Впрочем, не это сейчас важно. Сейчас главное – выяснить, когда собирается уезжать чернявый и куда он поедет. Сразу в Финляндию? Вряд ли. Думаю, для начала он заглянет в Северную столицу. Если верно предположение о том, что они постараются представить Настю как недееспособную, то подтвердить эту недееспособность будет намного удобнее именно в России. И поскольку до своего отъезда в Финляндию семья Колобковых жила в Петербурге, то и все действие будет происходить, скорее всего, именно там.
Так что же мне – ехать в Питер?
Я закурила новую сигарету.
Теория недурна, но, к сожалению, было очень мало информации, чтобы ее подтвердить или опровергнуть. С таким же успехом события могли развиваться совсем по другому сценарию, да и сама я могла, не сходя с места, придумать еще штук двадцать различных вариантов.
Что, если я поеду сейчас в Питер, совсем незнакомый мне город, ветра в поле искать, а этот засранец придушит девчонку и свалит себе куда-нибудь в Америку? С другой стороны, и в Тарасове мне оставаться тоже... неизвестно, имеет ли смысл. Даже если он и задержался здесь зачем-то, то наверняка ненадолго, и я вряд ли успею найти его тайное убежище. Впрочем, сам-то он, вполне возможно, в гостинице остановился. А вот Настю где держит?
Положение было очень неопределенным, и обратиться за советом было не к кому. «Разве что кости метнуть?» – подумалось мне.
Действительно, ведь почти одни и те же факты свидетельствовали и в пользу моего отъезда, и в пользу того, чтобы я осталась. И в том и в другом случае я могла оказаться на верном пути и наверстать упущенное время, и в том и в другом случае могла ошибиться и опоздать. Все равно я занимаюсь угадыванием, так что если уж гадать, то по-настоящему.
Я достала из мешочка кости и бросила их на ковер. Выпало: 7+13+36. Толкование гласило: «Вас ожидает дальняя дорога. Остерегайтесь опасности».
Что ж, если насчет дороги я и могла еще сомневаться, то насчет опасности все было предельно ясно. Разумеется, кости намекали на чернявого. Видимо, преподнесет он мне еще сюрпризы...
Я докурила сигарету и набрала номер Семенова.
– Здравствуйте, Николай.
– Добрый вечер, Татьяна, как ваши успехи?
– Успехи пока половинчатые. Так сказать, пятьдесят на пятьдесят. Я выяснила, что Настю отправили не в детский дом, а в монастырский приют...
– Значит, вы все-таки нашли ее?!
– К сожалению, нет. Меня опередили, и обстоятельства дела указывают на то, что ваши опасения, похоже, небезосновательны.
– То есть? Что вы хотите сказать?
– Из приюта ее похитили, все произошло буквально вчера. По словам очевидцев, действовал мужчина. Я предполагаю, что это человек кем-то нанятый, а сам заказчик, скорее всего, руководит его действиями издалека.
– Ну вот, я же говорил вам! Что же теперь делать? – в голосе моего собеседника слышалось полное отчаяние.
– По моим предположениям, этот человек повезет Настю в Санкт-Петербург, где его, возможно, ожидает заказчик. Я собираюсь отправиться туда же, и это потребует расходов...
– Разумеется. Вы получите нужную сумму незамедлительно.
– Кроме того, мне нужны будут адреса тех мест, где мог бывать Дмитрий Колобков, один или со своим семейством. Я понимаю, что вы не были подробно посвящены в их семейные дела, но все-таки вы общались с Дмитрием, даже немного работали с ним. Постарайтесь вспомнить, может быть, когда-то вы вместе обедали, – в каком ресторане? – или в разговоре он мог обмолвиться, что куда-то отправляется вместе с семьей или с женой идет провести вечер. Все эти мелочи могут очень пригодиться мне, ведь я совсем не знаю город, и мне нужны хоть какие-то ориентиры, чтобы знать, откуда начинать поиски. Кроме того, я думаю, вам известен адрес, по которому проживало семейство Колобковых в бытность свою в Петербурге. Этот адрес, разумеется, мне тоже будет нужен, а также адреса каких-то ваших общих знакомых, если таковые имеются. В общем, вся информация на эту тему, какую вы только сможете припомнить. Колобковы были людьми состоятельными, а такие люди, как правило, предпочитают посещать совершенно определенные магазины, рестораны, места отдыха и прочее. Если вы дадите мне пару-тройку таких адресов, тоже не откажусь. Разумеется, вам потребуется время, чтобы припомнить все это. Пожалуйста, не торопитесь, постарайтесь вспомнить как можно больше. Полезной может оказаться любая мелочь. К тому же, как вы понимаете, ориентироваться в Петербурге я не смогу так же хорошо, как в Тарасове, поэтому ваша информация может оказаться большим подспорьем в моей работе.
– Хорошо, я подумаю.
– Встретимся завтра после обеда, часа в два.
– Договорились.
– Теперь я хотела бы узнать, как ваши успехи, есть ли какая-то информация по завещанию?
– К сожалению, так быстро это не делается. Я еще раз звонил своему человеку, он сказал, что нашел контору, которая занимается завещанием Колобкова, но проникнуть, так сказать, в ее недра ему пока не удалось.
– Понятно. Что ж, будем надеяться на лучшее. Но в любом случае, как только появится информация, я попрошу вас сразу же сообщить мне. Слышите – сразу же! От этой информации очень много зависит.
Я не стала говорить ему, что от условий завещания зависит, могут ли злодеи просто уничтожить девочку или, чтобы получить деньги, им необходимо оставить ее в живых и пойти по более хлопотному пути психиатрических экспертиз. Зачем добавлять причины для переживаний и без того расстроенному человеку?
– Звоните на сотовый в любое время суток, номер у вас есть, – сказала я.
– Как только что-нибудь станет известно, я обязательно позвоню. Завтра мне подъехать к вам домой?
– Нет, я не уверена, что в это время буду дома. Лучше перед встречей созвонимся. Главное, чтобы у вас было минут сорок свободного времени, чтобы мы могли подробно все обсудить.
– Хорошо, тогда до завтра.
– Минуточку. Еще один вопрос. У вас случайно нет фотографии Насти? А то ведь, в сущности, я даже не знаю, кого ищу.
– Увы! Фотографии нет. Есть одна, когда Галю сфотографировали на выходе из роддома, но это вам, конечно, ничего не даст.
– Да, пожалуй.
– Я уже думал насчет фотографии, но, боюсь, ничем не смогу вам помочь. После того как у всех образовались семьи, мы и вообще не так уж часто собирались вместе, сами понимаете – у всех свои заботы... Вот с Галей мы чаще виделись, да и то только потому, что дела нас сводили. Пару раз, правда, мы выбирались на отдых всей компанией, с этих встреч у меня есть фотографии. Но мы предпочитаем отдыхать активно – горы, реки... ну, и все такое в этом роде, а дети у всех тогда были еще маленькими, поэтому сидели с бабушками. Так что... увы! Но сам я видел девочку несколько раз, если хотите, могу описать вам ее.
– Да, разумеется.
– Впрочем, никаких особых примет у нее нет. Худенькая, светленькая. Волосы длинные. Глаза голубые. В общем, обыкновенный ребенок. Очень улыбчивая, добрая. Ну, вот и все, пожалуй.
«Не густо», – подумала я про себя, но вслух этого не сказала. В конце концов, человек старался. Что ж, помог, чем смог.
– Спасибо, буду иметь это в виду, – дипломатично ответила я. – А вот еще вопрос. Он уже давно интересует меня, но боюсь, что сейчас, когда прошло столько времени со смерти Дмитрия Колобкова, трудно будет найти на него ответ. Но все-таки мне бы хотелось услышать ваше мнение. Как вы думаете, почему сам Дмитрий не нашел Настю? Ведь по логике вещей, кто, как не родной отец, смог бы лучше всех позаботиться об интересах девочки? Если он чувствовал, что ему недолго осталось, мне кажется, он первым делом должен был выписать к себе дочь.
– Что вам сказать, Татьяна? Могу только повторить ваши же слова – сейчас уже трудно найти ответ. Мы можем только предполагать. Если вас интересуют мои предположения, то они состоят в следующем. Онкология – вещь коварная. Иногда до последнего момента человек не чувствует даже небольшого недомогания. Тем более такой человек, как Дима. Он по натуре был оптимист, очень энергичный, успешный в делах... Люди подобного типа не склонны носиться со своими недугами. Наоборот, даже если и заболеют, обычно рассматривают это как мелкий досадный пустяк, мешающий делу. Думаю, так было и на этот раз. Дима до последнего держался и обратился к врачам, когда болезнь уже зашла слишком далеко. Но и в этой ситуации он вполне мог не представлять себе всего масштаба угрозы. И характер его, как я уже сказал, не способствовал этому, да вспомните еще и то, что таким больным обычно не принято сообщать их диагноз. Думаю, ему называли какую-то другую болезнь и он сам не предполагал, чем все может закончиться. Поэтому он и не спешил вызывать Настю. Может быть, даже специально ничего не сообщал ей, чтобы зря не расстраивать. Думал – вот поправлюсь... А потом, когда состояние его совсем ухудшилось и ему стали колоть сильные обезболивающие, тогда уж ему было не до чего... Причем ведь все это произошло очень быстро, я уже говорил вам. Дима буквально сгорел. Сгорел, как свечка. Возможно, так и не поняв, что происходит с ним. Думаю, поэтому он и не успел повидаться с дочерью перед кончиной.
