– Прошу вас, сэр, – сказал Шерборн, давая визитеру пройти. – Мистер Чалик примет вас немедленно.
Сержант прошел в кабинет. Потом посмотрел на Шерборна и вопросительно поднял брови.
– Хэлло, Джордж, а я считал тебя мертвым…
Лицо Шерборна вмиг вспотело.
– Нет! Я не мертв, сэр…
– Жаль… Ты достаточно осторожно ведешь себя?
– Конечно, сэр!
Сержант критическим взглядом осмотрел помещение.
– Ты нашел прелестное местечко, Джордж. Мне кажется, это даже лучше Петонсвилла.
– Совершенно верно, сэр…
Шерборн пересек приемную и отворил дверь апартаментов. Гудиер следовал за ним. Чалик при виде представителя полиции поднял голову.
– Сержант Гудиер, не так ли?
– Так точно, сэр.
– Присаживайтесь, сержант, и расскажите нам, что вас сюда привело?
Гудиер поудобнее устроился в кресле и холодными глазами оглядел Чалика. Тот почувствовал легкое беспокойство, которое всегда испытывает в чем-то провинившийся человек под взглядом полицейского, но внешне оставался совершенно спокойным.
– Насколько мне известно, мисс Норман – ваша служащая?
Чалик удивился.
– Да, это моя служащая и сегодня она не вышла на работу, чего с ней раньше никогда не было. Случилась какая-то неприятность?
– Она умерла в субботу вечером, – бесцветным голосом произнес Гудиер. – Покончила жизнь самоубийством.
Чалик поморщился. Смерть всегда внушала ему страх. В течение нескольких секунд он никак не реагировал на это известие, но его цепкий ум тотчас же заработал. Кого же ему взять взамен? Какая нелепость – кончать жизнь самоубийством! Тем более, что у нее было хорошее место и она могла не опасаться остаться без куска хлеба.
– Мне очень прискорбно это слышать, – наконец произнес он, беря сигару и отрезая кончик. – А не известно, почему она так поступила?
«Какая скотина!» – подумал Гудиер, но лицо его осталось бесстрастным.
– Нет, не известно. Именно по этой причине вы видите меня здесь. Надеюсь, вы сможете что-нибудь объяснить?
Чалик раскурил сигару и выпустил дым в сторону. Потом отрицательно покачал головой.
– Мне очень жаль, но я мало что могу сказать о мисс Норман… Практически ничего. Она прослужила три года, и меня всегда удовлетворяла ее работа. – Чалик откинулся на спинку внушительного кресла и посмотрел прямо в глаза Гудиеру. – Я очень занятой человек, сержант, и у меня просто нет времени интересоваться частной жизнью людей, с которыми я работаю.
Гудиер сунул руку в карман и вынул маленький предмет, который аккуратно положил на стол.
– Вам знакома такая штучка, сэр?
Чалик нахмурился, увидев перед собой зажим для бумаг, который обычно используют для скрепления документов на плотной бумаге.
– Судя по всему, это зажим для бумаг, – ответил он сухо. – Меня удивляет ваш вопрос, сержант, но я полагаю, что у вас имеются все основания задать его мне. Если нет, то вы заставляете меня терять драгоценное время, ибо я, повторяю, – человек занятой.
– У меня есть все основания задать вам этот вопрос, – ответил Гудиер, ничуть не смущенный словами Чалика. – И я не ошибусь, сказав, что вы действительно заняты важными делами, которые интересуют ваших конкурентов.
– Вы считаете, что это может и вас как-то касаться?
– Вероятно, нет, сэр. Но только именно этим можно объяснить, как эта штучка оказалась на квартире у мисс Норман.
– Не совсем вас понимаю…
– На самом деле это вовсе не зажим для бумаг, а чрезвычайно чувствительный микрофон, – ответил полицейский. – Такие микрофоны не используются в бытовых целях. Другими словами, сэр, такие штучки используют в случаях, когда человеку хочется услышать то, что ему не полагается слышать. Короче говоря, для шпионажа.
Чалик снова бросил взгляд на зажим для бумаг, и легкий холодок пробежал у него по спине.
– Ничего не понимаю, – пробормотал он.
– Эта канцелярская штучка была найдена в вещах мисс Норман. К счастью, агент, который проводил обыск, оказался достаточно опытен, чтобы сообразить, что собой представляет этот зажим, и отправил его в отдел государственной безопасности. Потому я сюда и явился, сэр.
– К сожалению, ничем не могу вам помочь, – развел руками Чалик, облизывая пересохшие губы. – Для меня самого это такая неожиданность…
– Вы уже видели хоть однажды подобную вещицу?
– Не думаю… Но я не уверен… – Он нервно показал на кипу документов, раскиданных по столу и скрепленных зажимами. Все они были как две капли воды похожи на тот, что принес сержант, только чуточку поменьше размером.
– Возможно, он и попадался мне на глаза, но разве на такие мелочи обращаешь внимание…
– Однако, микрофона, конечно, маловато, чтобы зафиксировать разговор, – продолжал Гудиер. – Нужен еще и магнитофон, причем специальной конструкции… Вы не разрешите мне осмотреть стол мисс Норман?
– Разумеется, – ответил Чалик, вставая и провожая сержанта в приемную. – Вот ее стол.
Гудиер профессионально осмотрел письменный стол и все остальное, что находилось в комнате.
– Ничего подозрительного, – разочарованно сказал полицейский и повернулся к Чалику. – А у вас были хоть какие-нибудь основания подозревать мисс Натали в промышленном шпионаже?
– Никаких…
– Вы сказали, что вам ничего не известно о ее личной жизни. Мы же выяснили, что у нее какое-то время жил молодой человек. Жильцы встречали его в парадном и на лестнице. Вы случайно не знаете, о ком может идти речь?
Чалик с искренним изумлением посмотрел на полицейского.
– Откровенно говоря, трудно даже поверить, что у нее мог быть молодой человек… Нет, я ничего об этом не знаю. Понятия не имею, кто это мог быть.
– Сейчас ведется расследование по этому делу. Возможно, вы нам еще понадобитесь.
– Вы всегда найдете меня в этом кабинете…
Гудиер направился было к выходу, потом остановился.
– Мне хотелось бы знать, известно ли вам, что ваш служащий Шерборн шесть лет отсидел в тюрьме?
Чалик жестко посмотрел на полицейского.
– Да, сэр, мне известно это. Но Шерборн очень изменился за последнее время, и я им доволен.
Гудиер парировал взгляд Чалика аналогичным взглядом.
– Очень редко бывает, чтобы человек изменился в лучшую сторону, – сказал он с намеком и вышел.
Чалик вернулся в кабинет, сел за стол и вытер потные руки.
«Значит, этот микрофон вполне мог побывать на моем письменном столе… Если так, то эта ведьма с бледным лицом записала все мои разговоры, все мои сделки!»
Он вспомнил противозаконные дела с валютой и целый ряд других щекотливых дел. Чтобы перечислить их все, понадобилось бы очень много времени. И если все это записывалось на пленку – он может считать себя пропащим человеком!
Было еще дельце с кольцом Борджиа… Записано ли оно? Может быть, Натали только собиралась продать своего патрона, но не решилась на это?! Ведь полиция не нашла магнитофона в ее письменном столе! Может быть, ее шантажировали, она согласилась, но в последнюю минуту одумалась и покончила с собой?.. С другой стороны, если она записала содержание разговора с теми четырьмя, то запись находится уже у Каленберга. Чалик вновь откинулся на спинку кресла. Мозг его напряженно работал.
Должен ли он предупредить участников операции? Он взвешивал все «за» и «против». Троих из четырех ему было не жалко потерять. Жаль только Гай Десмонд, которую он отыскал с таким трудом. С другой стороны, если парни узнают, что операция на грани провала, согласятся ли они участвовать в экспедиции? За кольцо он должен получить полмиллиона долларов. Это слишком большая сумма, ради нее стоит рискнуть жизнью четырех человек. При таком положении вещей нужно надеяться лишь на то, что эта анемичная особа покончила с собой раньше, чем решилась записать на магнитофон разговор, касающийся операции. Поразмыслив над всем этим еще некоторое время, Чалик решил пока ничего не сообщать участникам операции.
После этого он занялся работой и, благодаря сильной воле, полностью изгнал из своей памяти Гудиера и самоубийство мисс Норман, а также вероятность того, что Каленберг уже знает все детали предстоящей операции.
Чарли Барнет величественно вплыл в свой кабинет. Он только что позавтракал копченой лососиной и уткой в лимоне и чувствовал себя вполне удовлетворенным. Секретарша протянула ему текст телеграммы, полученной несколько минут назад.
– Спасибо, мисс Морис, – поблагодарил ее Барнет. – Я займусь этим вопросом.
Он сел за письменный стол и открыл один из ящиков, в котором находился шифр Каленберга. Через несколько минут он читал расшифровку телеграммы:
«Удовлетворен сообщением. Гости встретят радушный ЧКрием. Купил на двадцать тысяч акций Хорнвейл и положил на ваш счет в Швейцарском банке. К.»
Барнет немедленно попросил мисс Морис узнать цену акций Хорнвейл и с удовлетворением встретил известие, что они поднялись на три пункта.
