Я не стала спорить.
— Вы тоже предприниматель своего рода, насколько я знаю. «Новая русская»? Или вы называете себя по-другому?
— По-другому.
— И правильно. Только непонятно, почему такая девушка, как вы, решила стать частным детективом? Вы такая хрупкая и беззащитная.
— Не такая хрупкая, как вам кажется.
— Все женщины таковы. Я знаю женщин.
Старый козел.
— Однако вернемся к нашему разговору. Я хочу знать, где скрывается Алла.
— Я не знаю.
— Это неправда. Мне нужна информация. Не ждите неприятностей.
— Я понятия не имею, где ваша Алла.
— Почему моя? Она — наша общая знакомая. Вы скажете мне, где находится Алла. Алла скажет, где найти Настю, и все встанет на свои места. Что вы на это скажете?
— Скажу то, что говорила и раньше. Я не знаю, где находится Алла.
— Ну хорошо, — зловеще проговорил Герман Петрович.
Он кивнул своим гориллам.
Серж подскочил ко мне и вновь примотал веревкой к спинке стула.
— Что вы собираетесь делать? — встревоженно воскликнула я.
— Добывать информацию.
— Каким образом?
— Простите, Таня, но вы нас вынуждаете использовать нежелательные приемы.
Я принялась ерзать на сиденье стула.
— Я говорю вам, что не знаю, где находится Алла! Не знаю! Развяжите меня.
Где-то снаружи послышались какие-то скрипящие звуки, затем хлопок и звук, похожий одновременно на гудение и жужжание.
Алеша появился в гараже с паяльной лампой в руках. Сине-желтое пламя со зловещим гулом вырывалось наружу.
Я похолодела от ужаса.
— Вы с ума сошли! Что вы собираетесь делать? Я не знаю, где скрывается Алла! Не знаю! Слышите?
— Слышу, — спокойно сказал Герман Петрович. — Но не верю.
Может, сказать им? Очень не хочется превращаться из частного детектива в поджаренный бекон. Пусть сами разбираются. Что мне, больше всех надо?
— Расстегните ей джинсы.
Я попыталась орать, но Серж заклеил мне рот клейкой лентой. Другой подручный прикрыл ворота гаража.
— Быстрее, Сергей!
Бандит нагнулся. Я вертелась на стуле и не давала возможности ему захватить замочек молнии.
— Сиди спокойно! — заорал Серж.
Герман Петрович усмехнулся:
— Как же она может сидеть спокойно, когда через минуту для нее начнутся муки ада.
Серж не мог справиться со мной, он даже ударил меня в живот, но это не остановило мои судорожные движения.
— Ах, ты…
Серж распрямился, ухватился за мою блузку и разорвал ее пополам. Затем вцепился рукой в бюстгальтер и стал дергать его, больно защемив пальцем кожу на груди.
Я могла только мычать, мотая головой и вращая глазами.
Лопнули застежки, и я предстала перед негодяями с обнаженной грудью.
— Классные титьки! — восхищенно причмокнул Серж.
Герман Петрович насмешливо смотрел на меня.
Чертов импотент.
— Вот и поджарьте ей одну, — кивнул шеф.
Патерсон двинулся ко мне. Теперь Алеша превратился для меня в Патерсона, зловещего монстра из американского боевика, который не останавливается ни перед чем.
Если бы мой рот не был заклеен, то крик мой достиг бы другого конца города.
Бандит делал круги паяльной лампой, не собираясь так сразу приступать к жуткой экзекуции.
Я умоляюще смотрела на Германа Петровича.
Тот не шевелился. А затем произнес:
— Скажешь, где Алла?
Он незаметно перешел на «ты».
Глазами я подавала знаки, что ничего не знаю. Все-таки ничего.
— Алеша, вперед, — только и проговорил шеф.
Горячее пламя опалило мне живот. Вопль боли проник в мое нутро, потому что другого выхода у него не было.
Я сильно дернулась на стуле. Стул опрокинулся, мои ноги взметнулись кверху, выбив лампу из рук Патерсона. Она упала на грязный пол, содержимое вытекло наружу, и вокруг вспыхнуло пламя.
Бандиты принялись тушить огонь. Герман Петрович с угрюмым видом взирал на происходящее, а я лежала на полу, привязанная к стулу. Деревянные части старого стула впивались мне в тело. Ожог на животе сильно болел. Из глаз текли слезы.
Негодяи стали переругиваться между собой.
— Закручивать надо сильнее, тогда и вытекать не будет!
— В следующий раз тебе поручим! Специалист.
— Что там у вас? — нетерпеливо рявкнул шеф.
— Сейчас! Наладим снова!
Мне стало плохо. Второй серии я уже не выдержу.
Бандиты колдовали над лампой. Они попытались зажечь ее, я услышала хлопок.
— Нет, не горит. Весь бензин вытек.
— Закручивать плотнее надо!
— Да пошел ты…
Патерсон повернулся к Герману Петровичу.
— Старая лампа, — извиняющимся тоном пробормотал он. — Течет изо всех дыр.
— Ну ладно, хватит! — раздраженно воскликнул шеф. — Нет, значит — нет. Пора ехать.
— Что будем делать с ней?
— Пусть остается. Вернемся — поговорим. До завтра не подохнет.
Они вышли из гаража и тщательно заперли дверь снаружи. Послышался шум отъезжающего автомобиля. За ним последовал другой автомобиль, и все стихло.
Я лежала на холодном грязном полу и проклинала всех бандитов мира. На душе было так скверно, что хотелось рыдать и биться головой о стенку.
Стенка была далеко, а пол рядом.
Я пыталась развязаться. Изгибалась как могла, двигала руками, дергалась изо всех сил. Пока, наконец, не освободила одну руку.
Дальше пошло проще. Я выбралась из пут, встала на колени и попыталась поправить свою одежду.
Внутри гаража было темно. Сквозь небольшое отверстие в стене пробивалась маленькая струйка вечернего света.
Я на ощупь приблизилась к воротам. Попробовала руками — закрыто. Потолкала железные створки, которые слегка скрипнули, но не поддались.
В том, что бандиты вернутся, я не сомневалась. Вопрос — когда. Сколько времени мне мучиться ожиданием?
Я опустилась на пол, не осознавая, что сижу на куче строительного мусора. Стала болеть голова, во рту пересохло. Я попыталась привести в порядок мысли. Это мне удалось не сразу.
Герману Петровичу нужна Настя. Девушка совершила какой-то неблаговидный поступок, за это ее хотят наказать. Что же такого она натворила?
Даже без помощи карт я могла догадаться, что здесь замешаны деньги. За деньги бандиты готовы на все.
Об этом лучше всего узнать от самой Насти. Герман мне ничего не сказал. Не захотел.
Это его проблемы.
Однако надо что-то делать. Звать на помощь? В этом месте настолько безлюдно, что первый прохожий может появиться здесь к Новому году, не раньше.
Это меня не устраивало. Надо попытаться ускользнуть из лап бандюг, пока не случилось страшное.
Я снова подошла к воротам. Нечего пытаться. Сиди и жди, когда придут по твою душу. Если она у тебя еще останется.
Стало тоскливо. Если это последняя ночь в твоей жизни, то весьма жаль, что проведешь ты ее в грязном гараже, на куче мусора, среди пахнущих бензином тряпок и ужасающей пыли.
Я разбежалась и ударила ногой в ворота. Они слегка качнулись. Я била и била их ногой, пока мои ступни не заболели. Затем принялась колотить по ним кулаками.
— Эй, кто-нибудь! Помогите! Меня заперли в этом гараже! Помогите мне выйти!
Я рычала от ярости. По моим щекам катились слезы бессилия и страха перед грядущим.
Наконец я остановилась. Силы покинули меня. Я опустилась на колени и беззвучно заплакала.
Слезы кончились. Просто не было сил плакать дальше. Я поднялась с колен и прислонилась спиной к холодному металлу.
Снаружи послышались шаги. Я прислушалась.
Кто-то подошел к воротам гаража, в котором меня заперли, и остановился.
Мое дыхание участилось, а сердце забилось сильно-сильно. Я прижалась ухом к металлической двери.
— Таня? Ты здесь? — послышалось снаружи.
— Ты здесь, Таня? Отзовись!
Я не верила своим ушам.
— Кто там?
— Это я, Володя…
— Володя? Как ты здесь оказался?
— Погоди, я попробую открыть ворота.
Каким образом Володя нашел меня? Это просто невероятно.
Снаружи слышался скрежет. Мой спаситель колдовал над замком. Получится ли?
Получилось. Половинка ворот со скрежетом открылась, и я увидела неясный силуэт. Было темно.
— Ты где?
— Володя!
Я буквально упала в объятия молодого человека и застонала от боли, случайно коснувшись обожженного места.
— Надо уходить, Таня. Лучше быть подальше отсюда.
— Да-да, сейчас. Мне нужно найти мою сумочку.
— Где она?
— Надо посветить чем-нибудь.
— Здесь должен быть свет. Но лучше его не включать. Я достану спички.
Зажегся маленький огонек.
— Скорее. Ищи сумочку.
По дороге сюда я не выпускала мою драгоценность из рук. Когда негодяи приматывали меня к стулу, они отобрали сумочку и бросили в какой-то угол.
— Не можешь найти?
— Ничего не вижу.
