смерти друга, как он уверяет. На момент трагедии душевные переживания поп-звезды мне казались искренними, теперь я засомневалась.
Марина Мешкова после произошедшего пыталась взять к себе Жанну, но ее родители воспротивились, и дед увез девочку в деревню к родственникам, «пока все уляжется». Марина, кроме того, была занята поисками адвоката и денег на оплату его труда. Судя по всему, труд этот будет нелегким.
Вечером следующего дня я вызвала на разговор Мешкова.
– Валерий Евгеньевич, я считаю, что должна продолжать расследование и найти настоящего преступника. Я знаю, что вам проще во всем обвинить Иванова. Но вы с вашим интеллектом не можете не понимать, что этот человек не виноват.
– Спасибо за комплименты в адрес моего серого вещества, Таня. – Мне показалось, что он внутренне просиял. – Да, может быть, Артур не виноват. В таком случае получается, что виноват я. Я его таким образом подставил. Но, поверьте мне, я не делал этого.
– Тогда кто?
– Тогда кто-то третий, – резонно рассудил Мешков. – Но где вы найдете третью сторону?
– Пока не знаю. Но я уверена, что она есть, – твердо и решительно заявила я.
На следующий день с утра я поехала в филармонию. В офисе шоу-балета «Каскад» я нашла на месте двух нужных мне людей – Чаинского и Мешкову.
Я попросила их уделить мне немного времени для беседы.
Глядя в радушное симпатичное лицо худрука «Каскада», я произнесла в упор, взвешивая каждое слово:
– Владимир Георгиевич, человек, которого ищет милиция, был в здании филармонии за несколько часов до покушения. Не исключено, что он побывал в вашем офисе. Вы знаете этого человека? Он был в коричневой куртке, лицо его испорчено оспой. Этот же вопрос я адресую и вам, Марина…
– Нет, к сожалению, ничем не могу вам помочь. Я никогда не видел этого человека и даже не представляю, на кого он может быть похож. Среди наших постоянных посетителей такого человека точно нет, – ответил мне Чаинский.
– Я тоже его не знаю, – вторила ему Марина.
– Если вы подозреваете нас, то зря. Я деловой человек, я заинтересован в том, чтобы Валерий Мешков был жив и здоров и писал свои песни, – добродушно сказал Чаинский. – Марина же просто не способна убить человека.
Я вынуждена была согласиться, что каких-либо мотивов для организации этого преступления у Чаинского не было, а Марина действительно не производила впечатления убийцы.
Опрос других сотрудников, находившихся тогда на своих рабочих местах, тоже не дал результатов. Но ведь этот тип был здесь, был! Я это точно знаю.
Удрученная своими мыслями, я вышла из здания филармонии и сразу же наткнулась на Вертлицкую. «А чем черт не шутит, может быть, это она во всем виновата?» – сгоряча подумала я. И в сильном раздражении приперла ее к стене здания.
– Если это ты, я убью тебя! – сжав зубы, прошипела я.
– Не надо так нервничать. Помнишь фильм с Георгием Бурковым в главной роли?.. – Я вспомнила эту картину, где симпатичный, немного нескладный следователь всем советовал не нервничать и… – Не спеша во всем разобраться, – закончила за меня мысль Вертлицкая. – Это будет лучше всего. Отпусти меня.
– Ты, может быть, видела еще какой-нибудь вещий сон? Помоги мне найти мужчину в коричневой куртке.
– Я тебе не дама с поленом, – грубо сказала Вертлицкая. – Но я точно знаю, что ты найдешь его. Тебе нужно просто подсуетиться. Сейчас я ничем помочь не могу.
И после некоторой паузы добавила:
– Мне кажется, что тебе может помочь разговор с Ларри. А сейчас оставь меня, мне пора.
Вертлицкая освободилась от моих настойчивых объятий и ушла, оставив меня в полном недоумении и раздражении. Чертыхнувшись, я пошла к своей машине. Я сказала себе, что мне надо успокоиться и ни в коем случае не забывать о главном принципе моего расследования.
Кости на сей раз были ко мне благожелательны:
10 + 26 + 18.
«Для развития Вашего дела самые благоприятные обстоятельства».
Приехав в студию, я первым делом направилась в кабинет его «солнцеподобия». Секретарша Лена Жарикова сказала, что Мешков о чем-то спорит с исполнительным директором, причем происходит это все на повышенных тонах. Тем не менее она доложила о моем приходе. Мешков был раздражен, но ответил:
– Пусть зайдет. Хоть с одним нормальным человеком сегодня поговорю.
Курганов, красный как рак, сидел и курил. Уже одно это показывало, в каком возбужденном состоянии он находится.
Не обращая на меня внимания, он продолжил тему разговора:
– Я не понимаю тебя, Мешков… Тебе нельзя заниматься бизнесом. Ты пустил все деньги на новый альбом и еще черт знает на что, а на студию теперь не хватает. Куда ты дел, к примеру, те пятьдесят штук баксов?
– Стэп, это твои деньги? Скажи мне честно…
– Нет, это не мои деньги. Это твои деньги, – раздраженно признал Курганов. – Но я являюсь исполнительным директором студии, и мне не понятно: если есть деньги, то почему их не вложить именно сейчас, когда только начинает развиваться дело и есть возможность получить неплохую прибыль с этих баб. Их должны записать именно мы. Они, кстати, уже раскручиваются на «Европе-Плюс».
Я поняла, что речь идет о новой группе «Лебедушки Космополитен», трио молодых девчонок, которые только-только набирали популярность.
– Стэп, я не могу вложить эти деньги. У меня их просто нет. Я когда-нибудь после объясню тебе, куда я их истратил.
Курганов встал и раздраженно заходил по комнате.
– Все. Мне надоело. Я ухожу. Рули здесь сам.
– Куда ты пойдешь? Зачем? Кому ты, в конце концов, нужен?.. – ехидно спросил Мешков. И после некоторой паузы продолжил уже примирительным тоном: – Ладно, извини. Найдем мы деньги. Немного погодя найдем, после Франции.
– После Франции будет поздно. Девчонок перекупят – в Москве не дураки сидят. – Курганов тоже немного сбавил тон. И совсем уже
