Ознакомительная версия.
– То есть он убил того, кого и собирался, так? – спросил Гапочка. – Случай вы исключаете?
– Похоже, что так.
– Поэтому из мэрии… многие недовольны, сами понимаете. Может, стоит там пошарить?
– Шарим. Везде шарим. У нас пара вопросов по Овручеву. Что он за человек… был?
Бывший прокурор хмыкнул:
– Куркуль, самодур, хулиган. Из тех, у кого зимой снегу не выпросишь. Светку свою гонял и лупил, как сидорову козу. Стрелял по воронам из мелкашки, создавая опасную обстановку для жителей поселка. Я лично несколько раз призывал его к порядку.
Капитан и Федор переглянулись, вспомнив, как сам Гапочка охотился на кота, сожравшего цыпленка. Интересно, чем закончилась охота…
– Почему они не развелись? – спросил капитан.
– Да она и хотела, а он не пускал. У него не могло быть детей, так он на ней отыгрывался, как я понимаю. Дура, конечно, могла найти, как стряхнуть… – Он замолчал. Капитан и Федор снова переглянулись. – А с другой стороны, я много знал таких: он бьет – она терпит, и так срастаются, что не растащишь. Друг за друга в огонь и в воду. Человек – та еще скотина. Последний раз он избил ее около месяца назад, она не могла подняться два дня, даже на работу не ходила. Соседи вызвали «Скорую» и участкового. Тот провел с Овручевым беседу, тем дело и кончилось, даже протокола не составил – зачем ему головная боль? Я пытался убедить Светлану подать в суд, обещал пойти в свидетели, но она отказалась, дуреха. – Он помолчал. – В первый раз один выстрел, говоришь, а во второй – два? В первом случае стреляли в голову, а во втором в спину? Почему?
– Трудно сказать, – ответил капитан. – Первое убийство произошло на улице, там было светло от фонарей. Второе – в темном дворе, убийца находился за спиной жертвы…
Гапочка покивал, соглашаясь.
– Герка пил и, ходили слухи, баловася наркотой. И приторговывал водкой – всегда попадется клиент, у которого душа горит, особенно ночью. Может, чем и покрепче.
– Мы проверили, вроде все чисто. Доказать нельзя, если даже и было, кто ж признается? Если и было, то по-мелкому.
– На мотив не тянет, понимаю. Может, должок был за ним?
– Не знаем. Вроде не нуждался, больших покупок не было в последнее время, в карты не играл.
– Ревность?
– Побил клиента из бара, где работает жена, два года назад. Мы его нашли – он и не помнит уже, но уверен, что это он врезал «тому козлу по хлебалу», а не наоборот. Так что…
– Чаю хотите? – спросил Гапочка.
– Спасибо, работы по горло, – сказал капитан.
– Мы еще заедем, – пообещал Федор, и они откланялись.
Бывший прокурор проводил их до калитки и сказал на прощанье:
– Жду с докладом!
– Есть! – ответил Федор.
– Ну, ископаемое! – заметил капитан Астахов уже в машине. – Сколько ему натикало, интересно?
– Под восемьдесят, я думаю. А то и больше. Но голова соображает, от террористов отобьется в случае чего, интерес к жизни налицо. Снимаю шляпу!
Капитан хмыкнул, вспомнив знаменитую шляпу Федора.
– Я бы посмотрел у нее в доме, – сказал вдруг Федор.
– С какого перепугу? Я могу поверить, что она разобралась со своим Герой, но в упор не вижу, каким боком тут чиновник из мэрии. Да и не позволит никто. А с чего это?
– Уж очень она испугалась… – пробормотал Федор.
– А ты бы не испугался? – спросил капитан. – Если бы к тебе с утречка пораньше завалили два амбала?
– Наверное, испугался бы. Ты говорил, жена Гетманчука умолчала о чем-то? Может, о любовнице?
– Может. И ты думаешь, это она, Овручева? И замочила сразу обоих – и мужа, и любовника? – Капитан хмыкнул. – Я правильно понял?
– Правильно… Ладно, проехали. Считай, что я ничего не говорил.
– Не спешишь? – спросил капитан Астахов. – Можем навестить вдову Гетманчука, явимся без звонка, по-домашнему.
Федор кивнул.
Елена Гетманчук была дома не одна. Открыла им моложавая женщина, маленькая и полная; с детскими голубыми глазами, губками бантиком и кудряшками, похожая на ангелочка с рождественской открытки с поправкой на возраст – мама Елены Кристина Юрьевна. Было видно, что она нервничает – замок никак не закрывался, и Федор пришел ей на помощь.
Елена, длинная, тонкая, высокая – встретила их на пороге гостиной, пригласила сесть.
– Вы нашли его? – пошла в наступление Кристина Юрьевна. – У меня у подруги муж судья, так она сказала, Кристиночка, в любое время!
– Мама! – одернула ее дочь.
– Что мама! Что ты сразу мама! У нас такое горе, уже третий день, а никто ничего не знает! Станислав Витальевич, такой человек! Я до сих пор не верю! Уму непостижимо, что творится!
– Мама, пожалуйста… Хотите чаю? Или кофе? – обратилась она к непрошеным гостям. Федор кивнул. – Мамочка, сделай чай… или кофе.
– Мне кофе, – сказал капитан. – Покрепче.
Все трое наблюдали, как Кристина Юрьевна побежала из комнаты.
– Вы извините маму, она очень переживает, – сказала Елена. – О чем вы хотите спросить? Что-нибудь новое… есть?
Федор рассматривал жену Гетманчука: белесая, бесцветная, в джинсах и синей тишотке – совсем девчонка – она, по его представлениям, не тянула на роль жены хозяина жизни, рядом с ней логично смотрелся бы такой же тощий студентик. Она не плакала, голос не дрожал; он невольно вспомнил барменшу Светлану…
– Скажите, Елена Анатольевна, вам знакомо имя Овручев Егор Кириллович?
– Никогда не слышала, – ответила она сразу. – Кто он?
– Подумайте, Елена Анатольевна.
– Не помню. Нет.
– Этого человека убили несколько дней назад из того же оружия, что и вашего мужа.
Федор видел, как она сглотнула.
– Кто он? Тоже из мэрии?
– Нет, он работал водителем в такси-сервисе «Орион».
– Мы никогда не заказывали такси, у мужа была машина…
Федор отметил, что она не назвала мужа по имени, и сказала, что машина была не у них, а «у мужа». Это говорило о… Это могло ни о чем не говорить! Федор всегда обращал внимание на жесты, мимику, интонацию, отдельные вырвавшиеся словечки, считая, что все это значит гораздо больше, чем заготовленные заранее фразы, так как непроизвольно и не контролируется сознанием. Капитан Астахов называл это философским занудством и копанием.
– Вы уж извините, Елена Анатольевна, но нам иногда приходится задавать неприятные вопросы, – сказал капитан с не свойственной ему деликатностью, что тотчас отметил Федор. Елена смотрела настороженно. – Вы показали во время нашей прошлой беседы, что ваш муж задержался на работе… Как часто он задерживался?
– Иногда… Почти каждый день, у него было очень много работы, он рассказывал… – Она покраснела. – В ту неделю почти каждый день.
– Понятно. В субботу он был в мэрии, но, как оказалось, ушел около семи вечера. То есть он сказал вам неправду. Как по-вашему, куда он мог пойти?
Елена опустила глаза, ее пальцы теребили край тишотки; вспыхнули малиной скулы. Федору показалось, что она лихорадочно раздумывает над ответом.
– Елена Анатольевна, вы же понимаете, что сейчас важна каждая мелочь… – произнес он.
Молодая женщина подняла на него глаза – такие же голубые, как глаза матери, – и сказала:
– Я понимаю. Я не знаю, где он был…
И снова Федор отметил, что она не назвала мужа по имени. Не все спокойно в датском королевстве, подумал он.
– Елена Анатольевна, в ваших интересах сказать правду, – заметил капитан Астахов.
– Я думаю, он мог пойти к своей… – она замялась на миг, – знакомой… однокласснице…
– Однокласснице?
– Да, она была у нас в прошлое воскресенье, они учились вместе.
– Как ее зовут?
– Ирина… Климова, кажется. Она работает в областном архиве.
– Почему вы думаете, что ваш муж мог пойти к ней?
Елена сидела с опущенными глазами, сцепив руки.
– Они когда-то встречались, муж рассказывал. Потом он уехал, и они расстались. И встретились недавно, случайно, он рассказывал. Она очень красивая, самоуверенная, знающая себе цену… Взрослая…
То, как она произнесла последние слова, многое сказало Федору. Она завидовала и ревновала, считая себя гадким утенком. Возможно, боялась за свой брак. Боялась потерять – он обвел взглядом гостиную – все это. Здесь все говорило – нет, кричало! – о деньгах и достатке.
В гостиную стремительно влетела Кристина Юрьевна, толкая перед собой тележку с чашками.
– Кофе! Чай! – Она затормозила тележку у дивана и выкрикнула патетически: – Леночка, скажи им все! Про эту одноклассницу, которая лезла в вашу жизнь! Станислав Витальевич, как всякий мужчина… Вы меня понимаете!
– Мама!
Но Кристину Юрьевну понесло. Она рассказывала, как счастливо жила дочка, как Станислав Витальевич ее любил, как он приходил к ней знакомиться и сказал: «Кристина Юрьевна, я обещаю вам, что ни Леночка, ни вы никогда ни в чем не будете нуждаться!»
Ознакомительная версия.
