— Вот мы и подошли к самой щекотливой теме, Владимир Антонович, — произнесла Маргарита, — из всего вами сказанного никак не получается, что вы с Голубевым стали врагами. О вашем романе с его женой, как вы говорите, Голубев не знал, а если бы и узнал, то не особенно бы расстроился, так ведь?
Козаков напрягся. Его правая рука потянулась к карману, где лежали сигареты. Я по устоявшейся у меня уже привычке, кинулась открывать форточку. Увидев, что Маргарита тоже закурила, я осталась покуда у окна, где было побольше кислорода.
— Так какие же между вами счеты, Владимир Антонович? — снова спросила Маргарита.
— Хорошо, я расскажу вам все, — решился Козаков.
— Наконец-то! — произнесли мы с Маргаритой в один голос и усмехнулись.
— Понимаю, что я выгляжу смешным, но, когда я скажу вам, вы меня поймете.
И Владимир Антонович начал говорить, вперив взгляд в пепельницу. Теперь ситуация более или менее прояснилась. Оказалось, что Козаков пытался скрыть от нас с Маргаритой чуть не самое основное.
По словам Владимира Антоновича, они с Голубевым знали друг друга довольно давно и были в хороших отношениях, хотя друзьями они никогда не были. Однажды, в то пресловутое время — шесть лет назад, — до Козакова дошли слухи о том, что Голубев зарабатывает деньги довольно грязным способом.
— Я принял это к сведению, — говорил Владимир Антонович, дымя сигаретой, — но, поскольку мне не приходилось пересекаться с Алексеем в деловой сфере, оставил эти факты без внимания. Но однажды случилось так, что Голубев попытался перейти мне дорогу. Он узнал, что я собираюсь учредить фирму по продаже недвижимости — в те годы это был прибыльный, хотя и рисковый бизнес. Я обивал пороги банков, чтобы пробить необходимый кредит на приемлемых условиях, но все безрезультатно. Наконец забрезжил свет удачи — один из банков взялся рассмотреть мое предложение. Вы и представить не можете, каких титанических усилий стоило нам провести переговоры и добиться успеха. Но тут вдруг Голубев буквально из-под носа вырывает кредит, предназначавшийся мне. Тут моему терпению пришел конец. Да, я понимаю, что в моем поступке была доля подлости, но я был доведен до крайности.
Владимир Антонович еще долго распространялся по этому поводу. Нам с Маргаритой пришлось вооружиться терпением и ждать, когда он дойдет до сути дела.
— В общем, я совершил предательство, хотя Голубев и заслужил это. Я выяснил, что Алексей практиковал очень нехорошую вещь. Брал в банках кредит, основывал на взятые деньги фирму, в короткий срок устраивал так, что ее объявляли банкротом. В итоге пострадавшей стороной оставался банк. Я знал, что Голубев делал это по меньшей мере три раза. Два случая имели место в нашем городе. Опуская все детали, скажу, что я раскрыл владельцу одного из прогоревших банков всю подноготную дела. В мире бизнеса такие сведения распространяются довольно быстро. В итоге Алексей Голубев стал персоной нон грата в каждом банке нашего города. Я воспользовался случаем, чтобы привести в порядок собственные дела, и взял-таки кредит в банке. А вот Голубеву пришлось ретироваться, пока его не засадили за решетку или еще, чего доброго, не «заказали», — уж очень на него были злы некоторые лица. Однако я сделал все очень осторожно, и вряд ли Алексей был в курсе, что я имел какое-то отношение к его краху. Мы поговорили с ним напоследок, перед его отбытием из города, я видел, что он зол на меня. Я расценил это как обыкновенную зависть. Он злился на то, что ему не удалось меня обойти, как это случалось уже неоднократно. Но никаких конкретных данных о том, что я приложил руку к его краху, у Голубева не было — я действовал через третьих лиц. После отъезда Голубева я совершенно успокоился и стал забывать о нем, в полной уверенности, что мы с ним никогда больше не пересечемся. Но когда он появился снова и начал откровенно подкапываться под меня, я стал подозревать, что Голубев каким-то образом пронюхал о моем участии в его проблемах и решил отомстить. Не знаю, как именно он узнал. Могу только предположить, что меня предала Валентина.
— Она что, знала об этом?
— Да, знала. Именно у нее-то я и выведал о его делах. При всей своей инфантильности Валентина была довольно проницательной дамой. В отличие от моей супруги она старалась входить в курс дел Алексея. Она была обижена на мужа и от обиды совершила предательство: рассказал мне о его грязных делишках.
— Так, значит, вы от нее все узнали?..
— Не совсем, — ответил Владимир Антонович, — я услышал об этом несколько раньше, но это были только неясные слухи. При помощи Валентины я выяснил все определенно.
— Выходит, что вы завязали интрижку с Савельевой для того, чтобы детально все выяснить? — уточнила я.
— Понимаю, что выгляжу низко, но именно так все и было, — признал Козаков.
— А после того как все вышло так, как вы хотели, Савельева стала не нужна и вы ее бросили, — проговорила Маргарита.
— Все было не совсем так, как теперь представляется, но в общем и целом вы правы. Валентина нужна была мне только для того, чтобы прояснить вопрос о ее муже.
— М-да, — заметила я, — некрасивая история.
Маргарита молчала.
— Согласен, — кивнул Козаков, — малоприглядная история, но в бизнесе никогда ничего нельзя добиться честной открытой игрой. Кстати, урок мне преподал сам Алексей, — добавил Владимир Антонович.
— Получается, что Голубев вернулся в наш город с прямой целью — отплатить вам? — спросила Маргарита.
— Думаю, даже уверен, что именно так дело и обстоит. Других причин я не вижу. Наш город достаточно велик, чтобы в нем могла с успехом функционировать еще одна риэлторская фирма. И для того чтобы получать прибыль, вовсе не обязательно топить конкурентов.
— Вы не хотите выйти на прямой разговор с ним? — спросила Маргарита.
— Он прекрасно знает, где я живу и где работаю. Если бы у него было желание поговорить со мной, он давно объявился бы сам. Если он этого не делает, значит, он не пойдет на контакт со мной. Не стоит даже и пытаться.
— Наверное, вы правы, — обронила Маргарита.
— Послушайте, Владимир Антонович, — обратилась я к Козакову, — Валентина Савельева говорила вам что-нибудь о Голубеве?
— Разумеется! — с готовностью отвечал Козаков. — Только о нем и трещала. Сказала, что он позвонил ей почти сразу после его приезда в город, интересовался, как у нее дела. Валентина была очень напугана. Ей чудилось что-то зловещее в его голосе и словах. Хотя прямых угроз она от него не слышала.
— Но он хотя бы намекал, что знает о ваших интригах?
— Я тоже спрашивал ее об этом, но Валентина клялась и божилась, что ничего подобного не было. Не знаю, верить ли ей… — Козаков вздохнул и замолк, задумавшись.
— То, что вы рассказали, Владимир Антонович, проясняет дело. Я обнаружила, что ваши жизненные пути пересекались шесть лет назад. Наблюдалось именно столкновение интересов. Острое столкновение, — заговорила Маргарита. — Полагаю, Владимир Антонович, что Голубев все же был в курсе того, что дело не обошлось без вашего участия.
— Это тоже вам звезды сказали?
— Нет, это мое личное мнение, основанное на интуиции и на кое-каких данных.
Козаков был слишком подавлен, чтобы уловить подозрительный выжидающий взгляд, брошенный на него Маргаритой. Я же поняла, что она ждет от него еще каких-то откровений, и приготовилась слушать.
— Я провела кое-какую работу в течение сегодняшнего дня. Я готова поделиться с вами результатами. Но сначала ответьте, пожалуйста, на один мой вопрос. От вашего ответа будет зависеть очень многое, Владимир Антонович.
— Что такое? — встрепенулся Козаков.
— Какие именно меры вы приняли, чтобы нейтрализовать Голубева?
Я поняла, что Маргарита попала в самую точку. Козаков замер с открытым ртом и впился в ее лицо испуганно-ошалелым взглядом. Видимо, Маргарита угадала ответ на свой вопрос по его лицу.
— Вы наняли кого-то, чтобы убить Голубева? — вкрадчиво спросила она.
Козаков побелел как полотно и сомкнул губы.
— Хорошо, Владимир Антонович, не отвечайте мне, но прошу вас, переиграйте все, пока еще есть время. Завтра может быть поздно.
У меня мурашки по спине забегали. В эту минуту Маргарита мне самой показалась настоящей колдуньей. Но Козаков воспринял ее слова совсем иначе. Его бледное лицо вдруг перекосилось хищной улыбкой. Он медленно поднялся с кресла и прошипел, надвигаясь на Маргариту:
— Это он тебя подослал, сучка! — И добавил еще парочку нецензурных выражений.
Еще секунда, и Козаков набросился бы на мою подругу с кулаками. Я соскочила с подоконника и кинулась между ними. Успела как раз вовремя, чтобы угостить разбушевавшегося визитера коротким и точным ударом в самое уязвимое место.
— Владимир Антонович! Прошу вас вести себя прилично! — сказала я согнувшемуся в три погибели Козакову. — Иначе мне придется вывести вас отсюда силой.
