- Ты очумел, Костя.
- Спи крепко, утром тебе на работу. Пока.
* * *
В полчетвертого ночи я шагнул в холодную, промозглую весну, сожалея о теплой постели и недопитой водке. Волглые липкие сигареты были противны, как и мелкие колючие льдинки, которые нахально забирались за ворот куртки, изгоняя Ленкино тепло.
Докуривая третью сигарету, я наконец заметил приближающиеся ко мне две желтые кляксы. Они обещали тепло и уют, а может быть, и сто пятьдесят.
Генка приехал на старой "Волге", именуемой в народе "танком". Она досталась ему чуть ли не от деда. Кроме него в машине сидели три незнакомых мне человека. Напустил я страха! Двое были в штатском, один, сержант, - в форме.
- Ну, генерал, командуй, - хмуро буркнул Ермаков, отпуская сцепление.
- Высаживаемся за квартал от дома Ирины, - начал я.
- Ты что, сдурел, по такой погоде?
- Ермаков, иначе нет смысла в нашем визите. Может, еще позвонить и предупредить. Так, мол, и так, ждите, дорогие грабители-взломщики-убийцы, едут тут к вам четыре мента с дураком Гончаровым в придачу. Чтобы все у вас было тип-топ. Так, что ли?
- Успокойся. Ты как? Там в бардачке...
- Потом.
Не доезжая двухсот метров до места, мы остановились, вышли, и ваш покорный слуга, Константин Иванович Гончаров, выдал целый пуд четких и ценных указаний:
- Сержант, вы в форме, поэтому, чтобы не мозолить глаза, будете наблюдать за пятым окном пятого этажа. Вы, ребята, как вас...
- Андрей.
- Игорь.
- Ну да, Андрей с Игорем поднимаются на пятый этаж второго подъезда и звонят в квартиру тридцать семь. Не в тридцать восьмую, не в тридцать девятую, а именно в квартиру тридцать семь. Если вам открывают, то один из вас спускается и приглашает меня. Если вам после пяти минут звонков не открывают, то опять-таки один из вас спускается и сообщает об этом мне. Второй в это время держит дверь под контролем. Ясно?
- Нет базара, - ответила российская милиция.
- Нормально, пацаны, - одобрил и я. - Гена, тебе первый подъезд, двадцатая квартира и на десерт дверной глазок тети Розы. Я стою внизу на корректировке. Дальше по обстоятельствам. Пожалуйста, без трупов. Все вооружены? Еще раз, из тридцать седьмой никого ни под каким предлогом не отпускать.
Мы подошли к подъездам.
- Все как договаривались, - напомнил я, и трое молча разошлись.
Стоя между подъездами, я слышал, как парни безрезультатно обрабатывали дверной звонок.
- Никого нет, - спустившись через некоторое время вниз, сообщил Игорь. - Или не открывают.
- Хорошо, поднимайся назад и будьте наготове. Если кто есть, сейчас выкурим.
Послушная привычным ключам дверь двадцатой квартиры открылась без сопротивления. Ожидая самого непредвиденного, я врубил фонарик, а Генка угрожающе потряс стволом.
Первым в квартиру ворвался я, надеясь ослепить и парализовать бандита мощным световым лучом. Но наш спектакль никого не интересовал. Убедившись, что квартира пуста, я зажег свет.
- Ну и где твои убийцы? - язвительно и разочарованно спросил Ермаков.
- Там же, где твоя подушка.
- Подушка вот здесь лежала. - Для пущей убедительности он похлопал по подоконнику балконного окна.
В комнате их было два. После того как разобрали перегородку двух убогих клетушек, получилось одно, но очень приличное помещение. По левой его стороне находилась дверь, ведущая в спальню. Спальня меня мало интересовала. А вот стена в ней, смежная с квартирой из второго подъезда, это да, это то, для чего я сюда приехал. В спальне к ней был приставлен шифоньер, а в коридорчике - неглубокий книжный шкаф. С него я и начал, методично вышвыривая литературу на пол.
- Поаккуратней, Кот, что они тебе плохого сделали?
- Усохни, тем более ты в своей жизни ничего, кроме уличных вывесок, не читал.
Когда шкаф опустел, я увидел то, о чем должен был догадаться давно. С правой стороны верхней и нижней полок два томика - Доде и Шиллера - не желали вытряхиваться ни под каким предлогом - стояли словно приклеенные. Тогда, сменив тактику, я надавил на них сверху. На это они отреагировали, звякнув чем-то металлическим. Мысленно поблагодарив классиков, я толкнул стеллаж. Он ответил сухим щелчком замков. Я опять проделал ту же операцию, только теперь я потянул книжный шкаф на себя. Замаскированная дверь приоткрылась, как приоткрылся и рот стоящего рядом со мной Ермакова.
- Кот, гениально!
- Закрой крикушку, приготовь ствол.
За дверным проемом находилась комната однокомнатной квартиры. На первый взгляд она была пуста. В два прыжка Генка достиг выключателя и заорал благим матом: "Стоять, стреляю!" Но стоять было некому, потому что находящийся в этой квартире человек встать уже не мог никогда. Финский нож был вогнан ему в грудь по самую рукоятку. Убийство произошло совсем недавно, жиденькая струйка крови вяло стекала по землисто-сизой коже, образуя черное пятно на светлой обивке дивана. Его убили стоящим, потом, очевидно, толкнули, или он сам упал. Ноги, надломленные в коленях, находились на полу, туловище с раскинутыми для последних объятий руками завалилось на диван, а голова с нечесаными грязными патлами лежала на диванной подушке. Остекленевшие белые глаза с ужасом смотрели на рукоять ножа, Изможденное, грязное тельце весило килограммов тридцать, но одето было в гораздо больший по размеру шикарный халат, который сейчас распахнулся, открыв жалкое до боли естество бродяги. Или, может, это он и есть, виновник оганяновских бед?
На журнальном столике золотился почти не тронутый "Белый аист", лежали надкусанное большое яблоко и несколько батончиков "Сникерса", рядом стояла наполовину съеденная банка лосося.
- Вот так так, Костя! Бомжи нынче получше нашего живут.
- Ну и поменяй профессию, - почему-то злясь, посоветовал я. Что-то меня раздражало, что-то было не так, и я это, как говорят собаководы, чуял верхним чутьем. Превозмогая отвращение, потрогал нос мертвеца. Он был теплый, и это при той-то холодрыге, что стояла в комнате. Его убили только что.
Сатанея, я рванулся к двери. Матерясь и путаясь в замках, наконец-то открыл. Ниже, на ступеньках, как терьеры, готовые к прыжку, томились Игорь и Андрей. - Где? - прошипел я гадюкой. Они отрицательно замотали коротко стриженными тыквами.
Я поманил их в открытую дверь, а когда они, как Добчинский с Бобчинским, подталкивая друг друга, наконец протиснулись, жестко спросил:
- Кто выходил?
- За то время, что мы здесь находились, никто из этой квартиры не выходил, - четко ответил Андрей. - Мои слова может подтвердить Игорь.
- И добавить, что в течение последних двадцати пяти минут мы никуда не отлучались, даже не курили, - поддержал товарища Игорь, укоризненно уставившись на меня.
- Парни, только что здесь, в этой квартире, произошло убийство. Убийца ушел. Как? Окна закрыты. А скрылся он несколько минут назад. У трупа еще теплые уши. Как он ушел? Объясните.
- Слушайте, мы знаем, что вы гениальный Гончаров, и довольны, что поехали с вами. Но если никто не выходил, то что? Придумать нам его, что ли? Вообще была тишина, скажи, Игорь!
- Точно. Только кошка мяукнула, и тишина. Да минут десять назад дед из соседней квартиры мусор понес. Так, Андрей?
- Факт. Только что-то долго его нет. Я думаю...
А я подумал о безграничности человеческой глупости! Ладно, пацаны. В органах без году неделя. Стажеры. Но ты-то, Гончаров! Прошел огонь, трубы, секретаршины губы - и так купился. Купился, уже зная почерк преступника, его визитную карточку, которую он оставил еще в ювелирном магазине.
- Ну, заходите, - устало и безразлично предложил я. - Теперь уж все равно, пацаны, подтяните штаны. Матерого мокрушни-ка мы с вами упустили. И не только мок-рушника.
- Да не было никого, - начал было Андрей, но Игорь, более сообразительный, оборвал его:
- Ты что, тупой?
- Не понял.
- Дедулька тот в фуфане только что кого-то замочил. А кого он...
Я посторонился, пропуская их в комнату.
- Норма-ально, - оценил Андрей. - Он кто?
- Ну послал Бог помощничков! - разозлился Генка. - Да вы знаете...
- Успокойся, Ермаков, они тут ни при чем, - перебил я его. Действовали точно в соответствии с поставленной перед ними задачей. И не их вина, что Гончаров туп, как вчерашний пень. Парни, человек этот - бомж. Проживал в подвале под ювелирным магазином. Представлялся как капитан дальнего плавания. Сейчас, как видите, приплыл, обрел последний берег. Это все, что я о нем знаю. Но где его одежда? Вчера на нем был кафтан поплоше.
- Кот, так ты знал, что он здесь? - поинтересовался Ермаков.
- Нет, встретить его тут я ожидал меньше всего. Ты давай, позвони своим, а вы, ребята, идите пока на улицу.
Отчего же мне так не по себе? Ну, бомж, бродяга, деклассированный элемент, засоряющий общую картину лучезарно развивающегося торгашеского предпринимательства. Радоваться надо - избавился город! И не мог забыть его еще живых, но уже бездумных, бесцветных глаз там, в подвале. Тогда я увидел в них близкий конец.
