сэр, – согласилась я. – Поэтому я и прошу поручить дело мне. За десять лет работы я изучила отдел по расследованию убийств Миннеаполиса вдоль и поперек. Я работаю ассистентом в «Холодном деле» больше года, поэтому знаю, что от меня нужно и к кому обратиться за помощью. Наконец, вчера вечером я первая подъехала на место происшествия. У меня есть описа… – Я заставила себя замолчать. Почему мое сердце билось так быстро?
Чендлер всматривался в мое лицо:
– Вы же знаете, почему многие дела оказываются провальными, верно? Почему правоохранительные органы ничего не могут сделать и они попадают в список нераскрытых?
Хотя и с трудом, но я сумела придержать язык, только протянув:
– Ну…
– Есть четыре причины, – сказал Чендлер, не дожидаясь ответа, и поднял указательный палец. – Во-первых, тот, кто занимается делом изначально, думает, что знает, кто совершил преступление, еще до того, как начнет расследование. Таким образом у него складывается туннельное видение, и он ошибочно отсеивает других подозреваемых и заходит в тупик. – Помолчав немного, чтобы дать мне время осмыслить услышанное, он поднял средний и безымянный пальцы. – Во-вторых, они не просят о помощи, когда понимают, что что-то пошло не так, и в-третьих, они ориентированы на краткосрочную направленность. Это свойственно большинству полицейских. Они перегружены. У них нет запаса времени и денег на такие длительные дела. – Чендлер сложил руки за головой, забыв о пальцах. – Четвертое и самое главное: они либо вообще не осмотрели место преступления, либо осмотрели весьма паршиво.
Чендлер знал, что я хорошо разбираюсь в этом вопросе. Эта тема входила в стандартный курс обучения расследованию нераскрытых дел.
– Ясно, сэр, – произнесла я, пожалуй, слишком резко.
– Есть три момента, которые очень важны при работе с нераскрытыми делами, – продолжал констатировать очевидное Чендлер. – Новые источники, новые технологии, новые глаза.
Не в обиду Гарри, срабатывал почти всегда именно третий способ.
Чендлер внезапно подался вперед, его стул протестующе заскрипел.
– Решающее значение имеет и межведомственное сотрудничество. Вы уверены, что у вас хорошие отношения с полицией Миннеаполиса?
На миг я напряглась, а потом кивнула.
– С ними у меня все в полном порядке, сэр.
Я взглянула на Гарри, ожидая возражений, но он промолчал.
– И вы уверены, что хотите этого? – уточнил Чендлер.
Именно тогда я поняла, в чем дело. Он нервничал больше, чем хотел показать, возможно, даже самому себе. Игра на публику была попыткой это скрыть. Я уже видела такое поведение больших боссов. У меня не было выбора, кроме как заглотить наживку.
– Да, сэр, – кивнула я. – Я брошу все силы на это дело. Думаю, мой показатель раскрытия преступлений говорит сам за себя.
– Хорошо. Нужны два следователя. – Чендлер уже потерял интерес к этому делу и больше не хотел передо мной рисоваться. – Второго выберете сами.
– Мне хотелось бы работать с Кайлом Камински.
Чендлер нахмурил брови:
– Вашим подопечным?
– Да, сэр. Он хороший агент.
У меня были готовы подробности на случай, если он станет задавать вопросы. Но он не стал.
– Хорошо, но если чуть отклонитесь в сторону, все пойдет насмарку. Пока дело не будет раскрыто, вы должны заниматься только им и больше ничем. Гарри будет вашим помощником в судебно-медицинской экспертизе. Есть ли у вас еще вопросы?
– Нет, сэр. – Я чувствовала, какое от меня исходит возбуждение, но старалась держать себя в руках.
Я обязательно выясню, что случилось с Эмбер и Лили.
Ру
Ру Ларсен смотрела из окна машины на родное бунгало. Как и большинство домов в окрестностях на юго-востоке Нокомиса, ее дом представлял собой одноэтажную коробку в стиле, популярном в пятидесятых. Некоторые из ее соседей расширили дом, перестроили или вообще снесли и построили новый, но она оставила свой в том же первозданном виде, в каком его приобрела, как только закончила колледж, и ничего не стала переделывать, вернувшись сюда после двух разводов с типами, которым нужны были только функции хорошей жены.
Готовка. Уборка. Секс.
В первом браке она продержалась год, во втором – двенадцать. Последние десять лет жила одна. Теперь она могла позволить себе более красивый дом и район подальше от аэропорта, но шум самолетов ее успокаивал.
Он напоминал, что она может сбежать.
Если только захочет, она может взять паспорт и кредитную карту и сбежать.
Она никогда не покидала страну. Она даже не выезжала за пределы Миннесоты, но ей важно было знать, что она может.
Убедившись, что в доме никого нет, она вышла из машины и заперла все двери. У нее был гараж, но кто-то мог спрятаться и в гараже. Даже в лютый зимний холод она оставляла машину припаркованной на подъездной дорожке, чтобы иметь возможность заглянуть внутрь и под нее, прежде чем сесть.
В двух кварталах на улицу с грохотом въехал грузовик. Ру наблюдала, как он приблизился, а потом удалился. Лишь тогда она вышла из машины и поднялась на крыльцо. На ней были специальные туфли, внутренняя подкладка которых повторяла то, что осталось от подошв ее ног. В таких она почти не хромала.
Войти и выйти из ее дома можно было только через парадную дверь. Заднюю она опечатала еще до того, как сюда въехать. Заодно установила датчики движения повсюду, в том числе на окна, которые никогда не открывались. Муж номер два вечно брюзжал по этому поводу.
В конце концов это и добило их брак. «Последняя капля», – сказал он.
Поскольку перед уходом она открыла все шторы, она смогла заглянуть в переднее окно и увидеть свою кухню, гостиную и столовую. Она разглядела дверь в подвал со стороны кухни, стопку цветных блоков перед ней, расположенных точно так же, как она их оставила. Снос внутренних стен обошелся ей в восемь с лишним тысяч долларов, но он стоил каждого пенни. Единственными двумя комнатами, куда она не могла заглянуть, оставались спальня и ванная, так что входную дверь она открыла с электрошокером в руках. Войдя внутрь, подала звуковой сигнал. Закрыла за собой дверь, выключила сигнализацию и проверила записи.
Никаких сбоев.
Она поставила сумку на стол, прошла в спальню и ванную, удостоверилась, что все осталось в точности таким же, как когда она покинула дом. Потом забрала письма из ящика, подняла с крыльца газету и, едва закрыла за собой дверь, включила сигнализацию. Потом прижалась к двери спиной и глубоко вздохнула.
Ломило поясницу – видимо, Ру ее потянула, пытаясь удержать пациента вдвое больше нее. Ей часто приходилось это делать, и она не знала, сколько еще ее тело сможет выдержать.
