Ознакомительная версия.
– Может, месть?
– Может. Всем чиновникам мэрии и таксистам. Не знаю, Савелий. Будем работать.
– Там было темно, – вдруг сказал Савелий. – Откуда он знал, что это Гетманчук?
Капитан и Федор переглянулись.
– Может, они были знакомы. Или… Что ты хочешь сказать, Савелий? – спросил Федор.
– Ну… я подумал, может, он не ожидал его там, во дворе, а шел за ним… Или… нет! Он ожидал его на улице, где светло, узнал и пошел следом… Это объясняет, почему он стрелял в спину. И еще… Он выстрелил не сразу, они прошли через весь двор, и только у подъезда… Почему? Ведь мог кто-то выходить и увидеть, а?
– И что? – недоуменно спросил капитан.
– Савелий имеет в виду, что убийца медлил, колебался, не решался… так? Долго шел через двор, да, Савелий?
– Ну… да.
– И потому выстрелил дважды. Ты имеешь в виду, что он нервничал?
– Да… наверное.
– Интересная мысль, – заметил Федор. – Как штрих к портрету убийцы имеет право на существование.
– Много бабских книжек читаешь, Савелий, – заметил капитан Астахов, впрочем, довольно мирно.
* * *
Лида привела Ирину домой, уложила на диван, накрыла пледом. Достала из серванта бутылку водки, налила в фужеры, сунула один в руки Ирине.
– Не чокаемся, – выпила залпом, крякнула и утерлась рукой. – Давай, мать, это вроде наркоза, ну! Пошла!
Ирина выпила залпом, не отрываясь. Водка немедленно ударила в голову, и комната закачалась. Она жестко всхлипнула, судорогой свело горло.
– Поплачь, поплачь! – сказала Лидка, усаживаясь на пол у дивана и разливая по-новой. – Кому он стал поперек дороги? – спросила в пространство. – Надо же! Хозяин жизни… Раз – и нету! Господи! Да радоваться надо, что дышишь! Кто угодно, только не Гетман! Таких, как Славка, не… – Она осеклась, взглянув на Ирину, и тоже заплакала.
Так они обе оплакивали свою школьную любовь. Пили водку, вспоминали и оплакивали. Вспоминала, впрочем, одна Лидка, Ирина словно застыла… Как восковая свеча на холоду. Лежала, глядя в потолок, не всхлипывая; слезы текли по вискам, пропадая в волосах.
– Самый красивый мальчик в классе и школе… Как вспомню, аж мороз по коже! Улыбка, глаза… прищуренные… – вздыхая, бубнила Лидка. – Как я за ним бегала, как сходила с ума… Как завидовала тебе… Злорадствовала, когда бросил… Прости мне, господи!
– Он был у меня вчера… – сказал с тоской Ирина. – Вечером… Только вчера! Если бы я знала… Если бы я только знала! Я бы его не отпустила!
– Вчера?! – ахнула Лидка. – И после этого его… – Она прищелкнула языком.
Ирина не ответила. Только вчера… Двадцать часов! Каких-то двадцать часов назад! Вся жизнь, надежда, любовь – все ушло, просыпалось, как песок сквозь пальцы, превратилось в прах и тлен…
Ей казалось, она стоит посреди пустого пространства, ослепшая и заплаканная от ураганного ветра, который срывает с нее одежду, больно треплет волосы и выбивает из рук все то, что она так любовно собирала всю свою жизнь; у ног ее теперь лежали лишь пустые и бессмысленные черепки…
– Интересно, как поживает прокурор? – задумчиво спросил Федор Алексеев, когда они с капитаном Астаховым въезжали в пригородный поселок Посадовку, где жила барменша Светлана Овручева, жена убитого таксиста. Здесь же проживал и хорошо известный обоим Глеб Северинович Гапочка, в далеком прошлом – областной прокурор, ныне на пенсии, с которым их когда-то свела судьба[4].
– Нормально. Что ему сделается? На свежем воздухе, никто не дергает, пенсия идет, сад, огород.
– Надо бы навестить.
– Можем. После беседы с барменшей. Заодно поспрошаем, что говорят в Посадовке об убийстве. И вообще.
Светлана была дома. Она, не спросив кто, открыла им и отпрянула, в глазах промелькнул страх.
– Что? – выговорила она хрипло.
– Доброе утро, Светлана Андреевна. Поговорить нужно. Пустите? – вежливо спросил капитан Астахов. – Это мой коллега…
– Капитан Алексеев, – представился Федор и добавил негромко: – В прошлом…
Женщина посторонилась, и они вошли. Видимо, она занималась уборкой. Посреди комнаты стояли большие черные мешки для мусора, наполовину наполненные каким-то тряпьем. На полу – куча одежды, мужской. Светлана убирала из шкафов одежду мужа…
– Садитесь, – сказала она устало. – О чем говорить-то? Я ничего не знаю.
– Вчера был убит сотрудник мэрии Гетманчук Станислав Витальевич… – сказал капитан.
Она, побледнев и сцепив пальцы, молча смотрела на них.
– Вы с ним знакомы?
– Нет! Первый раз слышу! При чем тут… этот?
– Он был убит из того же пистолета, что и ваш муж.
– Господи, да не мучайте вы меня! – простонала она. – Никакого Гетманчука я не знаю! При чем тут я?
– Возможно, ваш муж упоминал это имя?
– Не упоминал… Не помню.
– Возможно, вы обращались в мэрию…
– Никуда мы не обращались! Чего вы еще хотите от меня? Я же сказала, что не знаю!
– Да вы не волнуйтесь, Светлана Андреевна, идет следствие, мы просто обязаны задать вам вопросы… – попытался успокоить ее Федор. – Вы же знаете, мы делаем все возможное…
– Да я понимаю… – Она уже остыла. – Просто… Знаете, я боюсь ложиться в кровать, мне все время кажется, что меня тоже придут и убьют, понимаете? Как стемнеет, сто раз проверю замки, окна… Даже хотела переехать к подружке, да стыдно! Лежу и прислушиваюсь, мокрая как мышь, и засыпаю только, когда уже светло… Тяжко мне…
Федор подумал, что она открыла им, не спрашивая, и это как-то не вяжется с ее страхом. Она, словно услышав, сказала:
– У меня подруга ночует… Спасибо ей.
– Понятно. Скажите, Светлана Андреевна, у вашего мужа было какое-нибудь оружие? – спросил капитан. – Пистолет, ружье?
– Ружье есть, мелкашка, Гера ворон стрелял… – Она наконец заплакала. Лицо некрасиво сморщилось и покраснело.
– Скажите, у вашего мужа были враги? По работе, может, соседи? Возможно, вам звонили, угрожали? Подбрасывали что-нибудь?
– Подбрасывали? – Она смотрела на них испуганно и недоуменно.
– Записку, мусор, пакеты с чем-нибудь… Словом, все необычное и неприятное за последнее время, – объяснил Федор.
– Да нет, мы с соседями мирно живем… Подбросили мертвую собаку… Три года назад, мальчишки… Гера их гонял, чтобы не крали из сада.
– Скажите, вы с мужем часто ссорились?
Она взглянула затравленно.
– Ну, бывало… Как все. Мне сегодня Геру забирать, разрешили наконец, завтра похороны…
– На каком кладбище?
– Тут рядом, на нашем. В двенадцать…
…Бывший прокурор Гапочка сидел под яблоней, одетый в камуфляжные штаны и такую же майку. На голове его красовалась зеленая бейсбольная шапочка, а на коленях лежало ружье.
Завидев непрошеных гостей, он приказал:
– Стоять! – и передернул затвор.
Капитан Астахов и Федор подняли руки вверх и остановились.
– Кто такие?
– Глеб Северинович, это мы, капитан Астахов и Федор Алексеев, мы были у вас, когда убили Антиквара, помните? – сказал Федор.
– Помню. Стоять! Чего надо?
– Поговорить надо.
– Геркой Овручевым интересуетесь? Вспомнили про старика, да? Стоять! – приказал он, видя, что Федор собирается опуститься на скамейку.
– Пожалуйста, Глеб Северинович, очень нужно поговорить!
Бывший прокурор пожевал губами, раздумывая. Наконец сказал:
– Проходите. По одному. Что у вас уже есть? Можно сесть. Сюда! – Он показал на скамейку напротив.
– Позавчера вечером был убит сотрудник мэрии Гетманчук Станислав Витальевич, из того же оружия, что и Овручев.
– Во как! И что?
– Пока ничего. Выявляем связи обоих, где пересекались, что общего. Гетманчук в городе недавно, около трех лет всего. До этого пять лет жил за границей, до заграницы был в строительном бизнесе совместно с покойным тестем-министром. Овручев крутил баранку, среди его клиентов Гетманчука не было. Жена Овручева никогда о нем не слышала.
– Разный социальный калибр, – заметил Гапочка. – Случайность?
– Мы не знаем. Оба убийства произошли вечером, на улице и во дворе, выходящем на центральную улицу; выстрел слышали, а в первом случае, предположительно, видели убийцу. Причем в первый раз убийца выстрелил один раз, попал в голову, во второй – два, целил в спину. Если бы убийства носили случайный характер… То есть если бы кто-то собирался пощекотать себе нервы и проверить на вшивость, то стрелял бы откуда-нибудь с чердака, ему была бы интересна реакция окружающих. А тут… Обыденно, деловито убиты двое, на первый взгляд не связанных между собой людей.
– То есть он убил того, кого и собирался, так? – спросил Гапочка. – Случай вы исключаете?
– Похоже, что так.
– Поэтому из мэрии… многие недовольны, сами понимаете. Может, стоит там пошарить?
– Шарим. Везде шарим. У нас пара вопросов по Овручеву. Что он за человек… был?
Ознакомительная версия.
