попробовать жаркое из рябчиков, другие изысканные блюда, Соня стала обмениваться со своим партнером не
только взглядом, улыбкой, но и репликами, шутками.
«Лед тронулся!» — удовлетворенно подумал Лесник, наблюдая происходящее сближение.
— Мы с вами давно уже не виделись. Как, не пропал интерес к бизнесу? — поинтересовался Фостер у
Лесника.
— Да пока интересуюсь.
— Есть чем похвалиться? — закуривая сигару, поинтересовался Фостер.
— Почти на всю свою наличность у одного коллекционера купил семь прекрасных полотен и серебряного
Будду, — удовлетворенно улыбнувшись, поведал ему Лесник.
— И сколько за все это пришлось вам уплатить?
— Два миллиона долларов, — умышленно завысив стоимость покупок, солгал ему Лесник.
— Сумма приличная, как бы не прогадать с покупкой, — с запоздалым предостережением заметил Фостер.
— Полотна являются подлинниками работ великих мастеров и не уступают по цене тем, с которыми мне
раньше пришлось расстаться с вашей и Божьей помощью.
— Тогда поздравляю, вы выгодно вложили свой капитал. Виктор Степанович, вы так меня заинтриговали, что
я загорелся желанием увидеть и оценить их на свой взгляд.
— К сожалению, они у меня хранятся дома, и их в столице нет, — ответил ему Лесник.
— Жаль! — разочарованно произнес Фостер.
— Одно полотно из приобретенной нами коллекции сейчас находится дома у нашего общего знакомого
Тараса Харитоновча. Если у вас не пропадет желание посмотреть вещь, то можете позвонить ему и
договориться, когда он сможет вас принять, чтобы показать произведение. На основании его вы сможете
представить, что мне достались полотна не хуже.
— Я обязательно воспользуюсь вашим советом, — вновь оживляясь, поведал ему Фостер, — а нельзя ли у
вашего знакомого приобрести несколько таких полотен?
— Что можно было у него купить путевого, мы купили. Оставшиеся полотна у коллекционера большой
ценности не представляют, и не стоит на них тратить валюту.
— Вы правы, Виктор Семенович. Я имел возможность беседовать с несколькими коллекционерами разного
антиквариата на предмет продажи ими мне части своей коллекции, но все они оказались несговорчивыми. Как
вам удалось уговорить коллекцонера на сделку, как вы смогли найти с ним общий язык?
— Пришлось подумать и попотеть, — загадочно улыбнувшись, ответил Лесник.
Беседа прерывалась танцами, а танцы прерывались беседой и распитием спиртного.
Женщины, слушая непринужденный разговор мужчин, в большей мере постигали, насколько Лесник богаче
всех их знакомых. Теперь Лариса, а особенно Соня, понимали, что для него ничего не стоит выкинуть один
миллион рублей на гулянку, так как он владеет несколькими миллионами долларов, не считая имеющейся
недвижимости как в России, так и в Америке. А поэтому Лесник, не ограничивая себя в трате финансов, мог быть
беззаботным, не думая о завтрашнем дне.
Ларисе льстило, что она является его близкой подругой, а поэтому дорожила связью с ним. Да перед
подругой приятно было покрасоваться своим кавалером, который, кроме всего сказанного, был видным, красивым
мужчиной.
Выпив в очередной раз по рюмочке коньяка и закусив, Лесник, поймав глазами взгляд Ларисы, перевел его на
Соню, незаметно для окружающих сделав ладонью несколько движений от себя.
Поняв его молчаливую просьбу, Лариса пригласила Соню на танец. Оставшись вдвоем, Лесник, нагнувшись к
Фостеру, как бы боясь, что их могут подслушать, сказал:
— Пока наши женщины танцуют, давай поговорим о деле.
— Давай! — оживившись, согласился Фостер.
— Так вы решили купить у меня партию камушков?
— Вы имеете в виду бриллианты? — догадливо поинтересовался Фостер.
— Да! — подтвердил Лесник.
— На какую сумму будет ваша партия?
— На полмиллиона долларов, — заявил Лесник.
— Маловато! — заметил Фостер.
— Сколько же мне его продавать, — солгал Лесник, помня свой давнишний разговор с Фостером, когда он
ему сообщил, что якобы продал бриллианты в Америке на один миллион долларов.
— На первый раз и это возьму, как пробную партию, а если все пройдет хорошо, то, я думаю, вы мне
поможете подыскать подобных вам продавцов?
— Не обещаю, но постараюсь, — сообщил ему Лесник.
— Вы же мне дадите возможность ознакомиться с товаром перед тем, как я его куплю?
— О чем речь! Против такого вашего права я не имею никакого возражения. Я приглашу даже опытного
ювелира, чтоб он отвесил вам столько карат, сколько положено за ваши зелененькие.
Они договорились между собой по всем интересующим их моментам и стали искать среди танцующих своих
подруг, но увидели их стоящими рядом с колонной в группе женщин, оживленно разговаривавших с ними.
Ничего не понимая, но почувствовав неладное, Лесник, обратившись к Фостеру, сказал:
— Вы посидите, а я схожу позову наших дам.
Тот понимающе кивнул головой, блаженно выпуская табачный дым изо рта и наблюдая, как он тает над его
головой.
Когда Лесник подошел к женщинам, то их разговор между собой прервался. Отойдя с Лесником в сторону, Лариса и Соня сообщили ему: шесть валютных девиц увидели в их лице своих конкуренток, намеревались даже
учинить им «разбор». По-видимому, Ларисе и Соне пришлось выслушать множество оскорблений от конкуренток.
Только жизненный опыт, участие во многих криминальных ситуациях сдерживали в женщинах рвущиеся наружу
эмоции в виде крика, слез и ругани.
— Не связывайтесь с ними, не подавайте вида и не говорите Фостеру, что между вами произошло. Он все
равно вас не поймет.
— Если бы ты знал, как они нас обидели, — не сдержавшись, с болью в сердце поведала ему Лариса.
— Они вам больше мозолить глаза не будут, — заверил он их, успокаивая и направляясь к своему
официанту.
«Твари, моих кошечек приняли за себе подобных», — возмутился про себя Лесник, понимая, что он должен
подругам поднять настроение, а не то они могут испортить вечер своим кислым видом.
Показав официанту на воинственно настроенных девиц, Лесник жестко потребовал:
— Скажи этим профурам, чтобы через минуту их здесь не было, в противном случае я им сделаю обрезание
носов.
— Их не так легко отсюда выпроводить. У них за спинами стоят крутые ребята: таксисты, сутенеры и другая
шобла, которая питается за их счет.
— Чихал я на этих говнюков. Скажи им, что я — Лесник, а если этого им будет мало, то брякнешь Душману по
телефону или скажешь нашему шоферу, чтобы прислал нам на паре тачек подкрепление, чтобы всю эту шоблу
проучить. Чтобы не позориться перед иностранцем и чтобы он не подумал, что я веду с тобой такую дешевую
толковищу, принеси нам граммов триста осетровой икры.
— Какой? — удивился официант, зная, что за один килограмм икры на Западе можно купить легковой
автомобиль.
— Какой слышал, но чтобы была свежей, а не как кирпич, — небрежно бросил ему Лесник, желудок которого у
«хозяина» содержался на скромной, жесткой диете, а поэтому сейчас Лесник после долгого голодания
задабривал свой желудок разными деликатесами.
Говорят, голодание полезно для организма человека, но Лесник прелести для себя в таком воздержании не
видел, поступал наоборот.
Когда Лесник подходил к своему столу, то на его лице блуждала довольная улыбка.
— Заказал официанту, чтобы он принес русской икры, — объяснил Лесник только для Фостера свое долгое
отсутствие.
— Черная икра — очень хорошая вещь, но дорогая, — заметил Фостер со знанием дела.
После того, как виновницы конфликта исчезли из зала, хорошее настроение Ларисы и Сони вновь полностью
восстановилось.
На улице им пришлось идти сквозь живой коридор, состоявший из мужчин и женщин. Зрители молча
пропустили две пары к автомобилю. Соня собралась увезти мистера Фостера к себе домой, о чем Лесник знал со
слов Ларисы. Усадив их в машину, Лесник, обращаясь к отъезжающим, сказал:
— Нам с вами не по пути, а поэтому мы поедем домой другой машиной.
Простившись с отъезжающими и дождавшись, когда они уедут, чтобы не были свидетелями грязного
уголовного инцидента, Лесник, удовлетворенно нащупав в кармане пиджака столовый нож, похищенный им из
ресторана, подумал: «Я же его не зря брал. Надо крутым ребятам преподать урок, чтобы они помнили, кто из нас
крутой».
Видя среди парней Душмана незнакомых ему мужиков, Лесник, подойдя к ним, поинтересовался:
— Чего это вы, парни, устроили мне такие проводы?
— Ладно, иди, разобрались, — пробурчал один из них, чего Лесник и хотел услышать.
Теперь он от своей жертвы не отстанет, пока ее не проучит. Ему только надо было спровоцировать говоруна
