можем заставить работников прокуратуры покинуть вашу квартиру… они там работают, понимаете? И чтобы вы были спокойны, чтобы не думали, что имущество вашей погибшей племянницы разворуют… Чтобы, в конце концов, следователь знал, что вы — на самом деле ее родная тетка, а не домработница и имеете право находиться здесь, вам следует показать ваши документы. Как вы понимаете, это простая формальность. В случае, если бы вы не являлись ее родственницей, вам пришлось бы покинуть квартиру и ее бы, в свою очередь, опечатали. Словом, предлагаю вам воспользоваться услугами моего врача, который появится здесь по первому моему зову. Вы будете находиться здесь и в то же самое время под присмотром врача.
— Господи, конечно! Мои документы находятся в моей комнате. В ящике письменного стола. Что же касается врача, то это прекрасная идея, за что вам большое спасибо. Я все-все оплачу! Вы сами видите, деньги у нас есть… — она вяло обвела рукой пространство вокруг себя.
Она вела себя настолько естественно и даже в какой-то степени глупо, словно ей и в голову не могло прийти, что она может стать первой подозреваемой по этому делу. Тем более что квартира буквально ломилась от ценных вещей.
И тут, словно прочитав ее мысли, Валентина, сев на пол, проговорила:
— Вы не думайте, это не я… У меня есть свои деньги. Я же приехала к Сонечке из Сургута. Все там продала и приехала. Можете проверить в банке. Знаете, мне что-то совсем плохо…
И она отключилась.
Жизнь Сони с появлением Валентины изменилась. Причем настолько, что она на какое-то время словно отвлеклась от своего источника боли, от своего еще недавно сильнейшего желания и дальше растравлять свою душевную рану, от этого мазохистского зуда.
Поначалу ее занимало обустройство комнаты для тети. Они ездили в мебельные салоны, выбирали кровать, шкаф, туалетный столик. Были куплены постельные принадлежности, белье, ковер.
Оказалось, что заботиться о ком-то — это так приятно! Соня тратила на нее деньги, буквально не считая их и постоянно твердя, чтобы Валентина свои деньги поберегла. Что жизнь — такая сложная и длинная штука и всякое еще может случиться.
Валентина принимала ее заботу настороженно, словно не веря в искренность поступков и желаний своей племянницы. Чувствовалось, что эта женщина не привыкла к тому, чтобы ее скромной персоне уделялось так много времени, не говоря уже о деньгах.
Вечерами Валентина, лежа на диване в гостиной перед телевизором, постанывала, растирая воспалившиеся суставы ног. Соня заботливо подтыкала толстый плед под ее больные ноги, разве что не гладила их рукой. Чувствовалось, что в ней дремлет и готов уже окончательно проснуться мощный материнский инстинкт. Ей пришла пора проявить свою любовь и нежность по отношению к детям, которых у нее пока что не было.
С утра Валентина была уже на ногах. Убирала постели — свою и Сонину. Готовила завтрак, мыла посуду, провожала Соню до самой машины.
— Валя, ты не особенно-то усердствуй. В квартире много техники, тебе не обязательно мыть посуду руками, даже при наличии горячей воды. И пылесос есть, и такая штуковина, я тебе показывала, которая чистит полы горячим паром. Ты побольше ешь, спи, отдыхай. Никому не открывай дверь — это железное правило! Исключением может быть только один человек — Любаша, моя соседка. Она хорошая, добрая женщина. Если она принесет торт или пирожные — непременно бери и расплачивайся с ней. Это значит, что все приготовлено на натуральном масле и деревенских яйцах. Она делает это специально для меня. У нас с ней договоренность. Я часто даю ей деньги в долг, вот она и благодарит меня таким образом. Но это не значит, что я не плачу ей за угощение.
Теперь, когда Соня знала, что квартира под присмотром и что ее по возвращении ждет близкий, родной человек, жизнь как будто бы начала налаживаться. И ее стремление отомстить своей сопернице за то, что она увела у нее Андрея, обрело некое новое качество. Если раньше мысли ее по этому поводу носили какой-то хаотичный характер и основывались исключительно на эмоциях, то теперь она относилась к этому более осмысленно и вынашивала в сердце конкретный план убийства. Но что было самым удивительным, так это то, что она стала относиться к Валентине как к своей потенциальной сообщнице. Не будучи в силах представить себе, чтобы тетка отказалась ей в чем-то помочь, Соня заранее рассчитывала на ее помощь и поддержку.
Ее план состоял из нескольких частей. Первый — выяснить, при каких обстоятельствах и где она сможет застать Веру одну. Абсолютно одну, без свидетелей. Ну не в лес же ее заманивать! Хотя можно организовать телефонный звонок и попросить ее приехать к месту аварии, к примеру, случившейся с Андреем… И Вера примчится, непременно! Но перед этим она обязательно сообщит об этом отцу и еще куче родственников и близких людей. Словом, все это еще предстояло тщательно обдумать.
Вторая часть — каким образом убить Веру? Точно — не удушить, она не сможет. Не застрелить — слишком много возни с оружием, с избавлением от него и прочим. Инсценировать несчастный случай? Наехать на нее, когда она будет переходить пустынное шоссе в пятидесяти километрах от города, в кромешной темноте… И тело спрятать в кусты. Это тоже не представлялось реальным. Оставалось одно — отравить, и еще подставить вместо себя другого человека, который тоже испытывал бы к ней неприязненное чувство. Вот только где взять такого человека, ненавидящего Веру так же сильно, как сама Соня? К тому же все знали об этом, мягко говоря, неприязненном отношении Сони Козельской к дочери Михаила Клеца. И получилось бы, что в случае ее отравления все сразу подумали бы именно на Соню. И, что самое ужасное, в случае отравления никакое алиби ее не спасет. Убийца может подлить в бутылку с минеральной водой яд и за два дня до того, как жертва его примет, и за день, и за час… Поэтому обеспечить себе алиби будет просто невозможно. Свидетели, точнее, ее коллеги по прежней работе, на глазах у которых разыгралась бы настоящая драма, сразу же дадут показания против Сони. Вот и получалось, что убить человека, да так, чтобы на тебя не подумали, — не такое уж и простое дело.
Поэтому третья часть плана состояла как раз в том, чтобы отвести подозрения от себя. Или, другими словами, Соне предстояло найти такого человека, которого Вера Клец (помимо ее воли, разумеется)
