из той кучи, что имелась у меня, стало бы меньше. Однако, вместо того чтобы посмотреть на лейтенанта, Дороти наклонила голову и принялась меня разглядывать.
– Думаю, мне следует сказать вам, майор, что, весьма вероятно, вам придется об этом очень пожалеть.
– Я уже жалею о случившемся. Мне совершенно не нравится происходящее. Ну так вы едете?
– Конечно. Ведь и коробка, и ее содержимое принадлежат мне. – Она подошла к Лоусону и взяла его за руку. – Кен, милый, это сущая ерунда. Честно-честно. Однако боюсь… Я не знаю, когда вернусь. Я потом тебе позвоню. И пожалуй… пожалуй, будет лучше, если ты прямо сейчас позвонишь в Вашингтон моей сестре.
– Я бы запросто скрутил его в бараний рог! – прорычал лейтенант.
– Нисколько в этом не сомневаюсь. – Дороти погладила его по руке. – Но тебе лучше вести себя прилично. Есть много разных способов… вылечить простуду. Позвони мне потом. Ладно, Кен?
– Ладно. Позвоню.
– Будешь уходить, не забудь проверить, заперта ли дверь. Ну так мы едем, майор?
Когда я проходил мимо Лоусона, он стоял совершенно неподвижно – ни один мускул не дрогнул. Одной рукой я держал под мышкой коробку, она была как раз со стороны лейтенанта, а другую я намеренно оставил свободной на тот случай, если Лоусон решит показать девушке, какой он на самом деле крепкий и отважный. Однако ничего из рук вон выходящего не произошло. Либо главную партию играла Дороти, а он просто подчинялся ее приказам, либо ему хотелось остаться одному и все хорошенько обдумать. Я пропустил сержанта вперед, решив, что все-таки имею дело с дамой. Она остановилась лишь на мгновение – для того, чтобы взять со стола пилотку. Затем Дороти дозволила мне прикрыть за нами входную дверь и вызвать лифт. Одним словом, она наслаждалась всеми мелкими преимуществами присутствия в мужском обществе.
Когда мы подошли к машине, я усадил Дороти на переднее сиденье, коробку кинул на заднее, а сам сел за руль и тронулся с места. Мы молчали. Я уже решил, что мы всю дорогу будем сидеть в тишине, как вдруг, когда я встал на красном на Двадцать третьей улице, Дороти заговорила:
– Хотелось бы знать, не окажете ли вы мне маленькую услугу.
– Сомневаюсь. А что нужно сделать? Позвонить вашей сестре в Вашингтон?
Она издала странный тихий звук: нечто среднее между смешком и каким-то бульканьем. Еще три часа назад я счел бы этот звук очаровательным.
– Нет, к чему такие сложности? Все гораздо проще. Не могли бы вы просто на минутку остановиться у тротуара? Где именно – совершенно не важно. Мне просто хочется кое о чем спросить вас.
Включился зеленый, и мы двинулись дальше. Где-то через квартал я заприметил уютное местечко. Припарковав там машину, я заглушил двигатель.
– Ну, спрашивайте меня кое о чем.
– Надеюсь, у вас с глазами стало лучше.
Тон ее голоса недвусмысленно дал понять, что сейчас она обращается ко мне не как сержант к майору. Этот тон заставлял забыть и о званиях, и о прочих надуманных барьерах между людьми. При этом ее голос вовсе не звучал так, словно она решила меня соблазнить прямо здесь, в машине, на запруженной транспортом Шестой авеню, он лишь говорил о том, что естественным и вполне ожидаемым развитием наших отношений должно стать большее взаимопонимание между нами.
– Гораздо лучше, – ответил я. – Это все, о чем вы хотели поговорить?
– Увы, к сожалению, нет. – Она повернулась лицом ко мне, и я последовал ее примеру. – Как бы я хотела, чтобы все ограничилось подобными маленькими приятными глупостями. Не считайте меня простодушной. Я достаточно умна. Достаточно для того, чтобы понимать, насколько умны вы. Если бы вы были дураком, я бы запросто вскружила вам голову, соблазнила бы вас прямо здесь, в машине, по дороге к Ниро Вулфу, однако я прекрасно понимаю, что подобные идиотские фокусы с вами не сработают, и поэтому не буду даже пытаться.
– Но при этом вы прекрасно умеете пускать в ход ваши губки и глазки. А ваш голос… Кстати, вы как раз собирались им воспользоваться, чтобы кое о чем меня спросить.
– Скажите, – кивнув, произнесла она, – зачем Ниро Вулфу понадобилась моя коробка? Просто для того, чтобы посмотреть, не прихватила ли я чего-нибудь такого, что мне не принадлежит?
– Нет. – Я не понимал, к чему клонит Дороти. – Коробка понадобилась ему совсем по другой причине. Ему нужен чемодан полковника Райдера. По всей видимости, то же самое нужно и вам. Боюсь, вам придется кидать жребий. Это все или вы хотите узнать что-то еще?
– Господи! – нахмурилась она. – Вот так незадача! Но ведь он же не знает, что вы ему уже везете этот чемодан… что чемодан у вас.
– Как же не знает? Знает, конечно.
– Откуда? Вы же еще не успели его предупредить, что нашли чемодан.
– Но он же в курсе, что отправил меня за ним, и потому знает, что либо я скоро заполучу чемодан, либо уже везу его к нему.
Дороти покачала головой:
– Вы что, никогда не сдаетесь? – Судя по тону, она бы не отказалась после завершения дела сходить куда-нибудь поиграть. – С чего Вулф так в этом уверен? Откуда ему знать, что чемодан взяла я? Кроме того, я могла его спрятать в любое другое место. Именно так я бы и поступила, если бы пораскинула мозгами. Я ведь могла догадаться, что вы на меня выйдете. – Она невзначай положила ладонь мне на руку – вроде бы без всякого умысла, как само собой разумеющееся, и по-товарищески улыбнулась. – Думаю, вы бы удивились, если бы я предложила вам за эту коробку и ее содержимое десять тысяч долларов с условием, что вы отдаете ее мне и забываете о ее существовании. Ну как, удивились бы?
– Не то слово. Я был бы просто ошарашен, – невозмутимо произнес я.
– Ничего, скоро бы пришли в себя. И что бы вы тогда сказали?
– Черт подери! – Я погладил девушку по ладони, все еще лежащей на моей руке. – Зависит от ситуации. Если бы речь шла просто о предложении в ходе разговора, я бы завел машину, поехал и по дороге начал бы торговаться. Если бы вы мне сразу стали совать деньги, не знаю, как бы я на это среагировал.
– Вряд ли я бы стала таскать с собой такую пачку денег, – улыбнулась Дороти.
– Верно. Так что забудем об этом. – Я потянулся к ключу зажигания.
– Погодите, – вцепилась она мне в руку. – Какой вы импульсивный! Я и вправду предлагаю вам сделку. Десять тысяч.
– Наличными?
– Да.
– Где и
