меня не очень вдохновляет. Ты считаешь, что это
ветер шевелит листву за нашими спинами? Разумеется, я не верю в то, что древние старухи летают верхом на помеле, но все же…»
«Давай не будем говорить о нечистой силе, ведьмах и тому подобной чепухе, — резко оборвал его я. — Все это плод чьей-то необузданной фантазии, и ты об этом прекрасно знаешь».
«Что ж, доставь нас живыми и невредимыми обратно в Манхэттен, храбрец, и я пожму твою мужественную руку. Но в данный момент мы находимся в полном одиночестве, а здесь может произойти все, что угодно».
«Да заткнешься же ты, наконец?!»
Я остановился и прислушался к ночным звукам.
«Черт побери, действительно нужно было согласиться с Энгстедом. Давно был бы уже на месте. Неужели все эти шуршащие звуки производит ветер? Надо быть последним идиотом, чтобы бродить здесь в темноте».
А вот в этом не стоило признаваться, так как мое второе «я» тут же начало задавать мне самые нелепые вопросы.
Пришлось поставить наглеца на место и опять двинуться в путь. Если уж быть вполне откровенным, стоять посреди дороги и прислушиваться к непонятным звукам — страшновато.
К счастью, низкие облака разошлись, открыв усеянное звездами небо. Сразу же стали видны силуэты высоких деревьев, так что, по крайней мере, я не мог на них налететь.
Еще три резких поворота все время петлявшей дороги — и приблизительно в четверти мили от себя я увидел неяркий свет. Я даже приостановился, чтобы как следует насладиться своей победой.
«Я почти у цели! И никаких ведьм на помеле, никаких шабашей в лесу! Это просто шелест листьев и скрип стволов».
«Да-а? — мое второе «я» не сдавалось. — Но вот что странно: до сих пор я как-то не встречал дом, который бы ночью разгуливал сам по себе».
«Не понял! — я повнимательнее всмотрелся в мерцающий огонек. — Что ты несешь?!»
«Понаблюдайте за светом, сэр, — шепнуло мое второе «я». — Хорошенько понаблюдайте. Ну, а я пока удаляюсь до поры до времени».
Где-то в лесу заухал филин. Мурашки побежали у меня по спине. И в этот момент огонек замигал и погас. Я ошарашенно пялился на то место, где он только что был. Огонек появился снова, но теперь я был абсолютно уверен в том, что он немного сдвинулся. Действительно, свет медленно сдвигался влево.
Я бы с большим удовольствием возобновил пререкания с двойником, если бы знал, что говорить.
Глаза немного привыкли к темноте, и я различил впереди темную громаду дома. Ни одно окно не светилось в нем. Мигающий огонек медленно удалялся в направлении озера.
Едва я осознал это, как почувствовал неприятный спазм в желудке.
Каким-то образом инстинкт, куда более сильный, чем голос разума, подсказал мне, что я должен остановить этот свет прежде, чем он достигнет озера.
Я свернул с дороги и поспешно двинулся по склону, густо заросшему кустарником, рассчитав, что тем самым намного сокращу путь и буду возле озера первым. Ветки кустарника били меня по лицу, трава путала ноги, пару раз я проваливался в какие-то ямы, но тем не менее быстро продвигался вперед. Внезапно свет исчез, закрытый большим кустом. Я храбро двинулся напролом, не обращая внимания на царапины. Пару минут ушло на борьбу с гибкими ветками, и вот почти у самых ног я различил зловещую черную гладь озера. В ноздри ударил отвратительный запах гниющего камыша. Я затравленно оглянулся. Мерцающий свет находился, примерно, в тридцати ярдах от меня и гораздо ближе к озеру, чем я рассчитывал.
Я торопливо двинулся в том направлении, но уже буквально на третьем шаге моя нога провалилась в яму, и я упал, растянувшись во весь рост на куче какой-то гниющей дряни.
К тому моменту, когда я сумел подняться на ноги, я увидел, что свет достиг берега озера, и продолжил движение.
Я помчался в том направлении как сумасшедший и вскоре смог рассмотреть, что свет исходит от старинного штормового фонаря. И хотя лица человека, держащего фонарь, я пока не видел, тем не менее уже догадался, кто это.
— Элен! — крикнул я. — Что вы делаете?
Никак не отреагировав на мой крик, она продолжала пробираться, раздвигая камыши, к более глубокому месту. Когда я подбежал к берегу, Элен была уже по грудь в воде и продолжала двигаться вперед. Внезапно фонарь погас, видимо, девушка попала в яму и погрузилась в воду с головой.
Без раздумий я бросился в озеро. Вначале было мелко, но когда вода достигла пояса, я поплыл. Голова Элен показалась из воды в нескольких ярдах впереди, затем вновь исчезла. Доплыв до этого места, я нырнул, выставив перед собой руки. Мне повезло: одной рукой я ухватил Элен за одежду, а второй — за волосы и потянул наверх. Мы вынырнули на поверхность, но Элен, яростно отбиваясь, пыталась освободиться.
— Что с тобой? — крикнул я.
— Отпусти! — выкрикнула Элен. — Неужели ты не слышишь? Сара зовет меня.
Борьба с сильной молодой девушкой, да еще и в холодной воде, — занятие не из приятных. Физически я был мало подготовлен к такого рода подвигам. Мои занятия спортом ограничивались тем, что иногда я поднимался к себе в квартиру по лестнице, игнорируя лифт. Мы барахтались в воде около минуты, но Элен исхитрилась ударить меня ногой в грудь и освободиться. Почувствовав свободу, она тут же нырнула. Я разозлился, и это придало мне сил. Нырнув следом, я опять схватил Элен за волосы. Вновь ее голова вынырнула на поверхность. На этот раз, чтобы не иметь лишних неприятностей, я слегка ударил строптивицу по челюсти. Тело Элен обмякло, и мне без труда удалось вытащить девушку из воды. Когда я вынес ее из кустов, то увидел, что все окна дома освещены, а навстречу мне с фонариком бежит тетушка Эмма.
На все ее многочисленные вопросы я ничего не ответил, главным образом потому, что у меня не хватало на это сил.
Когда мы, наконец, оказались в гостиной, я уложил Элен на диван и велел тете Эмме принести побольше одеял.
Пока она суетилась, собирая одеяла по всему дому, я получил возможность хорошо рассмотреть девушку. Она лежала на диване, и грудь ее ритмично поднималась и опускалась, волосы прилипли к голове — ярко-розовая краска уже смылась. На Элен была только нейлоновая рубашка, которая тоже прилипла к телу и совершенно не скрывала восхитительных форм, в то же время придавая мисс Лэнгдон какой-то трогательный и беззащитный вид.
Вскоре в гостиной появилась запыхавшаяся тетушка Эмма, неся, по крайней
