— Вот уж не знал, что у тебя есть совесть.
Она выдавила из себя улыбку.
— Не такая уж я и плохая. Конечно, не ангел, но еще далеко не дьявол. Что теперь, Джо?
Я знал, что за этим последует, но говорить ей не хотел. И не хотел переходить к следующему этапу намеченного плана.
— Джо? — повторила Мона.
Я молчал.
— Ты сказал, что не убьешь меня. Ты не передумал, Джо?
Я подтвердил, что не собираюсь убивать ее.
— Так чего ты хочешь?
Я вдавил окурок в пепельницу. Глубоко вдохнул. Воздух в комнате стал густым, как сметана.
— Жениться на мне?
Я кивнул.
— Ты хочешь жениться на мне, — в ее голосе зазвенели колокольчики. — Что ж, хорошо. Я… это не очень романтично. Но, если ты этого хочешь, пусть так и будет. Спорить не стану.
Я слышал голос Моны, но ее слова до меня не доходили. Попытался представить себе нашу счастливую семейную жизнь. Не получалось.
Видит Бог, я этого очень хотел, но не получалось. Не получалось без реализации моего плана, пусть он мне уже совсем не нравился.
Поэтому я пододвинулся к ней, нежно улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, вновь возвращаясь в привычный ей мир. Мы сидели рядом, улыбаясь друг другу, и она уже не сомневалась, что скоро все образуется, и мое появление не приведет к кардинальным изменениям.
— Извини, Мона, — неожиданно произнес я и ударил ее. Чуть повыше переносицы и не очень сильно.
Я не перестарался: она лишь потеряла сознание и кулем привалилась ко мне.
Несколько минут спустя Мона пришла в себя с кляпом во рту, связанная по рукам и ногам. Глаза ее переполнял ужас.
— Ты к этому привыкнешь. И все поймешь. Разумеется, не сейчас. Но со временем обязательно поймешь.
Из кармана я достал бумажный пакет и «готовальню». Вытащил из пакета маленькую черную капсулу. Открыл «готовальню» и показал Моне ее содержимое.
Она ахнула.
— Смех, да и только, — я покачал головой. — Кейт продавал героин, я его купил. Ты не поверишь, но я заплатил за него хорошие деньги. Выбросил целый ящик героина, чтобы подставить Кейта, а теперь вот покупаю то, что держал в руках. Круг замкнулся.
Из «готовальни» я достал маленькую ложечку. Такой помешивают кофе в Грин-Виллидж. Положил капсулу на ложечку, чиркнул зажигалкой. Подержал ложечку над язычком пламени, наблюдая, как плавится героин. Руки у меня не дрожали.
Посмотрел на Мону. Она не отрывала взгляда от огонька. Смотрела на него, как удав на кролика.
— Ты слишком независима, — поставил я диагноз. — Ни с кем не считаешься. И если берешь на себя какие-то обязательства, то убегаешь, вместо того, чтобы выполнить их. Это нехорошо.
Она, естественно, мне не ответила. С кляпом во рту не поговоришь. Но мне хотелось бы знать, что она думает по этому поводу.
— Теперь независимости у тебя поубавится. Посидишь на цепи.
Я взял шприц, загнал поршень вниз, до упора, сунул кончик иглы в расплавившийся героин. Затем потянул поршень, втягивая героин в шприц.
Игла казалась огромной и страшной. У Моны округлились глаза. Она не могла поверить, что все это происходит наяву, а не в кошмарном сне.
— Не бойся, — проворковал я. — Если у тебя есть деньги, все не так уж и плохо. Главное — вовремя сделать укол, а в остальном жизнь у тебя будет, как у любого человека. Знаешь, почему среди наркоманов много врачей? Потому что у них есть доступ к наркотикам. Они, конечно, в основном, морфинисты, но в принципе это то же самое. А в морфии у них недостатка нет. Ломка им не грозит. Так же, как и тебе. А похмелья, в отличие от спиртного, наркотики не дают.
Она меня даже не слышала. И я замолчал.
Нашел хорошую точку на внутренней стороне бедра, нацелил шприц, воткнул иглу и нажал на поршень. Она пыталась кричать, но кляп глушил все звуки. Лишь воздух вырывался из ноздрей.
Потом героин подействовал, и она отправилась в Страну грез.
Прошел час, прежде чем она открыла глаза. Действие наркотика еще не закончилось, поэтому я вытащил кляп. Кричать она все равно не могла. Спросил, как она себя чувствует.
— Нормально, — ответила она. — Наверное.
Несколько минут мы поговорили о пустяках. Потом я вернул кляп на место и спустился вниз. В вестибюле подошел к газетному киоску, купил несколько книг в мягкой обложке. Поднялся в номер и читал, пока не подошло время следующего укола.
На этот раз она практически не сопротивлялась. Так и пошло. В номере мы провели три дня. Лишь изредка я спускался вниз за едой. Остальное время мы проводили вдвоем. Пару раз я развязывал ее, и мы занимались любовью. Особого удовольствия я не получил. Раньше было лучше.
— В Тахо мне обрыдло, — сказал я ей как-то утром. — Мне нужны несколько тысяч. Я куплю автомобиль, и мы поедем в Вегас.
— Трать свои деньги.
— Моих не хватит.
— Тогда катись к черту!
Я мог бы ударить ее, пригрозить, приказать дать мне деньги. Но решил, что все равно придется проводить эксперимент. Поэтому пожал плечами и углубился в книгу. И продолжал читать, когда подошло время очередного укола.
А полчаса спустя она позвала меня.
— В чем дело?
— Я… я хочу, чтобы ты сделал мне укол.
— Прекрасно. А я хочу, чтобы ты дала мне четыре «штуки». Где ты их держишь?
Она скорчила гримаску, как бы говоря, что до моих желаний ей дела нет. Но я видел, что ей не по себе, что она нервничает. Она сказала мне, где лежат деньги. Я их нашел, достал «готовальню» и сделал ей укол. На этот раз очередная доза очень порадовала ее. И укол я сделал в вену, так что героин подействовал быстрее.
За автомобиль я заплатил наличными. Приобрел роскошный «бьюик», с мощным мотором, сверкающий хромом, словно новогодняя елка. Загрузил ее в машину, и мы поехали в Вегас. Всю дорогу она сидела, как мышка. В Вегасе я вселился в свой номер в «Дюнах», а тут и подошло время для укола.
Не знаю, сколько нужно времени, чтобы посадить человека на иглу. Не знаю, сколько времени ушло на это у Моны. Наркотическая зависимость — это процесс. И идет он в двух плоскостях — физической и эмоциональной.
— Я ухожу, — заявила она.
Я посмотрел на нее, потом на часы. Пятница, два часа пополудни. Мы по-прежнему обретались в «Дюнах». До очередного укола оставалось два часа.
Она надела красное платье из джерси, черные замшевые туфли на высоком каблуке, из украшений — нитку жемчуга на шею. И сказала мне, что уходит.
Я спросил, что все это значит.
— Ухожу, — повторила она. — Оставляю тебя, Джо. Ты больше меня не связываешь. Я тебе за это очень признательна. Вот я и ухожу.
— И не вернешься?
— И не вернусь.
— Ты на игле, — напомнил я ей. — Ты — наркоманка. Уйти ты можешь, но обратно приползешь. Кого ты пытаешься обмануть?
— Я не на игле.
— Ты действительно в это веришь?
— Я это знаю.
— Тогда мне все ясно. Пытаешься обмануть себя. Счастливого пути.
И она ушла. А я остался ждать ее возвращения. Я знал, что она вернется, если не через два часа, то через два с половиной или три.
И она вернулась.
В номер вошла совсем другая Мона. С белым, как живот дохлой рыбы, лицом, с трясущимися руками. По ее телу то и дело пробегала дрожь. Она влетела в номер и упала в кресло.
— Ты же ушла, — напомнил ей я. — Только не говори мне, что ты уже вернулась. Очень уж коротким оказалось твое путешествие.
— Пожалуйста, — вырвалось у нее. Одно слово — пожалуйста.
— Что-то случилось?
— Сделай мне укол. Не могу без него, черт бы тебя побрал. Ты был прав, а я ошибалась. Сделай мне укол.
Я рассмеялся. Не из жестокости, не для того, чтобы показать, что я очень доволен таким исходом. Я рассмеялся, чтобы она окончательно поняла, что сидит на игле. Чтобы до нее дошло, раз и навсегда, теперь деваться ей некуда.
Я наблюдал, как ее корежит от боли, слушал ее мольбы и притворялся, что ничего не слышу. Смотрел, как она ползает по номеру в поисках шприца. Я его спрятал. И найти шприц она не могла. Потом я сам достал его и сделал ей укол. Наблюдал, как уходит боль, гладил ее тело, пока она не перестала дрожать. Затем нежно обнял, а она плакала в моих объятиях.
Мировой судья в Лас-Вегасе поженил нас. Он задал нам положенные вопросы, мы оба ответили на них утвердительно, после чего он объявил нас мужем и женой. Из «Дюн» мы перебрались в трехкомнатную квартиру в Северном районе. Мона перевела деньги в банк Вегаса и наняла брокера.
Я наладил контакт с одним здоровяком, который всегда сидит в кафе и пьет кофе. Каждые пять дней я привожу ему сто долларов, получая взамен капсулы героина. Каждые четыре часа делаю Моне укол — шесть капсул в день. Поскольку я — постоянный клиент, здоровяк отпускает мне капсулы по оптовой цене. Постоянным клиентам всегда предоставляются скидки, даже на запрещенные законом товары.
