Скажи мне, что ты понимаешь.
- Да, - сказал Бен отцу, и по крайней мере именно в этот момент так оно и было. - Я понимаю.
Через несколько секунд Макс резко осел в кресле, уже без признаков жизни.
Безжизненное тело - и все же воплощение здоровья. Сморгнув слезы, Бен разглядел, что его отец, казалось, помолодел на несколько десятков лет, что его волосы потемнели и сделались мягкими и шелковистыми, кожа стала гладкой и упругой.
Никогда Макс Хартман не выглядел более живым, чем в смерти.
Глава 48
Бен и Анна бежали по коридору, а со всех сторон слышалась стрельба. Запасные рожки для "узи", прицепленные к портупее, раскачиваясь на бегу, задевали за ствол автомата, производя унылый скрежет. В любой момент они могли подвергнуться нападению, но охранники не могли не знать, что беглецы хорошо вооружены и поэтому, несомненно, будут вести себя осторожно. Анна понимала, что ни один наемный охранник, каким бы преданным хозяину он ни был, не станет понапрасну подвергать свою жизнь опасности.
Указания Макса были ясными и точными.
Еще один поворот направо, и они вышли к лестничной клетке.
Бен открыл бронированную дверь, и Анна дала длинную очередь по площадке. Любой, кто мог там оказаться, повинуясь инстинкту, сразу же кинулся в какое-нибудь укрытие. Как только они очутились на площадке, раздалась стрельба - охранник, расположившийся этажом ниже, принялся палить в узкий просвет между лестничными маршами. Под таким углом было просто-напросто невозможно попасть в цель, так что главную опасность представляли рикошетирующие пули.
- Беги вверх, - шепотом приказала Анна.
- Но ведь Макс сказал, что площадка на нижнем ярусе, - вполголоса возразил Бен.
- Делай, как я говорю. Беги вверх. И не вздумай таиться.
Бен понял, что она задумала, и помчался вверх по лестнице, изо всех сил топая по ступеням.
Анна прижалась к стене так, чтобы ее нельзя было разглядеть с нижней площадки. Уже через несколько мгновений она смогла различить движения охранника: услышав, как Бен побежал по лестнице, тот тоже стал взбираться вверх, рассчитывая догнать нарушителя спокойствия.
Секунды показались Анне часами. Она старалась представить себе охранника, бегущего вверх по лестнице: ей приходилось ориентироваться по мысленному изображению, создававшемуся по звукам, которые производил этот человек. Как только она окажется в поле зрения охранника, у нее не будет никаких преимуществ, кроме внезапности и скорости. Ей следовало оставаться незамеченной как можно дольше, а потом ее реакция должна быть молниеносной.
В нужный момент она высоко подпрыгнула и дала очередь как раз туда, где, по ее расчетам, должен был находиться охранник. Она нажала на спусковой крючок даже раньше, чем смогла разглядеть, какое положение он занимает.
И поняла, что автомат охранника был нацелен как раз на нее. Победу или смерть разделяли сотые доли секунды. Если бы она выжидала, чтобы увидеть своего противника, и лишь тогда принялась стрелять, то преимущество оказалось бы на его стороне.
Ну, а сейчас Анна увидела, как куртка могучего мужчины мгновенно покраснела от крови, оружие дало короткую очередь по потолку над ее головой, и убитый с грохотом покатился вниз по ступенькам.
- Анна? - окликнул ее Бен.
- Сюда! - ответила она, и он опрометью промчался вниз по лестнице, догнав ее уже на нижнем этаже, возле выхода к вертолетным площадкам выкрашенной в серо-стальной цвет металлической двери. Электронный замок был выключен, и дверь легко открылась.
Вбежав на стоянку номер семь, они почувствовали, что воздух стал намного холоднее. В гаснущем дневном свете они увидели машину - сверкающее свежей краской внушительное металлическое создание обтекаемой формы. Это был большой, изящный черный "Агуста-109" - новая итальянская модель с колесами вместо полозьев.
- Ты действительно умеешь летать на этих штуках? - спросила Анна, как только они оба вскарабкались в кабину.
Бен утвердительно хмыкнул, устраиваясь в кокпите. По правде говоря, он управлял вертолетом лишь один раз в жизни, причем это была учебная машина, и рядом с ним в инструкторском кресле сидел опытный пилот, готовый в любой момент взять на себя управление. Ему много раз приходилось пилотировать самолеты, но здесь все было по-другому, против всех усвоенных приемов. Он окинул взглядом рычаги и циферблаты в неосвещенном кокпите.
В первый момент циферблаты приборной панели слились в туманное пятно. Перед глазами Бена вновь повис образ безжизненного тела отца. В те секунды, когда он в последний раз увидел Макса Хартмана, тот выглядел достаточно молодым для того, чтобы можно было представить его таким, каким он был в далеком прошлом. Представить себе того юного финансиста, который вдруг обнаружил, что его страна охвачена смертоносным пламенем ненависти. Который пускался на всевозможные хитрости, заключая отвратительные сделки с бесчеловечным режимом, чтобы спасти тех, кого удастся. Человек, владеющий всеми тайнами своего ремесла, превратился в заложника.
Бен смог бросить беглый взгляд на человека - измученного жизненными перипетиями эмигранта, человека, окутанного тайной, - того самого, которого когда-то встретила его мать, встретила и полюбила. Он увидел Макса Хартмана, своего отца.
Бен с силой помотал головой. Он должен сосредоточиться.
Он обязан сосредоточиться, иначе они оба погибнут. И все, что они сделали, окажется тщетным.
Вертолетная площадка не имела никакого ограждения. А стрельба, похоже, постепенно приближалась.
- Анна, я хочу, чтобы ты держала "узи" наготове на тот случай, если кто-нибудь из охранников попытается обстрелять нас, - сказал Бен.
- Они не будут стрелять, - ответила Анна, всем сердцем желая, чтобы ее успокоительные слова оказались истиной. - Они знают, что это вертолет Ленца.
- Совершенно верно, - произнес кто-то с заднего сиденья. Человек имел идеальное нью-йоркское произношение и очень четко выговаривал слова. - А вы, мисс Наварро, судя по всему, не предполагали, что Ленца могут дожидаться попутчики.
В вертолете был кто-то еще.
- Твой знакомый? - чуть слышно спросил Бен у Анны. Они оба повернулись и увидели пассажира, который до сих пор сидел, пригнувшись, на заднем сиденье: совершенно седой, но тем не менее бодрый с виду человек в больших очках с оправой телесного цвета. Он был одет в безукоризненный костюм в стиле "король Эдуард" от Гленна Уркварта, свежую белую сорочку с туго затянутым оливковым шелковым галстуком.
Единственной неэлегантной деталью его облика был короткоствольный автомат, который он держал в руках.
- Алан Бартлет, - выдохнула Анна.
- Бросьте-ка мне вашу пушку, мисс Наварро. Моя, как вы видите, направлена на вас, а ваша находится в явно неподходящем положении. Знаете, мне бы очень не хотелось открывать стрельбу. Выстрел, несомненно, разобьет ветровое стекло и, возможно, даже повредит фюзеляж. А это было бы очень некстати, так как этот аппарат может понадобиться для того, чтобы использовать его в качестве средства передвижения.
Анна позволила ремню "узи" сползти с плеча; автомат съехал на пол, и она ногой подтолкнула его к Бартлету. Тот не стал наклоняться, чтобы подобрать оружие; его, казалось, вполне устраивало то, что оно оказалось недосягаемым для Анны.
- Спасибо, мисс Наварро, - сказал Бартлет. - Мой долг по отношению к вам все время растет. Я просто не знаю, как выразить вам мою благодарность за то, что вы разыскали для нас Гастона Россиньоля и притом сделали это с такой молниеносной быстротой. Этот коварный старый стервятник действительно намеревался устроить нам немало неприятностей.
- Ублюдок, - глухо проговорила Анна. - Злобный хитрый сукин сын.
- Прошу извинить меня, мисс Наварро, но, насколько я понимаю, сейчас неподходящее время для обсуждения служебных характеристик. Хотя я должен заметить, что считаю ваше поведение крайне неудачным. Сослужив нам такую превосходную службу, вы теперь так старательно разрушаете то хорошее впечатление, которое на всех произвели. Так, ну и где же доктор Ленц?
- Мертв, - ответил за Анну Бен.
Несколько секунд Бартлет сидел молча. Потом его серые, невыразительные глаза ярко сверкнули.
- Мертв? - его пальцы побелели: с такой силой он стиснул свое оружие, переваривая информацию. - Вы идиоты! - его голос сорвался на визг. Безумцы-разрушители! Порочные дети, стремящиеся уничтожить все то, красоту чего вам никогда в жизни не дано будет постичь. Кто дал вам право это сделать? Что помогло вам прийти к выводу, что такое решение вообще возможно? - Он снова умолк, но его совершенно явно трясло от гнева. - Будьте вы оба прокляты во веки веков!
- После вас, Бартлет! - рявкнул Бен.
- А вы, конечно, Бенджамин Хартман. Сожалею, что мы знакомимся при таких обстоятельствах. Но мне нужно винить в этом лишь себя одного. Я должен был приказать убить вас вместе с вашим братом: это было бы нисколько не обременительно для нас. Должно быть, я с возрастом стал сентиментален. Хорошо, мои влюбленные голубки, боюсь, что вы поставили меня перед необходимостью принять кое-какие непростые решения.
