Ознакомительная версия.
- От меня - нет, но от него - да. Позовите его, и он даст вам распоряжение.
Церберы начали совещаться. Потом один из них закричал:
- Синьор комиссар!
Появился Ферна-Брасса.
Его люди стали ему объяснять, почему его потревожили. Он выслушал их и пробормотал, саркастически глядя на меня.
- Никаких исключений, все должно быть осмотрено.
Я спокойно покинул тачку. Теперь создавалось уж слишком много шума. Я взял Ферна-Брасса под руку.
- Кроме шуток, коллега, - сказал я, - я играю в слишком крупной игре в данный момент. Все вы рискуете шлепнуться на землю.
- Что такое вы тащите в этой машине?
- Дело в том, что я сам этого не знаю, но клянусь вам, что, если вы отмените свое распоряжение, я вскоре буду знать это и скажу вам.
- Ладно, - проговорил мой коллега. - Но это в последний раз я оказываю вам доверие. Если вы будете продолжать действовать один, вы пожалеете об этом.
Он бросил приказ своим служащим, которые с сожалением отошли от машины.
Я бросился к рулю и постарался как можно быстрее увеличить между нами дистанцию.
- Что вы ему сказали? - поинтересовалась матрона.
- То, что было нужно, как вы сами могли убедиться. Нет, вы подумайте, эти флики считают, что им все разрешено. Почти у всех под носом насилуют вашу сестру и еще хотят быть со мной хитрыми!
Я испытывал все же некоторое беспокойство относительно этой легковерной дамы, но эта сдобная булочка думала только о своих ключах от багажника и готова была даже сосать их, как будто это были не ключи, а лапки лангуста.
Я спилотировал эту добрую машину до назначенного места. Синьор Барнаби шагал журавлиными шагами, с руками, засунутыми в карманы, с сигарой, всунутой в его большую пасть, и был похож на столб на сельской площади. С беспокойным видом он бросился ко мне.
- Ну, как?
- Все о'кей, босс, - ответил я ему, так как он прекрасно понимал по-английски.
Тут вмешалась его увешанная бриллиантами матрона.
- Он был потрясающ! Эти бродяги хотели обшарить машину, но он освободился от них.
Тут хозяин цирка засиял, как прожектор охранников во время беспорядков в тюрьме.
- Это хорошо, сынок, это тебе зачтется. - Потом он добавил: - Теперь ты можешь слезать, я сяду на твое место.
Немного недоверчив, не правда ли? Но это было еще не все.
- Вот хозяйка для начала предложит тебе стаканчик, не так ли, дорогая?
Нежная Лолита поспешила выйти из машины, в восторге от предложения. Что же касается циркового деятеля, то он сразу же, без всяких церемоний, отъехал.
Он спешил спрятать свой груз и нашел идеальный способ помешать мне проследить за ним: он навязал мне на шею эту добрую женщину.
Итак, мы остались вдвоем на краю тротуара, она и я. Я с беспокойством осмотрелся вокруг. Издалека виднелась его кремовая машина, а за ней следовал другой фургон. Беру находился на тропе войны. Он маневрировал на высшем уровне, так как я ничего не заметил во время короткого разговора с Барнаби.
- Куда мы идем? - жеманно спросила она.
На ней надет вечерний наряд, и ей хочется в нем показаться. Кольчуга из чистого серебра, серьги из чистого углерода, роскошный мех - все это она напялила не для того, чтобы чистить на кухне овощи. Что ей было нужно, так это роскошную коробку с фонтаном, освещенную свечами.
- Я оплачу ваш стакан в каком-нибудь кабаре, - решила она.
Бедная малютка, она принимает меня за глупого козленка. Как будто какая-то "мадам" могла "платить" за стакан Сан-Антонио.
- А как же ваш муж? - заметил я. - Он далеко поехал?
- Не особенно, но только он рискует задержаться там. Пошли!
Она протянула свое крылышко и потащила меня. У нее сила, как у докера, у этой Лолиты. Когда Барнаби женился на ней, она, вероятно, исполняла на ярмарках роль женщины-силачки.
Через несколько минут ходьбы мы уже спускались по нескольким ступенькам в коробку в стиле Сан-Жармен де При. По-итальянски - Стромболи.
Она заслужила свое имя: в этой коробке пахло горячим. Там находилась только молодежь, танцующая твист.
Наше появление позабавило общество. Попадая в такие места, я чувствую себя так же хорошо, как человек в скафандре верхом на лошади.
Мы забились в дальний угол и заказали шампанское.
- Побыстрей! - как говорят у нас во Франции.
Мадам Барнаби начала меня обрабатывать. Она уверяла меня, что у меня самые красивые глаза в мире и что братья Лиссаж предложили бы мне целое состояние за то, чтобы я у них выступал.
Потом она взяла меня за руку и сказала, что у меня горячие руки, в чем я и сам не сомневаюсь. В-третьих, Лолита утверждала, что такие губы, как мои, самые чувствительные из всех встреченных ею. И как бы я мог сомневаться в этом, когда 17.894 женщины и 33 мужчины говорили мне уже об этом.
Ее ужасное колено прижималось к моему, ее пальцы лежали на моих, ее щеки находились около моих щек, ее бочонок был около моего бедра, ее дыхание находилось у меня в носу, а ее ужасные духи пахли понемногу повсюду.
- О, дорогой, - говорила она, закрывая глаза, - как приятно прожить хоть одно мгновение около вас.
Она прочитала это в "Изнасилованной и довольной", страница 122; шестая строка сверху. Она выучила эту фразу наизусть, чтобы при случае воспользоваться ею.
Вокруг нас происходило большое оживление. Молодые люди окружили нас большим кругом и стали бросать нам "лацци". Я поймал три дюжины, потому что это всегда может пригодиться, но потом я обнаружил, что не составляю исключения, как предмет шуток, и накинулся на самого здорового из них. Он выплюнул зуб в довольно-таки приличном состоянии, и все тут же замолчали, чтобы хорошенько рассмотреть его. Сразу же наступила тишина. Лолита еще сильней прижалась ко мне.
- Ты сильный, знаешь, - просюсюкала она.
Маленький Сан-Антонио тогда сказал себе, что хорошее всегда вытекает из плохого. Что, если я воспользуюсь расположением Лолиты, чтобы вытянуть у нее из носа зелень, как говорят в Йоркшире, в котором большинство людей говорят по-английски. Это хорошая мысль, не правда ли?
- Вы уверены, что месье Барнаби надолго задержится? - спросил я, лаская кончиками губ белокурые усы моей партнерши.
- Ну, да.
- Он поехал к друзьям?
- Да.
Я подождал чуть-чуть, потом позволил себе вольность. Сквозь серебристое платье я ущипнул ее за сильно натянутую подвязку. И сразу шутливым тоном спросил:
- Что же такое ваш муж увез с такими предосторожностями?
Она собиралась ответить, но не смогла. Кто-то схватил наше ведерко с шампанским и вылил его содержимое на наши лица.
Я задыхаюсь и отряхиваюсь, в то время как Лолита, со своей стороны, старается делать то же самое.
Я оглянулся и увидел мисс Мугуэт, стоящую со злобной миной у нашего столика.
- Отвратительная личность! - выругалась она. - С такой старой шкурой, как эта! Разве это не стыдно?
Мамаша Барнаби вытерла лицо салфеткой, которую ей дал метрдотель. Ее красное, охра, зеленое, голубое, черное, белое - все смешалось. И вот она превратилась в радугу. В радугу, которой никак не удается отдышаться. Радугу, потерявшую вставную челюсть. Так как она слишком сильно жестикулировала, ее платье объявило о своей несостоятельности.
Произошло нечто, похожее на взрыв в подъемнике.
Раздался глухой шум, похожий на шум бадьи, выбрасывающей свое содержимое. Это ее левая грудь выпала на стол.
К нашему столику устремились официанты. Самый коренастый из них изображает Жана Вольжана и подсовывает под грудь руку, чтобы с усилием запихать ее обратно. Остальные следят за этим его маневром.
Дама из вестибюля прибежала с норковой накидкой, которую она стыдливо накинула на беспорядок в одежде мадам Барнаби.
Во время этого базара мисс Мугуэт продолжала действовать. Она бросила мне в лицо все, что могла схватить: стаканы, блюдца, пепельницы, бутылки. Ей не удалось ослепить меня, хотя она даже бросила в мое лицо пригоршню пуговиц от мужских брюк.
Оркестр играл итальянский гимн, чтобы попытаться успокоить умы.
Напрасно!
Патрон появился из своих апартаментов, где его массажист занимался массированием его престательной железы. Половина его тела была одета, остальное было абсолютно голым. На нем надет очень красный полувер, он стал ругаться по-египетски, по-арабски, по-албански, по-неаполитански, но в особенности по-итальянски. Потом он схватил сифон и стал поливать нас.
Мадам Барнаби (для близких Лолита) получила струю в декольте. До этого там уже поместились двенадцать льдинок и два бокала шампанского. Она решила, чтобы упростить проблему, лишиться сознания, и ей удалось это сделать в тот момент, когда официантам удалось совладать с ее левой грудью, связать ее, надеть на нее путы и водворить на место.
Если говорить о борьбе по правилам и без правил, то это относилось ко второму типу. Я бы сказал, что правильнее назвать это битвой, но битвой без правил.
Вечно у меня заботы о правде, даже в такой момент!
Ознакомительная версия.
