда легко вышли на него и взяли вместе с не сбытым товаром. Уйти успело штук десять-двенадцать — точное количество Блюм и сам толком не помнил. Отсидел, кажется, года три. По нашей версии — найденная опасная вещица при убитом мальчишке-грабителе — как раз одна из распроданного тиража.
— А, не взялся ли он за старое? — не удовлетворившись объяснениями, вопрошал Назаров.
— Сейчас Блюм помещен в следственный изолятор, где и проверяется данное предположение.
— Ну а что вы скажете об автомате?
— Вот это уже серьезнее, — слегка помрачнел главный антитеррорист. — При вооруженном налете на пункт обмена валюты, расположенный на Малой Морской, охраной соседней фирмы в перестрелке был ранен один из бандитов. Налетчиков взять не удалось, но в результате на месте преступления остался брошенным образец странного оружия. Сейчас он находится в нашей лаборатории.
— Заключение имеется?
— Пока только предварительное и весьма общее.
— Поделитесь, чрезвычайно интересно…
— Надежность, эффективность и стрелковые характеристики еще предстоит выяснить, но вот что привело всех экспертов в неописуемое замешательство, так это уникальность и простота устройства автомата. Представьте себе — корпус свободного затвора выполнен из тридцатисантиметрового куска обычной дюймовой трубы, остальная же конструкция включает в себя минимальный набор кованых деталей ударно-спускового механизма и три пружины, использующихся при сборке автомобильных двигателей. Даже ствол — самая привередливая часть оружия сработан из трубки, правда, на сей раз не водопроводной, а газовой — толстостенной. Малокалиберные пули, как известно, производятся без стальной «рубашки», так что три-четыре тысячи выстрелов канал ствола вполне выдержит.
— Занятное чудо техники… — задумчиво проговорил генерал-майор.
Остальные негромко загалдели и с удивлением переглядывались.
— Ну и что же вы мыслите о его происхождении и изготовителе?
— Соображения по этому поводу изложены в служебной записке, — многозначительно ответил полковник, указав взглядом на лист бумаги, исписанный мелким почерком и лежащий на столе, поверх тонкой папки.
Заместитель начальника Управления пристально посмотрел на подчиненного и, понимающе кивнув, вернулся на свое место. Вновь завладев кинжалом-зажигалкой, он произнес заключительные фразы, коими всегда заканчивал совещания:
— Кто желает высказаться по сегодняшним темам? У кого есть вопросы, дополнения? Тоже нет… Тогда все свободны, кроме Максимилиана Сергеича.
Дождавшись, когда последний подчиненный плотно прикроет за собой дверь, Назаров поинтересовался:
