Ознакомительная версия.
А может, это он ею руководит? Возможно, старичок угрожал не Мезе, а этому типу? Возможно, покойный каким-то образом поставил под угрозу их личное счастье? Как правило, мужчины чаще убивают из-за денег, а женщины из-за любви. В случае крайней необходимости Мезе бы вполне могла убить человека. Допустим, они узнают, где поселился этот дон Кошту, следят за ним некоторое время, а потом разрабатывают план. Причем главная роль достается Мезе. Она не связана напрямую с покойным, у нее нет очевидных мотивов, ее не заподозрят. И вот в одну прекрасную, а точнее, ужасную ночь обстоятельства складываются таким благоприятным образом, что Мезе, которая, разумеется, следит за соседом, подкарауливает его в темной аллее и убивает. Это объясняет и то, откуда у нее взялся нож – она заранее купила его в Лиссабоне и хранила до случая у себя в комнате, а потом успела избавиться от орудия убийства и спокойно лечь спать.
Версия Юле понравилась. Она была логичной, стройной, правда, от начала и до конца выдуманной. Но чего не бывает в жизни! И если версия кажется логичной, то заслуживает проверки. Эх, жаль, она так бездарно упустила преступников. Ну да ничего! Все только начинается! Но все же не помешает продумать еще одну версию про запас, чтобы не зацикливаться на собственных выдумках.
Юля свернула в незнакомый переулок и огляделась по сторонам. Кажется, она совершенно заблудилась. Облупившиеся старые домики, узенькие, в три-четыре этажа, с низенькими, потертыми от времени крылечками, распахнутые настежь окна, запах готовящейся еды. Почему-то все это напомнило ей Севастополь времен ее глубокого детства. Они часто ездили туда с родителями отдыхать к маминой двоюродной сестре. В самом облике города не было ничего похожего. Район, где жила тетя, застраивался после войны небольшими двухэтажными многоквартирными коттеджами, выкрашенными в желтый цвет, с маленькими квартирками, крохотными балкончиками, под которыми росли тощие акации. Но запахи и атмосфера какой-то деревенской открытости была почти такой же. Юля вдохнула запахи, с наслаждением прислушалась к летящим из открытых окон звукам и, аккуратно раздвинув цветочные горшки, присела на чужое крыльцо. Убедившись, что ее не прогонят, она еще немного попредавалась ностальгии и наконец снова задумалась о деле.
А если так? Мезе занималась чем-то предосудительным, в это время старичок залез в дом, что-то там такое увидел. Мезе его засекла и бросилась в погоню. Догнала его в парке и убила. Убрала опасного свидетеля. Их с Аськой дома не было, или они уже дрыхли без задних ног, садовники живут в другом конце парка, свидетелей не имелось. Нож она могла выбросить, закопать, подкинуть на территорию соседней виллы. Времени у нее было навалом. Потом умыться, лечь спать и ждать, когда кто-нибудь обнаружит труп.
Вопрос, чем таким занималась Мезе, что ей пришлось убрать свидетеля? С этим было сложнее всего. Юля из последних сил напрягала фантазию, но в голову лезла одна чушь. Первая версия выглядела реалистичнее. Причину убийства надо искать в прошлом Мезе, а точнее, ее знакомого. Ведь старичок, следивший за ними в бинокль, наверняка неоднократно видел горничную, но не узнал и не испугался.
Мыслительный кризис был прерван телефонным звонком. Звонила, естественно, Аська.
– Юль, ты где? Быстро домой! Сегодня у нас обедает адвокат, – щебетала довольная собой Васильева.
– Во сколько?
– В три. Специально приедет из Лиссабона.
Юля взглянула на часы. Было без нескольких минут час.
– А Мезе уже вернулась?
– Нет. Я отпустила ее до вечера. У нее какие-то личные обстоятельства.
Ну еще бы.
– А что ты будешь подавать на обед? – задала следующий вопрос Юля не без некоторого ехидства.
– Подавать? – растерялась Васильева.
– Готовить?
В трубке повисла пауза. Васильева всю жизнь терпеть не могла готовку и кухонные хлопоты. Во времена первого ее замужества заботу о питании взял на себя Аськин супруг, во времена второго – домработница. И вот сегодня, пригласив на обед незнакомого, но нужного человека, она наверняка озаботилась лишь выбором наряда, решив по привычке, что еда сама явится к столу.
– Юль, может, ты что-нибудь приготовишь? – ожила Аська спустя минуту.
– Ну уж нет! – Юля любила стряпню не больше подруги и за годы последнего счастливого замужества успела порядком отвыкнуть от тихих хозяйственных радостей.
Конечно, в случае необходимости она могла бы сварить борщ или щи, в крайнем случае постругать оливье, но готовить изыски для португальского адвоката? Благодарю покорно.
– А что делать-то? – растерянности подруги не было предела.
– Давай закажем еду из ресторана. Время еще есть. Попробуй позвонить в тот дворец, в котором мы с Анри познакомились, если не выручат, то я знаю один чудный ресторанчик в центре города, готовят так, что пальчики оближешь.
– А ты скоро приедешь?
– Уже лечу.
Въезжая в Аськины ворота, Юля заметила на огромном балконе соседней роскошной виллы Наташу Селести, она в шортах и майке тягала здоровенную гантелю, уперевшись правой рукой и левым коленом в специальную скамью, а правой ногой – в пол. Рядом с ней на топчане сидел молодой мускулистый юноша и с восторгом взирал на Наташины упражнения, страстно поедая глазами костистую барышню.
По совести говоря, издали Наташа вовсе не казалась ни перекачанной, ни костистой, ни слишком длинной. У нее была стройная фигура, очень длинные ровные ноги и тонкая талия. Да и, честно говоря, двигалась она потрясающе. Вчера вечером Юля обратила внимание, как жердь танцевала с одним из гостей. Мужчина был чуть ниже Наташи, но обоих это ничуть не смущало. Наташа не сутулилась, пытаясь скрыть свой рост, но как-то грациозно отогнулась назад, ее взгляд из-под полуопущенных век был загадочным и манящим, а движения гибкими и пластичными, как у хищницы. Воздух между танцующими искрился. У кавалера от возбуждения раздувались ноздри и на лбу выступила испарина. Но стоило Наташе прервать танец, как магия тут же исчезла. Жердь отвернулась от своего партнера с холодным скучающим лицом, а тот еще минут десять не мог справиться с дыханием. Это наблюдение нисколько не улучшило Юлино отношение к долговязой хозяйке соседней виллы. Опасная, самодовольная, наглая, избалованная штучка. К этому выводу пришла Юля, покидая вчерашнюю вечеринку.
Когда Юля добралась до дома, Аська, негромко напевая, раскладывала столовое серебро на крахмальной белой скатерти.
– Я думаю, сервировка должна быть сдержанной, но элегантной, – поделилась она с Юлей, едва та появилась на пороге.
– Еду заказала? – прозаически спросила Ползунова, глядя на эстетические упражнения подруги.
– Нет, – легкомысленно ответила та.
– А что есть будем?
– Жуан с Кака обещали обед приготовить, – беспечно пожала плечами Аська.
Юля недоверчиво моргнула и отправилась на кухню.
Адвокат Юле не понравился. И дело было не в лысине. Лысины Юля как раз любила. И не в маленьком росте, и не в толстых уродливых очках. И не в сером, несколько помятом, мешковатом костюме, который сидел на его обладателе как-то нелепо, словно был куплен на вырост, а в его манере держаться. Дон Мигель Элиас Нуниш Роша Гомиш Альмейда, которого дамам было разрешено называть просто дон Альмейда, был неприятно суетлив и раздражающе молчалив.
До того как все общество уселось за стол и начали подавать обед, – этим занялись принаряженные «кулинары», – он сидел на диване в гостиной, почти не открывая рта, и без конца теребил кончик галстука, постукивая левой ногой. Смотрел он исключительно в пол.
За столом гость очень мало ел, еще меньше разговаривал, мелко постукивал ножом по краю стола и вел себя вызывающе загадочно, предоставив Анри самостоятельно занимать дам. Каждый раз, когда дамы пытались перейти к интересующей их теме, из-за которой суетливый адвокат, собственно, и был вызван из Лиссабона в срочном порядке, Анри пресекал эти попытки, переводя беседу в светское русло. Юля все чаще бросала на Аську вопросительные недовольные взгляды.
Та лишь пожимала плечами, в смысле: «Может, у них так принято?» Юля подобную манеру ведения дел не переваривала. Потратив лучшие годы жизни на добывание хлеба насущного, она ценила девиз «время – деньги» и «сделал дело, гуляй смело». Подобные пустые разговоры за обедом, когда дела стоят, действовали ей на нервы, вызывая искреннее недоумение, и вскоре она выпала из общей беседы и предоставила Аське с Анри создавать иллюзию легкой, беззаботной болтовни. Сама же молча сверлила взглядом лиссабонского адвоката.
Сам по себе обед заслуживал отдельного внимания. Едва узнав от Аськи новость о том, кто в итоге занялся его приготовлением, Юля устремилась на кухню. Тут орудовали двое бравых садовников в одинаковых крахмальных, неизвестно где раздобытых колпаках. Кака с венчиком в руках взбивал что-то ярко-красное и воздушное в большой стеклянной емкости, завидев Юлю, он свысока ей кивнул. Жуан, с закатанными по локоть рукавами рубашки, разделывал мясо, принесенное им из дома. В Аськином холодильнике, кроме йогуртов, ничего не водилось. На Юлиных глазах он замесил пряности, залил их вином и уксусом и, замариновав мясо, принялся за гарнир. Нож так и летал в его проворных больших руках, когда он крошил на четыре части большие немытые картофелины, которые он потом сваливал на противень и щедро засыпал крупно накромсанным чесноком и луком. Секрет его стряпни заключался в том, что он принципиально не чистил ингредиенты и, кажется, не мыл их. Обильно полив приготовленное блюдо оливковым маслом и посыпав солью, перцем и прочими неизвестными Юле приправами, он засунул его в духовку. Дальше смотреть Юля не стала.
Ознакомительная версия.
