Ознакомительная версия.
– Я понял, – буркнул он едва слышно, и тут же Саша отобрала у нее телефон.
Она отключила его и уложила в чехол, спрятала за батареей и, перед тем, как распластать свое крупное тело на койке, изрекла с глубокомыслием бывалой:
– Твое дело, Снегурочка, полная жесть. Уж поверь мне, должно совершиться чудо, чтобы тебя выпустили. Но чудес не бывает, уж поверь мне, Снегурочка. А Носова – импотента этого убогого – немного знаю. Та еще сволочь, жизнью ущемленная. Уж поверь мне! Шансов у тебя нет!..
Этим утром – утром первого января – ему следовало ехать к сестре с подарками. Традиции этой было уже лет десять, а то и больше, и изменить ей – значило подписать себе приговор. Сестрица стала бы звонить ему каждые два-три дня, ныть и негодовать на предмет того, каким он стал бездушным, черствым и чужим. Что совсем не помнит родителей, совсем не помнит, что она и ее дети – это все его родственники. Что в трудную минуту ему воды некому будет подать, а они всегда готовы залить его этой водой по самую макушку. Под конец она снова заведет разговор о квартире, часть которой тихонько отжала у Геры. Станет пенять ему, что он не простил ее. Ну и так далее.
Нет, лучше уж он съездит к ним с самого утра, оставит подарки и быстро смоется, пока они станут медленно просыпаться. Все равно он Оле пока не может ничем помочь. Первое утро Нового года! Где и у кого он сможет взять разрешение на ее посещение? Кто допустит его до дела? Кто ответит на его вопросы? У всех праздник. У всех, кроме него и Ольги.
Гера стиснул зубы, чтобы не зарычать от тоски и бешенства. Как он мог оставить ее без внимания?! Как мог не позвонить ей в тот день, когда она пробивалась к нему с сообщениями?! Вымотался? Устал? Все плыло перед глазами, потому что сутки почти не спал? Не имел права, когда дело касалось ее! Не имел права оставлять ее один на один с бедой!
Гера взял в руки три подарочных пакета. Один – с кухонным комбайном – был для сестрицы Алины. Второй – для Васьки, там был мобильный телефон. Третий – для Ваньки, там тоже был мобильный телефон. Телефоны были одинаковыми, как, впрочем, и его племянники-близнецы. Причем унаследовали они от своего папаши, бросившего Алину сразу после того, как она забеременела, не только природное сходство, но и природное скотство.
Парни постоянно попадали в неприятные истории, кое-как что-то закончили, получив какое-то высшее образование, нигде не работали. Но при этом обладали таким самомнением, что Гера просто диву давался. Сестрицу ему откровенно было жаль. Она все время работала, где-то подрабатывала репетиторством, что-то из чего-то для себя перешивала, вечно распускала и перевязывала. Да, обладала очень неприятным характером, но работягой была еще той. Гера решил, что к кухонному комбайну непременно добавит что-то еще, что-то для нее лично. Он тронул пальцами красивую, нарядную упаковку на полке. Там хранился амулет для Ольки. Когда он теперь его ей подарит?!
На улице было пасмурно и холодно. Гера трусцой добежал до своей машины. Побросал пакеты на заднее сиденье и, пока машина прогревалась, успел позвонить в отдел, где работал Носов. Слава богу, дежурил его знакомый опер, правда, после новогодней ночи говорил он чуть сумбурно, но все же главное Гера уловил: у Оли серьезные проблемы.
– Оч серьезные, Герыч. Нос вцепился в это дело, как в дело всей своей жизни. Спрашивал кто-то из ребят, чего, мол, к девке прицепился? А он знаешь что сказал?
– Нет, – мрачно изрек Гера и полез в машину.
– Я эту суку укатаю так, что она ни за что на волю не выйдет! Ты чего, с ним конфликтовал когда-нибудь, Гера?
– Да нет.
Пожал плечами и тут же вспомнил, как бесился, когда Олю первый раз вызвал на допрос этот толстяк по Витькиной жалобе. Бесился, кое-кому звонил и просил посодействовать, если Носов станет перегибать. По Витькиной жалобе Олю больше не вызывали. Ее закрыли по другому делу. По куда более страшному.
– Короче, бабу эту – потерпевшую – замочили кухонным молотком с кухни твоей подружки. Понятно, на молотке ее отпечатков – мама не горюй. Алиби нет, говорит, спала. Соседи ее не слышали. Зато сослуживцы, мать их, сослужили ей дурную службу. В три голоса утверждают, что твоя подружка с потерпевшей подралась накануне ее смерти. Избила будто прямо в холле офиса.
– Да ладно! – У Геры свело шею от отвратительного холода, и лопатки мурашками покрылись.
– Да, это сто пудов. Слышь, Герыч, я ведь тут сегодня на весь день. Могу дельце взять и полистать. Тем более Носов тут трется с самого утра. Я у него дело попрошу. Он мне не откажет, потому как должен. А ты часам к трем подъезжай, только не пустой, предупреждаю! Посидим, почитаем, посмотрим, что можно сделать. И это, Герыч… Ты ему на глаза не попадайся, ладно?
В гостях у Алины Гера пробыл чуть дольше, чем хотел. Они, оказывается, давно проснулись, ждали его и даже стол накрыли к праздничному обеду. Это растрогало. И он совсем не пожалел, что простоял у закрытого до часу дня парфюмерного магазина. И потом долго выбирал духи для Алины, пытаясь понять, что же ей может подойти, а что понравиться. Выбрал среднее между тем и тем и, кажется, попал. Она почти не глянула на коробку с кухонным комбайном, а вот с флакончиком парфюма носилась по комнатам, пытаясь оставить ароматный шлейф и добиться от сыновей одобрения. Но тем на мамину радость было наплевать, они тут же вцепились в новые мобильные игрушки. Оживились лишь за обедом, начав приставать к Геральду.
– Ну, расскажи чего-нибудь такое, а, Гера, – блестел черными глазищами Вася. – Какие-нибудь зловещие преступления, погони. Ты же опер! Ты же знаешь!
– Что знаю?
Гера вяло ковырял вилкой куски жесткой говядины, которую Алина назвала как-то длинно и замысловато. Он все больше таскал с большого блюда сыр и колбаску.
– Ну, всякие там ужастики, – не унимался Вася, не забывая пальцем елозить по дисплею нового мобильника. – У нас в городе, болтают, маньяк объявился.
– Да ну! – делано удивился Гера, и внутри неприятно заныло.
– Ты не знаешь? – фыркнул Иван, он почти не ел, медленно потягивая из высокого стакана темное пиво, при матери они не стеснялись пить с шестнадцати лет.
– А что я должен знать? – Гера подцепил из салатника помидорную дольку.
– Да ладно, Гера, городских новостей не знаешь? – Иван долил себе еще пива из пузатой пластиковой бутылки. Поднял бокал, чокаясь с воздушным пространством. – Телки выходить на улицу боятся, боятся пацанов в дом пускать.
– А почему? – Гера вяло жевал помидорную дольку, вкусом напоминающую стебель лопуха, помнится, в детстве они на спор его жевали.
– Потому, что какой-то чудак входит в дом к телкам, – продолжал Иван пить и говорить. – Трахает их, мам, прости, но что есть, то есть… Короче, потом убивает битой, расчленяет и внутренности развешивает по стенам, во!!!
– Кто говорит? – Гера стиснул зубы.
– Народ, – выпалили близнецы одновременно.
– Какой народ, Ваня?
Его теперь Гера мог узнать по пенным усам над верхней губой, а в первые минуты встречи растерялся, до того племянники были похожи. И вырядились сегодня, видимо, специально для него, в одинаковые синие футболки и синие штаны.
– Народ! – настырно повторил Иван. – У девок были соседи, знакомые, друзья, в конце концов. Че, думаешь, никто никому ничего не рассказывает?! Слухи, Гера, давно по городу ползут. С прошлого лета, кажется.
Все правильно, с прошлого лета, подумал Гера. Тогда в соседнем районе была найдена первая жертва, зверски забитая насмерть. И именно тогда в ее квартире не было найдено ни одного следа. Ни единого волоска, мать его, ни единого волоконца. Потом были еще две жертвы, но без зверских изнасилований. Девушки были задушены, но не избиты. И их смерти до поры до времени никто в серию не включал. Пока не убили Наташу. Тогда уже было собрано большое городское совещание, на котором оперативники и следователи делились своими соображениями.
Гера такие сборища не любил. Информация была разрозненной, взгляды на преступления не совпадали. Они, как всегда, много спорили, курили, размахивали руками, но к мнению, что это серия, так и не пришли.
По первой жертве уже сидел человек под следствием. По третьей кто-то находился под подпиской. У него самого уже двое сидели в СИЗО. На очереди были двоюродные брат с сестрой, но там будто все чисто. Родственники Наташи на момент ее гибели якобы были далеко за пределами их города.
Начальник Геры с облегчением похлопал себя по карманам в поисках сигареты и доверительно шепнул ему после совещания, что и слава богу, пусть каждый занимается своим убийством на своем участке. Нечего объединять эти дела в серию.
– Не надо нам Потрошителей в канун Нового года, Геральд Эдуардович! Не надо, – радостно хихикнул полковник, решив, что каникулы с внуками у него, видимо, все же состоятся. – Дожимай ухажеров, Гера. Кто-то из них убил, это точно. Я лично склоняюсь к тому, что убил ее этот надменный начальник. Она ему отказывала? Да! Он ее за руки хватал? Да! Синяки оставлял? Так точно. Так что, Гера, думаю, это он. Дожимай его, дожимай…
Ознакомительная версия.
