– Могу я видеть настоятельницу? – спросила я.
Кажется, впервые за все время поисков меня не стали расспрашивать, «почему да отчего». Женщина просто кликнула кого-то из сестер и попросила проводить меня к матушке.
Пройдя за ней по сумеречным коридорам, я очутилась в небольшой комнате, где предельная простота меблировки причудливо сочеталась с самыми современными техническими средствами, такими, как компьютер и ксерокс.
– Вот, матушка, тут к вам... – сказала монашка и тут же вышла.
– Здравствуйте, что вы хотели? – вполне доброжелательно поинтересовалась настоятельница.
Не зная обстановки, я решила действовать по той же схеме, что и в церкви в Тополевке. Но реакция настоятельницы была какой-то странной. Едва только я заикнулась о том, что разыскиваю Настю Колобкову, как выражение лица ее стало совершенно отсутствующим, и она встала из-за стола, за которым сидела.
– Вы меня извините, я на минуту.
Однако через некоторое время настоятельница возвратилась, и, казалось, доброжелательное выражение тоже вернулось к ней.
– Извините, у нас тут... свои внутренние дела. Так вы, кажется, говорили, что разыскиваете кого-то?
– Да, одну девочку, Настю. Настю Колобкову. Видите ли, одно время мы были очень дружны с ее матерью, вместе учились, ну и потом поддерживали отношения... Хотя судьба разбросала нас по разным городам, но мы переписывались и иногда собирались вместе... наша компания...
Я долго и подробно рассказывала об этой «нашей компании», о том, как мы были дружны, как и потом старались помогать друг другу. Как я узнала о том, что у Насти умерла сначала мать, потом и отец, как, по случаю оказавшись в Тарасове, я, зная, что она живет у дедушки с бабушкой, захотела ее навестить и неожиданно узнала, что и старики тоже умерли и что Настю отдали в детский дом. Сколько трудов мне стоило получить достоверную информацию...
Я все говорила и говорила, пытаясь таким образом расположить к себе настоятельницу и вызвать ее доверие, а она все так же внимательно и доброжелательно слушала, иногда задавая вопросы, но ни словом не обмолвившись о том, находится ли Настя в монастыре.
В конце концов это стало казаться мне странным, и я уже хотела было задать конкретный вопрос, как вдруг дверь открылась, и в комнате появился человек в милицейской форме.
– Предъявите, пожалуйста, документы, – не говоря дурного слова, обратился он ко мне.
Признаюсь, это событие застало меня несколько врасплох. Мне сразу стала понятна стратегия настоятельницы, основная задача которой, очевидно, заключалась в том, чтобы задержать меня до того времени, как подоспеет участковый. Стала понятна и причина, по которой она выходила...
Но, увы, во всем этом было и нечто гораздо более неприятное, что тоже очень скоро стало мне понятно. Если, услышав о том, что я разыскиваю девочку, настоятельница тут же обратилась в милицию, значит, девочку уже искали. И, по-видимому, нашли. Значит, Насти в монастыре нет.
Впрочем, моя растерянность длилась недолго. Я очень быстро сориентировалась в ситуации и поняла, что чем скорее участковый выяснит, кто я такая и для чего на самом деле нахожусь здесь, тем более продуктивным будет наше общение.
– Из документов могу предъявить вам права, – сказала я. – Что же до прочего, то, прежде чем вы начнете предпринимать какие-нибудь действия, должна сообщить вам, что я – частный детектив и в данном случае выполняю поручение своего клиента по розыску пропавшей девочки. Кроме того, могу заверить вас, что я действую в сотрудничестве с официальными органами следствия, в чем вы можете убедиться, позвонив подполковнику Кирьянову. Пожалуйста, вот его рабочий телефон.
– Разберемся, – ошеломленный моим натиском, проговорил участковый, рассматривая права.
По-видимому, фотография показалась ему похожей, и сразу арестовывать меня он не стал. Когда же он набрал номер Кирьянова и по громким сердитым звукам, доносившимся из трубки, я поняла, что тот инструктирует его в правильном ключе, все вопросы окончательно были сняты с повестки дня.
– Приносим извинения, – козырнув, смущенно сказал участковый. – Но и вы нас должны понять... поступил сигнал: пропала девочка... Откуда мы могли знать, кто вы? Может, сообщница?
– Разумеется, вы действовали совершенно правильно, – примирительно сказала я. – Значит, вам уже сообщили о пропаже девочки?
– Да, сообщили...
– Ну а теперь, может быть, вы расскажете и мне, что здесь произошло?
– Да я что, вот матушка... Мать Ирина, вы не бойтесь, расскажите, как дело было, эта девушка – она тоже вроде как из милиции.
Мать Ирина, по всей видимости уже из предыдущего диалога понявшая, что я не «сообщница», оставила свою подозрительность и дала волю чувствам.
– Ах, да что же это такое делается, – сокрушенно говорила она, – среди бела дня детей воруют...
– Мать Ирина, пожалуйста, расскажите мне все с самого начала и постарайтесь не упустить деталей. Мелочи иногда очень важны. Начните с того, как Настя попала к вам.
– Да как попала, обыкновенно. Наш монастырь недавно открылся. Сначала мы ютились по задворкам, а потом помещение дали. Когда нам эту площадь-то выделили, мы и сестер новых смогли принять (а то ведь раньше и тех, кто просился-то, не принимали, некуда было), ну и решили воспитанниц набрать, девочек. Да и это тоже не специально вышло. Тут у одних дите без родителей осталось, там у других... Так, из уст в уста передавалось, знали, что есть дети бесприютные. Посоветовались с сестрами и решили взять. Здесь им все-таки лучше, чем в каком-нибудь приемнике, среди оглашенных этих... Так и отец Игорь. Узнал, что мы принимаем детей, и говорит, что есть девочка, Настя, последние родственники у нее недавно умерли и некуда ей деваться. Ну, взяли и ее. Да и девочка-то какая оказалась! Добрая, ласковая... ну просто как солнечный лучик...
Настоятельница сделала паузу и утерла набежавшую слезу.
– Больно уж она животных любила, – продолжала она. – Да и они ее. Все к ней тянулись. А у нас тут, знаете, самое настоящее натуральное хозяйство. Все свое. Земли нам много выделили, так что и огород у нас, и живность держим... Ну и решили мы открыть такую... вроде гостиницы для домашних животных. Знаете, бывает так, что человек уедет куда-нибудь, а кошку или собаку оставить ему не с кем. Мы и решили за небольшую плату на время к себе их принимать. Животные у нас и без того были, обращаться мы с ними умели. Опять же, чисто у нас все, аккуратно. А монастырю между тем какой-никакой, а доход. Вот Настенька в этом приюте-то и занималась. Больно уж ей нравилось. А недавно пришел мужчина один, представительный такой...
– Высокий брюнет? – быстро спросила я.
– Да, – ответила настоятельница, снова подозрительно взглянув на меня. – А вы что, знакомы с ним?
– Нет, не знакома. Но очень хотела бы... познакомиться. Продолжайте, пожалуйста.
– Пришел он и говорит: «У меня дочка маленькая, вот такая же, как эта девочка, – и показывает, значит, на Настю. – А у нее котенок. Так мы уезжаем ненадолго, а оставить котенка не с кем. Так нельзя ли у вас?» Ну, я, конечно, говорю: «Пожалуйста, оставляйте». И Настя тут рядом крутится. А он и говорит: «Котенок к детям привык, пускай девочка за ним посмотрит». И вечером, правда, привез. Котенок как котенок, совсем обыкновенный, не породистый даже. Привез, оставил: «Послезавтра, – говорит, – заберу». Я и не подумала ничего. Одно только странным показалось, что человек, по всему видно, состоятельный, и одет хорошо, и солидный такой, а кот какой-то... не знаю, как с улицы.
«Да он и был, скорее всего, с улицы», – мимоходом подумала я.
– Такие обычно породистых привозят, дорогих. Персидских там или еще каких. И когда оставляют, все трясутся над ними – этого им не давайте, тем не кормите... А этот – ничего, приехал, оставил и уехал. Но в указанный срок вернулся забирать, как и сказал. Вчера это было, утром. Ну, Настя ему котенка и вынесла. Мол, просил, чтобы я за ним присматривала – вот, пожалуйста. А он разулыбался так, говорит, проводи меня до машины, там и дочка моя, заодно познакомишься, может, подружитесь. Я и не подумала даже ничего такого... Наоборот, грешным делом, возникла мысль – вдруг понравилась ему Настя, может, удочерит... человек-то богатый. У нас ведь тут сиротки все. Сейчас-то, пока они еще дети, мы их, конечно, поднимем, а дальше-то как? Не все ведь в монастыре останутся. А одному человеку в жизни трудно... Я ей и разрешила. Да и машина-то его тут, на виду стояла. Такая большая, черная вся.
– Стекла были тонированные?
– Еще как! Что стекла, что сама машина – никакой разницы. Подошли они к этой машине, о чем-то поговорили, потом смотрю – Настя внутрь залезает... И зачем я ее отпустила!
Настоятельница больше не могла сдерживаться и уже по-настоящему залилась слезами. Участковый тоже заволновался, начал искать воду, но, не найдя, снова сел на место.
