добавил кто-то из очереди.
– Ой! – вдруг выкрикнул кто-то. – Все, помылись, называется, даже пену смыть не успела.
– Что случилось? – сделала вид, что не поняла я.
– Помнишь как в том фильме? «О, тепленькая пошла!», – поморщилась Марина, – так вот, здесь то же самое, только наоборот.
Очередь быстро, почти мгновенно рассосалась. Девушки и женщины, которые мылись, торопливо выключали воду, одевались и покидали кабинки.
– И что же теперь? – спросила я у Марины.
– Теперь программа-минимум. Банка из-под майонеза и новая очередь к бойлеру на кухне барака, а потом в кабинку туалета. Но ты можешь попытать счастья, если холодная вода для тебя не преграда. Только смотри, не простудись. У нас в медсанчасти зачастую из лекарств один аспирин.
– Она уже холодная, но еще не ледяная, – пробормотала одна женщина. И со словами: – Сполоснусь по-быстрому, – вошла в одну из кабинок.
В этот момент из предпоследней кабинки вышла Алина, а следом за ней из последней в ряду кабинки – стройная девушка с полотенцем на мокрых волосах. Она вскинула руки и быстро толкнула Алину в спину. Та, не ожидая толчка, мгновенно растянулась на мокром кафельном полу перед кабинками. Я, стоя к ним вполоборота, в это время медленно раздевалась и заметила произошедшее лишь потому, что внимательно следила за подопечной боковым зрением.
– Ой, какая неприятность! – прокомментировала девушка с полотенцем. – Нужно быть осторожней – пол такой скользкий.
Она аккуратно обошла Алину и направилась к выходу из душевой. Алина молча поднялась, отряхнулась, потом вернулась в кабинку, открыла воду и стала прямо на себе замывать самые заметные пятна. Я торопливо сполоснулась под ледяными струями и, пока вытиралась и надевала свои вещи, слышала, как Алина закрыла кран и вышла. Возвращаясь в барак, я видела ссутулившуюся спину бредущей впереди девушки.
Моя кровать оказалась расположена в очень удобном месте, койка Алины отсюда просматривалась достаточно хорошо, и наблюдать можно было, не привлекая внимания. Ночь прошла спокойно. Только вечером, сразу после отбоя, когда потушили свет и все стали укладываться, к кровати Поляковой подошла одна девушка, склонилась над ней и что-то прошептала. Судя по лицу Алины, девушка сказала ей нечто неприятное. Но, заметив, что я на нее смотрю, девица мгновенно ретировалась. Еще немного понаблюдав, я пришла к выводу, что Полякову прессуют старшая по бараку и ее помощницы. А вот что это, личная инициатива женщин или распоряжение начальства, было непонятно. Да и не особо важно, по большому счету.
* * *
Для меня подъем ранним утром – привычная вещь. Тут начальник колонии был прав, говоря, что к распорядку дня мне привыкнуть не составит труда. Отдых в помещении, полном других людей, напоминал отдых в казарме времен учебы и тоже был привычен. А вот ограничение свободы передвижения и физической нагрузки давалось мне очень тяжело. Тело, привычное к ежедневным тренировкам, изо всех сил противилось долгому бездействию. Впрочем, я знала, на что шла, и мой дискомфорт был временным и не имел значения.
Утром, сразу после подъема, в бараке все задвигались и зашевелились. Женщины проворно сновали по своим делам, не теряя времени. Через час начиналась рабочая смена, и до завтрака нужно было успеть многое. Привести себя в порядок, умыться, застелить постели, доделать то, что не успели вечером, и так далее.
Оделась я быстро и теперь делала вид, что вожусь с кроватью, чтобы дольше оставаться в помещении, потому что там оставалась Алина, которая тоже почему-то мешкала.
– Новенькая, у нас копаться не принято! – окликнула меня Валентина, подходя поближе. – Если мы опоздаем на завтрак или на работу, накажут весь отряд. Тебе за это никто благодарен не будет.
– Хорошо, я уже заканчиваю.
– Ты! – продолжала кричать женщина, только тон ее сделался более агрессивным, и обращалась она уже не ко мне. Она придвинулась ближе к койке Алины. – Ты опять за свои фокусы!
Женщина подошла еще ближе, почти вплотную, что-то зло прошипела и, похоже, даже собралась замахнуться.
– Что происходит? – растерянно пробормотала я. – Может, нужна помощь?
Это словно отрезвило Валентину. Она двинулась к выходу, на ходу бормоча, чтобы мы обе не вздумали задерживаться, потому как отряд уже почти собрался и готов направляться на завтрак.
– У тебя неприятности и нужна помощь? – снова обратилась я к девушке.
– Послушай, новенькая, ты ведь Женя, да?
– Да, а тебя, я слышала, Алиной зовут.
– Вот и познакомились! Послушай, Женя, не лезь не в свое дело. Так и правда будет лучше.
– Но если есть проблемы или тебя обижают, я в самом деле помогу.
– Как поможешь? Исполнишь желание, как золотая рыбка? Стучать начальству побежишь? Так знай – здесь такого не любят и не прощают! Причем огребем мы обе, несмотря на то, что я не при делах! Так что у меня все нормально, и не лезь в это! – отрезала она.
– А если я имела в виду вовсе не это? Что ты скажешь тогда?
– Скажу, что если мы задержимся еще хоть на полсекунды, то обе огребем от Валентины, и произойдет это немедленно.
Я повела бровью.
– Тогда пойдем быстрее и давай встретимся где-нибудь после завтрака, чтобы поговорить без свидетелей. Это может быть очень важно!
– Не совсем тебя понимаю, – быстро пробормотала она, – но ладно. Сразу за производственным цехом есть небольшая курилка. Деревянное строение без одной стенки, нечто среднее между навесом и сараем. Это укромное место, и после завтрака там, скорее всего, никого не будет.
– Хорошо, встретимся в курилке.
Во время завтрака Алина смотрела в одну точку, жевала с безразличным выражением на лице и ни разу не глянула в мою сторону. Зато я поймала на своей особе несколько заинтересованных или недоуменных взглядов.
Похоже, события развиваются немного быстрее, чем я рассчитывала. Не успела я установить с подопечной предварительный контакт, как сей факт сразу привлек внимание сокамерниц. Значит, нужно готовиться к разговору. Надо будет на досуге продумать свою линию поведения.
– Что это значит? Почему ты ищешь общения со мной и предлагаешь помощь? Кто тебя прислал? – налетела на меня с вопросами при встрече наедине Алина.
– Спокойно, я не сделала ничего, чтобы вызвать твою
