— Если смогу, — не совсем уверенно пообещал Степанов.
Я удовлетворенно кивнула в ответ и, отвернувшись к окну, задумалась. Теперь, после разговора с Олегом, он уже не казался мне таким монстром и жестоким человеком, каким предстал в моем воображении после того, как я познакомилась с его стихами и картинами. Не стану врать, некоторое недоверие к парню у меня в душе все еще сохранилось, но я решила не заострять на нем внимание. Хотя кое-что проверить все же попробовала.
— Ты употребляешь наркотики? — спросила в момент, когда Олег вопроса на эту тему никак не ожидал.
Он сначала удивленно посмотрел в мою сторону, а потом спокойно ответил:
— Пробовал лет десять назад, не понравились.
— А что заставляет тебя писать такие сложные и эмоционально напряженные картины? — осторожно подбирая слова, чтобы не обидеть, спросила я.
— А, вы о моих работах…
— Да, видела их в квартире. И стихи тоже читала, — честно призналась я. — Они с тобой как-то не особо сочетаются.
— Знаю, — впервые улыбнулся Олег. — Мне все об этом говорят. Но я же не виноват, что меня всегда притягивали фантастические сюжеты, а любимым предметом и в школе и в институте была биология, — заинтересованно заговорил Степанов. — Вот как-то сам собой и сложился этот стиль. Однажды написал, всем понравилось. Так и пошло-поехало. К тому же такие картины намного быстрее раскупаются богатыми братками, нежели те, что предназначены для среднего потребителя, вечно жалеющего деньги. — На минуту Олег замолчал, а потом спросил: — А вы, наверное, меня за шизофреника приняли, когда картины увидели?
— Честно? — посмотрела на Степанова продолжительным, изучающим взглядом. — Да. Я и сейчас еще не совсем уверена, что у тебя в порядке с психикой.
— А что, заметны отклонения? — теперь уже с интересом полюбопытствовал Олег.
— Нет, но при таком направлении творчества их просто не может не быть.
— Может, вы и правы, — согласился Степанов. — Мой отец у меня прямо на руках умер, мне десять лет было. Я тогда замкнулся, мечтал повеситься, удавиться, в общем, покончить с собой, а стал изливать душу на бумаге. Сейчас тоже иногда такое находит, но теперь я уже понял, что люблю жизнь.
«А он, оказывается, очень интересный и одновременно с тем очень несчастный человек, — мелькнула у меня мысль. — Не многие могут вот так открыто и честно поделиться внутренними переживаниями с кем-то. Да еще стихи… Тут вообще должен быть талант. Теперь мне понятно, почему такая симпатичная девчонка, как Туркина, заинтересовалась этим парнем. Пожалуй, он ее интереса заслуживает. Конечно, то, что он бросил ее, неправильно, но с кем не бывает… Стоп, что-то мы совсем от темы ушли, а времени у меня не так уж и много. Чем быстрее покончу с одним делом, тем быстрее переключусь на другое».
Повернувшись к Олегу, я заговорила с ним совсем иначе, чем до сих пор:
— Ну раз уж мы решили искать Ольгу, то этим и займемся. Вы знаете, как найти тех ребят, что за вами охотятся?
Завернув за угол какого-то крытого железом строения, я остановила свою машину у небольшой автозаправки. Как сказал мне Олег, если обойти эту заправку с левой стороны, то там будет лестница вниз, а после нее пойдут строения типа хранилищ. Среди них расположены еще и вагончики. Вот в них-то и стоит искать его обидчиков.
Сам Степанов со мной ехать отказался, честно признавшись, что немного трусоват и всегда предпочитал отсиживаться в стороне, а не лезть на рожон. Я не спорила, а предложила ему пока спрятаться. Парень, конечно, согласился, да другого ему и не оставалось. Мною же лично он был доставлен на мою конспиративную квартиру, совершенно сейчас свободную. Там его искать вряд ли кто будет, тем более что слежки за собой я не заметила. Да и мне так удобнее — в любое время парень будет у меня под рукой. Если что не так, схлопочет первым.
Выйдя из машины, я повернула в указанную сторону и, пройдя несколько шагов, действительно обнаружила металлическую лестницу. Стараясь не стучать по ней каблуками, я спустилась вниз и остановилась. Куда направляться теперь, мне было совершенно неизвестно. Да и того, кто, собственно, мне был нужен, я знала плохо: лишь имя и фамилию. Ни фотографии, ни даже внешних данных. А все потому, что лично босса и постоянного своего клиента Степанов никогда не видел, тот всегда действовал через посредников.
«Ну и где теперь искать этого Форсмажора, то есть еврея Форсова Вениамина Витальевича? — спросила я сама у себя, озираясь по сторонам. — Где могла засесть эта „гнида“?»
С правой стороны что-то мелькнуло. Я повернула туда голову и в темноте рассмотрела мужской силуэт.
«Что ж, придется рискнуть. Спрошу у этого малого, где мне найти Форсова», — решила я и уверенным шагом направилась к парню.
Мужчина, заметив на своей территории постороннего, остановился и стал ждать, когда я подойду поближе. При этом он явно напрягся и сейчас стоял подобно истукану, держа руки на поясе и боясь шевельнуться.
«Похоже, я прямо по адресу попала, — просматривая в этом поведении черты, привычные для крутых больших мальчишек, живущих одним днем и висящих на волоске между жизнью и смертью, подумала я. — Пока мне, кажется, везет».
— Добрый вечер, — произнесла я, как только между мной и мужчиной осталось расстояние равное метру.
В ответ, как я и думала, ничего не прозвучало. Тогда я снова взяла на себя инициативу и спросила:
— Скажите, а вы не знаете, как мне найти тут одного человека?
Теперь уже представитель тяжелой охранной профессии, о принадлежности к которой говорила соответствующая форма на нем, немного мной заинтересовался и переспросил:
— Кого именно?
— Форсова, — коротко бросила я и напрягла взгляд.
Мне хотелось увидеть, как изменится лицо мужчины, когда я произнесу эту фамилию. Но, увы, мои ожидания не оправдались. Охранник не вздрогнул, не дернулся. Впрочем, с чего я вообще взяла, что Форсов его босс и что этот человек имеет представление о том, чем тот занимается.
— Как о вас доложить? — отвлек меня от размышлений заданный вопрос.
— Э-э, — длинно протянула я, пытаясь сообразить, как лучше ответить на вопрос. Ведь именно от того, как я представлюсь, и будет зависеть, как ко мне в дальнейшем отнесется и как меня примет этот пресловутый Форсов.
Естественно, что рассказывать направо и налево, а тем более говорить бандитам о том, что я частный детектив, я не собиралась. Не настолько я пока плоха, чтобы не догадаться о последствиях такого своего заявления. Как, впрочем, и представляться неизвестно кем, тоже. Сомневаюсь, что такой человек, как Вениамин Витальевич, согласится принять неизвестно зачем пришедшего к нему человека. Следовательно, оставалось только одно: сразу дать понять, что я от Степанова, которого тут очень желают видеть.
— Скажите, что я от художника Степанова, хочу кое-что передать, — наконец выдала я и замолчала.
Охранник достал из-за пояса рацию и, даже никуда не отходя, доложил о моем визите. В ответ из динамика послышался другой мужской голос, который сказал:
— Проводи в секцию номер три, да смотри, чтобы «хвоста» не было.
«Ну надо же, какие предосторожности! — подумала я, следуя за охранником, поманившим меня за собой. — Как же любят всякие бандитские боссы создавать вокруг себя ореол недосягаемости».
Пройдя мимо нескольких вагончиков, мы остановились возле одного из них, и охранник постучал в дверь. Причем стучал он не как вздумается, а воспроизводя частые удары в определенном количестве и через определенное время. Три стука, затем два, затем еще четыре — это и был, видимо, условный сигнал того, что прибыли свои.
После звукового опознавательного знака дверь перед нами распахнулась и из нее высунулась лохматая голова какого-то парня. Он если и был молодым, умело это скрывал, так как борода, усы и волосы до плеч хорошо прятали его истинный возраст. Но, приглядевшись, я поняла, что парню лет тридцать.
Этот самый парень критическим взглядом окинул мою фигуру, как-то пренебрежительно усмехнулся, словно выражая свою неприязнь к особам женского пола, а затем произнес:
— Всегда знал, что Степанов трус. Только и способен, что прятаться за бабские юбки.
У меня прямо зачесался язык спросить, почему о моих соратницах выразились в множественном числе, но я заставила себя пока сдержаться и промолчать. Раскрывать все карты было еще слишком рано.
— Вы Вениамин Витальевич? — решилась спросить я у курчавого.
Тот заливисто рассмеялся, а потом спросил:
— А что, похож?
— А мне откуда знать, — обиделась я, — на вас табличка не прибита.
— Надо же, а особа говорливая… — подняв одну бровь, произнес мужчина. Потом резко схватил за руку и втянул меня внутрь, с грохотом закрыв за нами дверь и оставив охранника на улице.
