Ознакомительная версия.
Мне было приятно прогуливаться по городу, который в прежние времена, даже несмотря на свою географическую близость к моему дому, казался мне очень далеким, недосягаемым, в котором я мечтала вот так погулять, не обремененная заботами о доме, гостях, муже. Я даже покупки раньше совершала в каком-то нервном, лихорадочном темпе, закупая провизию ящиками, и всегда при этом была окружена какими-то людьми, друзьями мужа, которые все эти ящики, пакеты помогали мне грузить в багажник машины. Редко когда мне удавалось заняться собой, выбраться в парикмахерский салон, сделать маникюр, купить себе одежду. И не потому, что не было возможности — не было настроения, все мысли были направлены на то, чтобы обеспечить комфортную и более-менее сытую жизнь мужу и его гостям. Чувство ответственности за всю эту банду у меня просто зашкаливало!
Позже, оглядываясь на свою жизнь, я много раз задавала себе вопрос: почему случилось так, как случилось? За что судьба наказала меня этим опасным браком? Ведь ясно же, останься Н. жив, рано или поздно я оказалась бы за решеткой. А эти деньги… Грязные деньги, иначе и не назовешь. И если бы не Ерема, за этот чемодан с деньгами мне по-любому бы оторвали голову, покалечили бы, убили бы точно!
Быть может, именно в тот день, оказавшись в солнечном Питере (что само по себе редкость!), я до конца ощутила степень моей свободы и внезапно обрушившегося на меня счастья. Там, в Москве, я все-таки чувствовала себя совершенно чужой и очень одинокой, а потому, гуляя по московским бульварам, бродя по бесконечным музейным залам, просто приходила в себя, но вкуса жизни не почувствовала. Во-первых, я трудно привыкала к тому, что мужа больше нет, во-вторых, я не знала, куда деть себя от безделья, найти же занятие тоже пока не получалось, я не знала, что мне делать, куда идти, с кем встречаться и о чем договариваться. Я разучилась быть самостоятельной с тех самых пор, как встретила Н. и вышла за него замуж. Я как вцепилась в его руку, так и жила, ведомая им.
Ну и, в-третьих, у меня пока не было собственного дома.
Квартира, большая, уютная, которую я снимала в самом центре Москвы (как оказалось, не без помощи Еремы), располагала к тому, чтобы спать, читать, слушать музыку, смотреть фильмы и думать. В ней было спокойно, тепло, красиво, чисто. Однако стоило мне покинуть ее, выйти на улицу, как меня охватывало чувство, похожее на страх. Мне казалось, что вся Москва, весь уголовный мир знает, что в этой квартире живет вдова Н., богатая тетка, которую легко развести на деньги, а потому я постоянно боялась нападения, боялась влипнуть в какую-нибудь ловко подстроенную преступниками аферу. Я, успевшая привыкнуть к тому, что у меня есть дом и участок земли, который воспринимался мной как место под солнцем, где я могла спокойно находиться, зная, что это мое, что это частная собственность и никто не имеет права отнять ее у меня, в квартире никогда не испытывала подобного чувства защищенности. Вот поэтому спустя некоторое время я стала подумывать о покупке загородного дома. В тихом месте, желательно в лесу, и чтобы никого не видеть, ни с кем не общаться (имеются в виду соседи), чтобы не выдумывать себе прошлое, не отвечать на опасные вопросы.
— Да, это, конечно, хорошо, я и сам уже привык жить в доме. И пусть он не мой, все равно, дом есть дом, — понимающе соглашался с моими доводами Ерема.
Это был наш последний ужин в Лисьем Носу. Билеты в Москву были куплены, чемоданы собраны. После года, проведенного в Москве, мне уже не причиняли боль все те милые сердцу вещицы, которые прежде одним своим видом вызывали слезы и тяжелые воспоминания. Так, я решила забрать несколько моих любимых фарфоровых статуэток: пару изящных балерин, зашнуровывающих пуанты, нежных пастушек в шляпках, украшенных розочками, с романтически настроенными кавалерами, леди, наряженных в элегантные платья… Помимо них, я уложила в чемодан две итальянские скатерти с вышивкой ручной работы, мой любимый шотландский плед из ламы, несколько свитеров, которые я вязала в перерывах между готовкой и стиркой, два томика романов Франсуазы Саган, большой обеденный сервиз, украшенный рисунками, изображающими животных, который я про себя называла «охотничий», несколько старинных светильников, купленных мной в антикварных магазинах Петербурга, и разные другие мелочи, которые хотелось взять в свою новую жизнь.
Я радовалась тому, что сердечные раны мои затянулись, и я могла спокойно находиться в моем доме, не травмируя себя воспоминаниями. Стыдно сказать, но я покидала дом с легким сердцем, без сожаления. Однако продавать я его не собиралась, планируя время от времени наведываться в Лисий Нос. Чувствовала я, что почти насильно увожу отсюда Ерему, так прочно обосновавшегося здесь. Правда, внутреннее чутье подсказывало мне, что Ерема-то как раз сюда и вернется, причем довольно скоро. Но пока что он был нужен мне в Москве, просто необходим. Если покупка дома в Пчелке представлялась мне полезным и правильным вложением денег, все-таки это большой и уютный дом, то покупку маленького самолета я сама считала дерзостью.
— Зачем покупать, если всегда можно арендовать? — пожал плечами Ерема. — Ты подумай.
Мне стыдно было ему признаться в том, что своим собственным самолетом мне хотелось поразить, потрясти моего пианиста. Дом, самолет, пианист — я стыдилась даже перед Еремой своих желаний. Но где-то в глубине души я чувствовала, что сейчас, когда у меня появился шанс начать новую жизнь, я не могу позволить ей пройти мимо меня. Я должна строить эту свою жизнь. И не ждать, когда кто-то из мужчин (а подлецов, преступников и негодяев — просто полчища!) обратит на меня внимание, а самой выбрать себе мужа — прекрасного, достойного, в высшей степени порядочного.
Ерема был прав — я понятия не имела, что он за человек, этот Сергей Смирнов. Но кто сказал, что я, не разобравшись, не узнав его хорошенько, выйду за него? В сущности, мне и спешить-то некуда.
Вот с такими мыслями и чувствами я летела в Москву.
Рядом со мной сидел Ерема. Вид у него был потерянный, расстроенный, я же, глядя на него, чувствовала себя виноватой.
… — Вам знакома эта женщина? Быть может, это ваша мать?
Этот вопрос задавала мне адвокат Лиза Травина, человек, которому, по мнению Сережи, мы можем доверять.
Мы сидели с Сережей в креслах, придвинутых друг к другу симпатичной Глафирой Кифер, которая, понимая наше желание больше никогда не расставаться, позволила нам даже во время разговора быть рядом. У нас даже получалось держаться за руки.
— Бесспорно, она похожа на меня, — сказала я, вспоминая труп женщины, которую мне было предложено опознать и тело которой, уже холодное, неживое, удивительным образом скопировало все мои родинки и изгибы. Как если бы меня в природе было две — одна постарше, другая помоложе, и одна уже ушла из жизни, предоставив другой, молодой, продолжать жить. Вот такое это было странное чувство опасной раздвоенности. Но это с одной стороны. С другой — я же понимала, что она мне совершенно чужая.
— Если бы она была ваша ровесница, — продолжала Лиза, не сводя с меня глаз, — то мы могли бы предположить, что это ваша сестра-близнец. Мало ли, каких только историй не случается в роддомах. Тайна рождения остается подчас за семью печатями по причинам, которые нам так до конца наших дней и не удается раскрыть. Но эта женщина старше вас примерно лет на двенадцать-тринадцать, вот в чем все дело. Матерью она не может быть в силу своего возраста. А вот сестрой… Да, пожалуй. Но тогда вообще это как бы уже и не ваша история, ведь так? Вернее, косвенно… И не касается непосредственно вашей жены, так?
Последний вопрос она адресовала Сереже, поскольку это именно он пришел к ней тогда, когда я исчезла, решив, что это меня убили в ресторане «Фог». Никогда не прощу себе, что заставила его так переживать.
— А вот мне лично кажется, что тот, кто убил эту женщину, хотел убить все же тебя, — вдруг сказал Сережа. — На вас на обеих было черное платье… Да и вообще, кто она такая, чтобы ее убивать? Я уверен, уверен, что надо искать убийцу и что это все связано как-то с тобой. Еще эта потрясающая внешняя схожесть!
— Но чтобы искать убийцу, надо бы установить личность, — тихо заметила сидящая в кресле возле окна Глафира. — Подождем результаты теста ДНК.
— Конечно, подождем, — согласилась я, тоже разделяя предположение Сережи, что эта смерть имеет отношение ко мне. Вот только причин так думать у меня было больше, чем он мог себе представить.
На самом деле. Мои деньги, огромные деньги, оставшиеся мне после моего мужа. Вполне возможно, что кому-то они не давали спать и что дружки моего покойного мужа меня искали, несмотря на кровавую бойню, устроенную Еремой в Лисьем Носу. Ведь ясно же, что он положил там наших с Н. врагов. Вероятно, оставшиеся в живых никак не могли угомониться и искали меня, чтобы отобрать эти деньги. Нашли женщину, похожую на меня, решив, что это и есть я, установили за ней слежку. Да, такое возможно. Да только как могло такое случиться, что эта женщина, мой двойник, оказалась в ресторане в тот же вечер, что и я?
Ознакомительная версия.
