И она открыто посмотрела мне в глаза.
– Отчего же? – не смутилась я. – Вы не хотите знать, кто отравил Виталия Алексеевича?
– Как раз это я бы очень хотела знать! – заявила Софья Давидовна. – Только я не отношусь к вашей профессии всерьез. И мне, честно говоря, даже непонятно, почему вы взялись этим заниматься. Вы что, и правда рассчитываете что-то узнать?
– А почему нет? – усмехнулась я, хотя на лице бухгалтерши не было и тени улыбки. Более того, она смотрела на меня не очень-то дружелюбно.
– А вы вообще-то знаете, как это делать? – в упор спросила Софья Давидовна.
– Вообще-то я закончила юридический институт и работала в прокуратуре, – отчеканила я. – Но суть даже не в этом, а в том, что я уже много лет занимаюсь частным сыском. Не хочу хвастаться перед вами, но за это время в моей практике не было ни одного нераскрытого преступления. А их количество исчисляется десятками. И рекомендации у меня самые надежные. Кстати, именно поэтому мне доверилась и семья Милентьева, и ваш начальник Константин Коршунов.
Ройзман недоверчиво оттопырила нижнюю губу, потом взяла себя в руки и произнесла уже более мирным тоном:
– Ну хорошо, а что же вы от меня-то хотите узнать?
– А у вас нет предположений насчет того, кто мог желать смерти вашему шефу? – спросила я.
– Какие у меня могут быть предположения?! – Софья Давидовна всплеснула руками, и острие карандаша описало в воздухе круг. – Я же просто работаю здесь, понимаете? Я выполняю свою работу и больше ни во что не лезу! Я не люблю сплетен, девушка, простите, не знаю вашего имени-отчества.
– Татьяна Александровна Иванова, – представилась я.
– Так вот, Татьяна Александровна, боюсь, что ничем не смогу вам помочь в вашей деятельности.
– Но я же не прошу вас разносить сплетни, – пожала я плечами, по-прежнему стоя у порога, поскольку Софья Давидовна так и не приглашала меня пройти. И я прекрасно понимала, что ей хочется как можно скорее завершить общение со мной. – Я просто хотела узнать ваше мнение о Виталии Алексеевиче как о человеке, а также о том, не было ли у него реальных врагов. Не просто слухи, что кто-то из сотрудников в курилке вчера обозвал его, скажем, козлом, а реальные факты.
– Ну слухами из курилки я и не располагаю, – махнула рукой Ройзман, – поскольку не курю. И вообще с персоналом стараюсь не сближаться и не болтать о личном. Я вам уже говорила, что я здесь в первую очередь работаю. И во вторую очередь тоже работаю. А все остальное... От всего остального я далека. С Виталием мы были знакомы довольно давно, никаких претензий к нему у меня нет, ни как к человеку, ни как к руководителю. И думаю, что наша фирма вообще тут ни при чем.
– А вот Константин Александрович упоминал о некотором спаде клиентов в последнее время. Вы, как опытный бухгалтер, с чем это можете связать?
Ройзман помолчала какое-то время, потом ответила:
– Как вы, наверное, заметили, я бухгалтер. И занимаюсь учетом, цифрами. Анализ не входит в мои обязанности. Но, как человек с опытом, могу высказать свое мнение: это обычное временное явление. И подобное бывает практически везде. Это же рынок! Сегодня покупают – завтра нет. Послезавтра опять покупают. Так что связывать это обстоятельство со смертью Виталия Алексеевича просто неразумно. А что касается недоброжелателей... – Софья Давидовна сделала паузу, после чего продолжила: – Лучше поищите среди его близких.
Я, признаться, несколько оторопела, не ожидая ничего подобного от Софьи Давидовны.
– Вы имеете в виду его семью? – наконец уточнила я.
– А кого же еще? – прищурившись посмотрела на меня бухгалтерша. – Ведь обычно своих родных и травят, верно? И потом, насколько мне известно, Виталий Алексеевич на даче был один, если, конечно, не считать Костю. Кто еще мог туда попасть и отравить его?
Рассуждения Софьи Давидовны совпадали с моими, и я не могла не признать их разумности.
– Скажите, а вы были вчера на похоронах? – поинтересовалась я.
– Разумеется, – отрезала Ройзман. – Как я могла не пойти? Это было бы просто...
Она замолчала, пощелкав пальцами в воздухе, не находя нужной формулировки.
– Одним словом, не пойти было недопустимо. И вот там-то я и обратила внимание, что его семья не очень-то скорбит по Виталию, – покачала головой Софья Давидовна.
– И в чем же это выражалось? В том, что люди не бились в истерике, не причитали?
Ройзман строго сдвинула брови и нахмуренно посмотрела на меня:
– Девушка, если вы станете иронизировать, я вообще могу не продолжать! Кажется, я не напрашивалась на разговор с вами!
Мне ничего не оставалось делать, как извиниться перед Софьей Давидовной, и еще я подумала про себя, что у этой женщины и впрямь тяжелый характер. Я не знала, конечно, какой она была в кругу своей семьи, но если такой же, как сейчас, то тогда ее родным приходится несладко. А впрочем, это могла быть маска, которую она надевает в присутствии посторонних людей. Хотя... Константин Коршунов, который не был для нее посторонним, тоже говорил о сложностях в общении со своей давней знакомой.
– Продолжайте, пожалуйста, Софья Давидовна, – попросила я.
– Так вот, – удовлетворенно кивнула Ройзман. – Дело не в истерике, а в искренности переживаний. Вдова-то как раз плакала, пила корвалол и все норовила упасть в обморок. Да только не верилось мне, что это всерьез. Как-то чересчур театрально. А сестра ее как клушка хлопотала, лекарство подливала, но я заметила, что она строго за всем следит, чтобы, не дай бог, не переплатить. Хотя хоронили Виталия вовсе не на ее деньги, а ее лишь этот вопрос и беспокоил. Правда, она на кладбище не ездила, но нос везде совала, еще когда Виталия не увезли. А потом, уже на поминках, она и за женщинами нанятыми постоянно следила, все указывала им, как и что надо делать.
– Ну может быть, она просто практичный человек, – предположила я. – Мне, кстати, она именно такой и показалась. И вообще, к сожалению, сейчас дело обстоит так, что многие похоронные службы норовят нажиться на горе людей, заставляют их переплачивать за свои услуги в несколько раз, потому что умело играют на чувствах. Человек, потерявший кого-то из родных, находится почти в шоке, ему не до того чтобы препираться насчет оплаты. Вот многие этим и пользуются. А Галина Михайловна, видя, что ее сестре не до этого, взяла заботу на себя. К тому же Виталий Алексеевич был ей не так близок, как жене и детям. Ей проще было сохранять здравый ум.
– Я рассказала то, что видела своими глазами, – упрямо произнесла Софья Давидовна. – Не думайте, что все это нарисовало мое воображение, в том, что касается страсти к деньгам, я хорошо разбираюсь, – усмехнулась она. – Не зря бухгалтером столько лет работаю. Я, например, почти стопроцентно могу определить, способен ли данный человек украсть что-либо или нет. Хотя в ситуации с Виталием это ничего не прояснит, поскольку тут я не имела в виду никого из его близких.
– То есть в том, что Галина Михайловна не способна ничего украсть у своей сестры, вы уверены?
– Это уже опять будут домыслы, а я вам рассказываю только то, что конкретно видела. Наговаривать ни на кого я не стану, я и так достаточно вам сообщила. А это уже теперь ваше дело – анализировать и делать выводы, вы же частный детектив без брака в работе!
Я пропустила ее колкость мимо ушей и решила перейти к волнующему меня вопросу:
– Софья Давидовна, я вам весьма благодарна за откровенность, и мне бы хотелось столь же откровенно с вами поговорить не только о Виталии Алексеевиче, а и о вашем супруге.
Женщина вздрогнула и чуть не выронила карандаш.
– А это вам зачем? – пристально посмотрела она на меня. – При чем здесь мой муж?
– Но ведь он же тоже работал тут, – проявила я собственную осведомленность. – И был уволен после не очень красивой истории.
– Откуда вы знаете? Кто вам сказал? Зачем вы приплетаете сюда моего мужа? – набросилась на меня бухгалтерша. – Зачем вы морочили мне голову своими расспросами, если пришли ко мне только для того, чтобы узнать что-то о Семене? Можете не сомневаться, что со своим мужем я разберусь сама. Вас что, Костя ко мне послал? Зачем?
Я не могла соврать, что меня послал Коршунов, поскольку тот, напротив, отговаривал меня от беседы с Ройзман, и Софья Давидовна непременно об этом узнает.
– Нет, господин Коршунов не посылал меня к вам. Я пришла по своей инициативе. Просто меня сейчас интересуют все люди, с которыми у Виталия Алексеевича был конфликт.
– Тот конфликт давно исчерпан! – уже кричала бухгалтерша. – Костя даже не вспоминает об этом, я с ним сполна рассчитываюсь за выкрутасы своего мужа усиленной работой! И ко мне ни у него, ни у Виталия никаких претензий нет и не было!
– У меня тоже к вам нет никаких претензий, – постаралась я замять скандал. – Я лишь хотела...
