в духе прошлых времен. Копия. Красно-белая. С кнопками и ручками, которые нужно крутить или жать не только чтобы настроить радио, но и включить обогреватель, дворники, сбросить пробег. Рядом с этим даже машина моей сестры покажется космическим кораблем. Сиденья обиты синей крапчатой материей. Подлокотники сделаны из дешевого пластика. За руль такой тачки добровольно не сел бы ни один крутой парень. Тем более Джонатан Филдз.
Разговор не клеился. Он оказался тягостным для меня, напомнив о дистанции, которую нам предстоит преодолеть, чтобы перестать быть чужими друг другу. И о том, насколько отчаянно я желаю пройти ее хоть с кем-нибудь. Однако ситуация выглядит безнадежной.
Возможно, это все навеяно Адель. Черт побери, Адель, что тебе нужно для счастья? Я трогаю ручку поиска, чтобы приглушить ее.
— Ты говорила, что вернулась совсем недавно, — он поддерживает разговор.
— Ага.
— Из Нью-Йорка?
Я говорила ему об этом по телефону.
— Ага.
Я знаю, это выглядит по-детски. Так отвечает прежняя Лора, а новая требует от нее заткнуться вместе с Адель и ее льющимся из эфира отчаяньем и завести милую беседу. Я говорю себе, что способна проделать долгий путь к любви, если буду следовать правилам, одному за другим, а начать нужно с нормального ответа на его вопрос.
— Я была финансовым аналитиком. Уставала постоянно ходить в офис. Я могу делать то же самое и дома, тем более что есть спрос на независимых специалистов. — Он притворяется, будто ему интересно. — Я работаю только в одной отрасли — химической, и с фармацевтами. Однако приходится также следить за смежными отраслями, торговой политикой, общим состоянием в экономике, курсами валют… Ох, я тебя утомила, да?
— Вовсе нет, что ты. Я сам занимаюсь чем-то подобным, слежу за инвестициями, — заверил он. — Я ездил на работу в Нью-Йорк. Потом моя компания открыла филиал в Бренстоне, это казалось более разумным, тем более я тогда был женат и верил, что у нас будет хорошая семья.
— А теперь ты застрял здесь? Они не собираются возвращать тебя обратно в Нью-Йорк? — Очевидный вопрос, верно? Но дается он мне нелегко.
— Я пока не думал об этом. Просто пытаюсь вновь встать на ноги, понимаешь?
Сочувственно киваю. С другой стороны, он развелся больше года назад. Детей нет. Интересно, неужели он все еще любит жену. Точнее, свою бывшую жену.
— Твоя сестра до сих пор здесь — и ничего, не жалуется, — замечает он.
— Роузи может быть счастлива где угодно, — парирую я. Она счастлива с мужем, ведь мы вместе выросли, ну и потому что это Джо. Она была счастлива, уехав за ним в Университет Коннектикута. Радовалась возвращению в родной город и работе административным помощником (читай — секретаршей), чтобы помогать мужу оплачивать юридическое образование. Теперь счастлива сидеть дома с Мейсоном. Она всегда была такой.
Иногда я хотела бы быть как Роузи. Хотела бы получить ее волшебный эликсир счастья.
Я бы хотела, чтобы существовал такой рецепт. И опять же — я точно была бы единственным человеком на свете, перепутавшим все пропорции ингредиентов.
Джонатан Филдз сворачивает влево, и мы наконец проезжаем под железной дорогой и шоссе. Теперь нам предстоит еще один поворот налево, чтобы вернуться на бульвар Шаффер, с которого началось наше путешествие. Мы просто проехали по большому треугольнику. Однако я молчу. Он не водит как старожил, проживший в Брестоне год. А так, будто недавно сюда переехал.
Мы паркуемся за четыре квартала от улицы с барами и ресторанами по соседству с жилыми домами на набережной. Это вход в пролив Лонг-Айленд, не совсем океан. Больше похоже на реку. Однако тут есть и лодки, и закаты, и все остальное. Запах океана. Шум волн. И это достаточно далеко от той части города, где живут люди вроде моей сестры, что привлекает сюда молодых и одиноких.
И разведенных папаш со всей округи, мечтающих с кем-нибудь переспать.
Возможно, и к лучшему, что он не знал кратчайшей дороги в порт.
Иначе у меня было бы больше поводов для беспокойства.
На Джонатане Филдзе темные дизайнерские джинсы и свободная рубашка, заправленная под ремень. Лоферы. Темные носки. Две верхние пуговицы расстегнуты — этого достаточно, чтобы увидеть клок волос на груди. Никаких украшений. Слава богу.
Я обожаю мужчин с волосатой грудью. Истинные самцы. Мужественные. Не понимаю, зачем кто-то из них делает восковую и лазерную эпиляцию. Мне нравятся настоящие мужчины. В их присутствии я могу сложить свой щит и меч, не опасаясь попасть в засаду в ночи, так как есть кому охранять периметр. Приятно быть частью армии, пусть и маленькой.
У Ослиной задницы на груди были настоящие заросли. У меня вошло в привычку запутывать в них пальцы. И вдруг я понимаю, что невыносимо соскучилась. Вспоминаю его имя — настоящее, и чувствую объятия. Ощущаю его кожу на своей, переплетение рук и ног, слияние тел. Чувствую теплое дыхание на шее, когда его губы ищут путь к моим. Долгий поцелуй. Стон.
Когда, утомленные, мы неподвижно лежали рядом, он сказал: «Я люблю тебя».
И я поверила. Впервые в жизни я позволила себе довериться.
Это была ошибка. Больше такое не повторится.
Теперь же… Я должна начать все заново, проделать очередной долгий путь из незнакомки в любовницу. Я так устала, а ведь мы еще даже не начинали, Джонатан Филдз.
Он вытаскивает ключи из зажигания и с улыбкой смотрит на меня. Говорит банальности вроде «Не соблаговолить ли нам?», отчего процессор в голове заклинивает как при конфликте программ. Сначала машина. Теперь — это соблаговолите. С другой стороны — классные джинсы и волосатая грудь. Я сбита с толку, поэтому спешу улыбнуться и открыть дверцу. Мне нужно проветриться.
— Куда мы пойдем? — интересуюсь я. Честно говоря, никогда здесь не ела. Хотя и приезжала в порт с сестрой и племянником любоваться корабликами. Тут огромная игровая площадка с аттракционами, и далеко от дома — чем не прекрасный повод для пикника. А Роузи обожает их устраивать. Теплая волна накрывает меня с головой при мыслях о сестре, Мейсоне и Джо, своей работе и будущем. В моей жизни столько хорошего.
Вспоминаю, как малыш коверкает мое имя. Ляля!
Слышу голос сестры. Тебе не нужен первый встречный.
И я думаю, наблюдая за Джонатаном Филдзом, что именно такой мне и нужен.
— Я знаю место, — говорит Джонатан. Пропуская вперед, он кладет руку мне на талию. От его прикосновения меня бросает в дрожь: прилив душевного тепла сменяют мурашки по коже и ощущение неловкости. Так не ведут себя, собираясь вести благопристойную беседу. Или, по крайней мере, промочить горло. Впрочем, возможно, именно так
