— И телефонистка не прослушивает, — заметил Ивакин, принимая от Прокопенко кусок торта. — А до этого она звонила куда-нибудь?
— За две недели ни разу.
— И мобильного у нее не было?
— Не было.
— Ее вещи больше ничего не дали?
— Вы же видели описание. Обычные вещи. Книги, платья… Ничего особенного. Вот телефонную карточку на днях хозяйка нашла в тумбочке. Ее карточка, Леонидовой. Она наговорила с нее двадцать минут.
— Двадцать? Это длинный разговор.
— Да… Слушайте, а про цепочку с кулоном вы, наверное, тоже не знаете, которую Леонидова носила, фамильную?
Ивакин покачал головой.
— Нашли ее. Бывает же такое! Она уже давным-давно в бюро находок аэропорта валялась. Случайно мы об этом узнали.
— И кто же ее нашел?
— Уборщица, которая в мужском туалете убирается. Мусорное ведро вытряхивала и нашла. А она женщина верующая. Да и побрезговала, наверное. Кулон-то оказался недорогой. Врала все Леонидова. Камень… — Прокопенко порылся в бумагах. — Топаз. Красивый! Украшение не старинное, но и не современное. Скорее, довоенное. Брат так и говорил: блокаду пережило, ее матери от бабки досталось. Кстати, о брате. Я думаю, вокруг него накопилось слишком много совпадений. Ведь цепочка в аэропорту нашлась. В среду вечером. Так что местный убийца совсем отпадает… Что ж! В командировку прокачусь. Надоело здесь сидеть.
Ивакин кивнул без особых эмоций. Судя по всему, причины этого убийства кроются не в Лазурном, даже если убил и не брат. Цепочка с кулоном нашлась в аэропорту… Убийца улетел.
— Не мог он ею душить? — спросил Ивакин.
— Да ну! — Прокопенко махнул ножом. — Душили удавкой. Профессиональной, можно сказать. И потом, это у новых русских сейчас такие цепи, что быка задушить можно, а эта обычная такая, какие раньше носили: то-оненькая, еле видно.
— Как она у него оказалась?
— Да сорвал с шеи.
— Следы на шее остались?
— Нет. Но я же говорю: цепочка тоненькая. Он ведь мог подумать, что это дорогое украшение. Из-за камня. Может, Леонидова наплела что-нибудь, что бриллиант в сорок карат, он и не выдержал. Сорвал, а она стала орать да сопротивляться. Вот он ее и! — Прокопенко снова махнул ножом.
— Так теперь же брата подозревают, — напомнил Ивакин.
— Подозревают. — Прокопенко сразу заскучал и углубился в торт. Видимо, предыдущая версия, автором которой был он сам, нравилась ему больше. — Тогда не знаю!
— То-то и оно! Если это брат, зачем ему нужна была цепочка? А если нужна была, зачем выбросил?
— Да мы тоже тут думали. Королев даже предположил, что кулон поменяли, что настоящий был дорогим и действительно бриллиантовым, антикварным, а то, что мы нашли в аэропорту и что опознала хозяйка, — уже подделка. Но у нас данных мало для такой версии. Надо в Москве опрашивать тех, кто мог быть в курсе, что за кулон был у Леонидовой. Надо искать и тех, кто делал копию. И еще не факт, что найдем. Но подделка кулона имеет смысл только в том случае, если убийца — посторонний. Брат и так бы его унаследовал.
Что-то очень знакомое вдруг промелькнуло в памяти Ивакина.
— Замок у цепочки без брака? — спросил он.
— Замок без брака, но открывается очень легко. Это и эксперт отметил, — сказал Прокопенко. — Но если вы думаете, что Леонидова ее сама потеряла, то учтите: это был мужской туалет, и мусор там каждый день выбрасывают. И сдала ее уборщица именно в среду, вечером того дня, когда брат Леонидовой улетел. Значит, и выбросил он ее тоже в среду! Ведь эта цепочка доказывает, что он с Леонидовой виделся! Или вы думаете, что там на берегу ее «колье» с нее свалилось? — Ивакин молчал, и Прокопенко решил, что он соглашается. — Хорошо, свалилось. Но если это произошло, то при ее сопротивлении. Как он его потом нашел? Там знаете, какие валуны?
— Знаю.
— Вы теоретически знаете, а я там был! Там темно, камни, водоросли, щепки всякие. Зачем поднял, спрашивается? Не хотел, чтобы мы место убийства определили? — Прокопенко теперь вел беседу за двоих. Сам спрашивал за Ивакина, сам отвечал. — Ну, так и в аэропорту не надо было выбрасывать, если уж ты такой предусмотрительный. Что еще могло быть? Просто потеряла? Но когда? Ведь хозяйка говорит: после девятичасового звонка она с кулоном своим и ушла, та еще сказала ей вслед: «Не носила бы ты украшения по вечерам». Предположим, Леонидова потеряла цепочку не на берегу, а по дороге в парк, в машине, или в самом парке, и кто-то, не имеющий отношения к убийству, ее нашел. — Прокопенко наклонил голову к плечу, подумал немного. — Маловероятно. Очень маленький временной промежуток, да еще такое совпадение, что он тоже улетал в среду. Но пусть нашел. Зачем выбросил?
— Логично, — произнес наконец Ивакин. — И главное, цепочка ничего не решает. Как вы правильно заметили, слишком много совпадений вокруг этого Миши. И единственный наследник, и трудное финансовое положение, и тайная поездка в Лазурное, и Маринина доверчивость. Хотя… — он посмотрел на часы и встал. — Ну, спасибо вам за все! Не сердитесь на старика, что лез со своими советами. Только на пенсию ушел, еще не привык. — Он пожал Прокопенко руку и пошел к двери.
— Владимир Александрович, — сказал Прокопенко. — А что — хотя? Вы сказали «хотя».
— Хотя? — Ивакин замялся. — У меня как-то было нечто похожее…
— Серийный убийца, думаете? — испуганно спросил Прокопенко.
— Да нет, вы меня не поняли. Я имею в виду похожую логику… Марина могла и не очень хорошо знать убийцу. — Прокопенко смотрел сквозь него, задумавшись о чем-то своем, и Ивакин решил не продолжать. «Тоже Штирлицем станет называть», — огорченно подумал он, выходя из кабинета.
Прокопенко снова сел за стол, отрезал себе еще один кусок торта. О старом следователе из Москвы он забыл сразу же, как только за ним закрылась дверь. Ему и дамочка эта, незамужняя корова тридцати пяти лет, не особенно была интересна. Прокопенко не любил старых дев. И очень не любил москвичей.
Туристы, приезжавшие в Лазурное из столицы, с каждым годом становились все капризнее. Раньше у его свекрови одни и те же семьи каждое лето комнату снимали. Звонили за полгода, разговаривали заискивающе. Теперь приедут один раз — и больше не возвращаются. Говорят — нет условий. И это при том, что он воду провел! А те, что были раньше, вообще в летнем душе мылись и не капризничали. Прокопенко вздохнул.
«Ах, какая чистая Москва, какая красивая!» — радостно думал Ивакин, глядя в окно машины. Мимо проносились огни вывесок, рекламные щиты, сияющие аквариумы торговых центров, выстроившихся вдоль трассы. Будто в другой век попал. В следующий. И погода прекрасная — тепло, ни тебе дождей, ни тумана. Сын за рулем изредка начинал отвечать кому-то или здороваться. Ивакин все не Мог привыкнуть, что тот разговаривает по мобильному через наушники и микрофон. Жена, не замолкавшая ни на секунду на заднем сиденье, тоже вздрагивала и сбивалась. А сын, отговорив с невидимым собеседником, начинал хохотать, глядя на их лица.
— Нет, правда, ты, Алешка, как сумасшедший выглядишь! — пояснила жена. — Я понимаю, что это для безопасности, но так смешно! О чем я рассказывала-то? Да, тебя, Володя, Прохоров искал. — Она легонько толкнула Ивакина в плечо. — Сказал, что у того парня, о котором он тебе рассказывал, огромные неприятности. Так и сказал — огромные. А что за парень?
— У него сестру убили, — неохотно сказал Ивакин.
— Действительно, огромные, — весело заметил Алешка. Жена и его толкнула — за неуместное веселье.
— Мама! Я же за рулем! — воскликнул сын.
Уютная домашняя болтовня усыпляла. Все было, как всегда, словно он никуда и не уезжал…
В последнее время он стал бояться летать на самолетах. Был у него один сон, воспоминаний о нем Ивакин избегал так же тщательно, как и мыслей о смерти; с тех пор, как он ему приснился, Ивакин стал маяться в аэропортах перед отлетом. Пил пиво, листал газеты, но это не отвлекало. По-настоящему помогали только мысли о работе.
И в этот раз, обойдя все киоски аэропорта Адлера и прочитав все заголовки продававшихся газет, он лишь мурашками покрылся: «Они отрубали головы и снимали это на камеру!», «Мать задушила дочь, а потом сделала себе харакири», «КАМАЗы, пришедшие в ущелье, чтобы достать упавший автобус, тоже рухнули вниз. Теперь на помощь летит вертолет…» Ивакин мысленно закончил предложение: «И он тоже рухнет». Еще было немного об убитом губернаторе, о взорвавшемся складе с боеприпасами — все это сопровождали фотографии, на камеру летели какие-то круглые предметы. Только одна газета была настроена миролюбиво — на всю первую страницу растеклись рассуждения о грядущем дефолте. Это было все-таки лучше, он взял газету и даже полез в карман за деньгами, но вдруг заметил внизу набранную мелким шрифтом статью под таким заголовком: «Астрологи уверяют: этим летом в России будет не меньше пяти авиакатастроф!»
