В гримерной испанка бесцеремонно ощупала Ларисе грудь и потребовала снять бюстгальтер.
— Эллада нот модерн! — возмущалась она, показывая на рисунки художника по костюмам, где девушки изображались в легких полупрозрачных одеждах.
Пояс с талии перекочевал под грудь, поддерживая бюст, и Лариса поняла, почему в древности женщины предпочитали именно такой стиль одежды. Еще пятнадцать минут ушло на прическу. Длинные волосы были заплетены в косы, уложены в красивый низкий пучок на затылке и украшены позолоченной диадемой.
За Ларисой забежала испанская переводчица Мария, стройная стремительная молодая женщина чуть старше ее с черными волосами ниже плеч и грустными темными глазами:
— Быстро-быстро, все ждут. Солнце уходит.
Вот кому можно рассказать про страшного шута с ножом, решила Лариса. Но переводчица или не поняла ее или не захотела слушать. Мария тараторила, что режиссер назначил съемку на закате, потому что алое солнце — это символический предвестник будущей крови. Сцена должна быть снята сегодня, потому что завтра обещают облачность, а потом могут начаться дожди.
На съемочной площадке все с осуждением встретили появление Ларисы. Мексиканский режиссер Хуан Гонсалес, восседавший в раскладном кресле с собственной фамилией на спинке, гневно постучал по циферблату часов, что-то крикнул и стал давать последние указания. Он был одет в льняной костюм, наверняка модный и дорогой, но выглядевший так, словно Гонсалес в нем спал. Из-под надвинутой ковбойской шляпы на его лице можно было увидеть только темные очки, широкие усы и недовольный рот. Когда-то Хуан Гонсалес снял в Мексике нашумевший боевик. Его пригласили в Голливуд, но новый фильм с треском провалился. С тех пор о Гонсалесе мало что слышали, и европейские актеры познакомились с режиссером непосредственно на корабле.
— Мне не сказали точное время, — пыталась оправдаться Лариса.
Оператор Карлос Монтеро настраивал камеру так, чтобы в объектив попали часть декораций, изображающих каменный храм, натуральный скалистый берег и красный диск солнца, сваливающийся за горизонт.
К Ларисе подошел ее партнер по фильму, известный испанский актер, красавчик Антонио Мартин. На нем была туника из грубой ткани длинной чуть ниже колен, скрепленная крупной застежкой на левом плече. Антонио откровенно изучил грудь девушки, проступавшую через тонкую ткань, подмигнул и шепнул по-русски с приятным акцентом:
— Я сильно хотеть тебя, Медея.
«Я Медея, а он Ясон, — застучало в висках Ларисы, которая никак не могла избавиться от пережитого стресса: — Какую сцену сейчас снимаем?»
К ней поспешила Мария, сунула в руки задекорированную под камень баночку и, разглядев панический вопрос в глазах актрисы, пояснила:
— Сцена у храма богини колдовства. В банке чудодейственная мазь.
Лариса вспомнила сюжет. Приплыв в Колхиду, вождь аргонавтов Ясон явился в роскошный дворец царя Ээта. Его дочь Медея присутствовала при встрече отца с мореплавателями. Боги покровительствовали отважным сынам Эллады. Сын богини Афродиты, Эрот, поразил сердце Медеи стрелой неодолимой любви к Ясону.
Ясон попросил царя отдать священное Золотое Руно, обещая взамен выполнить любую службу. Ээт был разгневан дерзкой просьбой и дал Ясону невыполнимое задание: запрячь царских огнедышащих быков в плуг, распахать на них поле бога войны Ареса, засеять его зубами дракона и перебить закованных в броню ратников, которые вырастут из этих зубов.
Ясон был обречен, однако влюбленная Медея перед исполнением отцовского задания вызвала вождя аргонавтов на тайное свидание в храм богини колдовства Гекаты. Там она дала ему чудесную мазь, которая делала человека неуязвимым, и научила, как принести Гекате нужную жертву. Ясон ответил взаимностью на любовь Медеи и предложил ей уплыть вместе с ним в Грецию.
Итак, сцена тайного свидания влюбленной Медеи со своим избранником. Она ждет его в храме на закате, бросается в объятья, объясняется в любви и предлагает план спасения.
Дали команду «мотор». Лариса выбежала их храма навстречу Ясону и поняла, что не в силах избавиться от внешних обстоятельств и настроиться на лирический лад. Глаза Ларисы невольно метались по лицам участников съемочной группы. Кто? Кто из них надел маску шута и смертельно напугал ее? А может это был Антонио?
— Стоп! — крикнул режиссер, показывая на глаза Ларисы.
Мария перевела его замечания:
— Не вижу любви, страсти, чувств. Еще раз!
И снова Медея выбежала из храма навстречу Ясону. На этот раз Лариса смотрела только на него, но в ее глазах вместо любви плясал все тот же страшный вопрос: мне угрожал ты?
Режиссер опять остановил съемку. Лариса попыталась стряхнуть оковы стресса и перевоплотиться во влюбленную Медею. В следующем дубле актеры продвинулись до диалога, каждый говорил на своем языке, ведь озвучивание предстоит после монтажа для каждой страны отдельно. Непонимание партнера мешало Ларисе раскрыться. Когда Антонио обнял ее, Лариса вздрогнула, вспомнив прикосновение ужасного шута с ножом.
Раздраженный режиссер в очередной раз остановил съемку. Хуан Гонсалес выругался, перевод не требовался. Все уныло смотрели на Ларису. Она заламывала пальцы, проклиная свое невезение, и показывала жестами: вот сейчас она соберется и блеснет актерским мастерством.
Режиссер неожиданно потребовал убрать с площадки посторонних. Лариса со страху подумала, что посторонняя здесь она, но слава богу, речь шла о яркой упитанной русской блондинке лет тридцати с небольшим. Вчера за ужином она представилась то ли Линдой, то ли Лидией Ивановной, шумные испанцы не расслышали ее имя и стали звать Блонди Ивановна. Все сразу решили, что она агент КГБ, приставленная к съемочной группе. Должен ведь кто-то следить за иностранцами. Блонди Ивановна сносно говорила по-английски, предпочитала обтягивающие блузки и короткие юбки, мило улыбалась и бесцеремонно прислушивалась к разговорам.
Выпад режиссера она встретила стойко. Блонди Ивановна умудрилась заглянуть в глаза Хуану Гонсалесу, выдержала многозначительную паузу и небрежно попросила продюсера Марко Кастелли уступить ей раскладное кресло. Итальянский продюсер выглядел, как рок-музыкант: длинные волосы, бакенбарды, усы — однако одет был в деловой костюм. Лишь расстегнутый ворот рубашки подчеркивал, что бизнесмен сейчас не в рабочем кабинете.
Кастелли не посмел возразить напористой женщине:
— Присаживайтесь, сеньора.
— Чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы в гостях, — изрекла Блонди Ивановна, обращаясь сразу ко всем.
Режиссер хотел возмутиться, но оператор Карлос Монтеро вовремя стукнул по штативу камеры. Он указал на исчезающее за горизонтом солнце:
— Мы не успели, картинка испорчена. Я не могу снимать.
Режиссер выругался, глядя на Трушину, и махнул рукой: расходитесь.
Лариса поплелась в свой домик. Судьбоносный проект грозил обернуться полным крахом. Ей нужна помощь. К кому обратиться? Иностранцы исподтишка усмехаются за ее спиной. Но она же не виновата, что смертельно напугана. Ей надо забыть о страхе, услышать сочувствие, прижаться к действительно любимому человеку, а не к этому самодовольному Антонио.
Где Заколов? Он утром собрал рюкзак и умотал в горы, по своим делам. Сказал, что на пару дней, записал на листке название какой-то турбазы. Но ей он нужен сейчас! Сегодня! Только он может успокоить ее и вернуть веру в себя. А еще защитить от жуткого гостя в маске. Вдруг, шут с ножом снова явится к ней.
Антонио перебросился шуткой с помощниками, разбиравшими оборудование, и подошел к режиссеру. Хуан Гонсалес курил кубинскую сигару и мрачно смотрел в сторону моря.
— Красивые горы, но море в Европе теплее, — изрек режиссер.
— И актрисы лучше, — тут же подхватил Антонио. — Откуда взялась эта русская глупышка?
— На ней настоял римский продюсер, — в полголоса ответил Гонсалес, указывая сигарой на Кастелли. — Его деньги — его выбор.
— Лариса хороша собой, но ни черта не умеет. Лучше взять опытную актрису, пока не поздно.
— Ты про свою подружку Катрин? — понимающе усмехнулся Гонсалес. — Не забывай, Антонио, что фильм совместный. Требовалось взять кого-то из русских.
— Зачем брать русскую на главную роль? Достаточно использовать местных в массовке. Мы снимаем фильм для Европы!
— Но на территории Советского Союза, — вмешался в разговор продюсер. — Съемки в исторических местах послужат хорошей рекламой для такого фильма. Где-то в этих краях в древности кипели настоящие страсти о Золотом Руне.
Режиссер утвердительно кивнул:
— Полностью с вами согласен. Что касается Ларисы, попробуем завтра другую сцену. Попроще. Если опять провал… — Гонсалес затянулся и задумчиво выпустил дым через нос.
