— Вы непременно должны выставить постер, Кларисса, а мы с Джо поборемся друг с другом за него, развлечемся. Я, конечно, выиграю и повешу его в комнате кошек. Постер подойдет к их плетеной качалке.
— Он очень выиграет, если его вставить в рамку, — посоветовал Уэзерби. — Я знаю одного парня в Хорсредише, он берет сущие гроши — для него это раз плюнуть!
Джадд добавил, что и сам, пожалуй, немножко поторговался бы за постер:
— Я буду тем подставным лицом, которое первым делает грошовую ставку, чтобы разогреть публику. Как это с точки зрения этики?
— В данном случае вполне приемлемо, — рассудил Квиллер, — ведь это шутка, и дело-то благое. Мы попросим, чтобы Фокси Фред пустил постер первым номером. Это расшевелит публику. Поднимет настроение. Вся штука в том, Джо, чтобы не ошибиться с максимальной ценой. Чтобы получилась сенсация, надо довести торг до запредельных цифр, и мне кажется, Фонд К. такое потянет.
Вечером было много разговоров о кошках. Джет Стрим сновал среди гостей, принимал комплименты и крошки сыра. Кларисса показала фотографию Джерома, единственного, как она, видимо, думала, британского короткошерстного кота в стране. Доктор Конни, которая недавно развелась, приобрела кота цвета апельсинового джема, состоявшего в родстве с Данди, Библиокотом.
Полли сказала, что Брут и Катта подружились с зайцем, который каждый день приходит из леса, чтобы общаться с ними через окно.
Квиллер сообщил, что Коко и Юм-Юм старательно изучают ворон, рассчитывая, видимо, получить степень по корвидологии. Он умолчал о зловещем вопле Коко, возвестившем гибель пропавшего охотника.
До конца вечера Уэзерби ещё успел сыграть Presto Agitato Мендельсона, что требовало невероятной беглости пальцев. Джадд, приверженный, как всякий инженер, точному знанию, утверждал, что такая музыка заставляет пианиста извлекать из инструмента тысячу нот в минуту. Кларисса, по-журналистски дотошная, проверила, не шесть ли пальцев у Уэзерби на руках.
— Почему вы не даёте концертов, Джо? — спросила Полли.
— Я недостаточно хорошо играю для этого, — скромно ответил Уэзерби Гуд. — Не можешь играть хорошо — играй быстро.
Разошлись рано. Прежде чем уйти с Джаддом, Кларисса шепнула Квиллеру, что хотела бы поговорить с ним о Ледфилдах.
— В любое время! — откликнулся он.
Уэзерби взял постер Клариссиной бабушки и пообещал вставить его в рамку.
Вернувшись в амбар, Квиллер позвонил домой начальнику полиции:
— Энди, не желаешь ли побеседовать об охотниках на зайцев под напёрсток шотландского виски?
— Под хороший глоток виски я бы побеседовав о чём угодно!
Эндрю Броуди жил по соседству и подъехал к амбару через несколько минут. Сиамцы бросились к кухонному окну, то ли услышав шум знакомого мотора, то ли прочитав мысли Квиллера. Они знали этого большого громогласного шотландца. За годы он перешел из разряда подозрительных незнакомцев в разряд добрых друзей и называл их не иначе как «умница Коко» и «моя дорогая крошка». Юм-Юм не просто было позволено развязывать ему шнурки — от неё этого ждали.
Броуди расположился у буфета, налив себе большой «наперсток» виски и отрезав кусок сыра.
— Моя жена и дамы из нашего прихода смотрели сегодня твое шоу. Сказали, что наплакались вволю. И это при том, что видели и слышали твоё представление не в первый раз. Как тебе понравилось выступать в оперном театре?
— Лучше, чем в подвале церкви, школьных спортзалах и парках.
Броуди похвалил сыр, испанский «манчего». Он никогда раньше о таком не слышал, но сыр прекрасный!
Наконец Квиллер сказал:
— Говорят, вчера в Норт-Миддл-Хамок кое-что произошло.
— Что ты об этом знаешь?
— Я там побывал и должен был осветить в печати семейный праздник Огилви-Фагтри, но не успел добраться домой, как на моем автоответчике появилось сообщение: меня просили отменить репортаж. Я позвонил в газету и узнал, что кто-то из участников праздника был убит во время охоты на зайцев.
Полицейский отхлебнул из своего стакана.
— Это, конечно, не для печати… но похоже на убийство. Один из участников празднества арестован по подозрению. Я сказал всё, что мог сказать, Квилл.
Квиллер заметил:
— Умница Коко, подбирающий крошки сыра, которые ты «случайно» роняешь, вероятно, знает больше шерифа. — Он имел в виду истошный кошачий вопль, прозвучавший в пять пятнадцать в день, когда обнаружилось исчезновение охотника.
— Что же ещё известно этому умнейшему коту?
— Я сказал всё, что мог сказать, Энди, — мстительно ответил Квиллер.
В понедельник утром, когда Квиллер кормил кошек, ему позвонил Митч Огилви.
— Квилл, я должен извиниться!
— За что?
— Ты потерял целый день своего драгоценного времени.
— Я никогда не теряю времени, Митч. Все сгодится для моей колонки, а нет — так для будущего романа! Однако мне бы хотелось знать, что же все-таки случилось в субботу днем.
Митч ответил:
— Я еду в город за покупками. Может, где-нибудь встретимся?
— Как насчёт того, чтобы заехать ко мне в амбар? Ты знаешь, где это?
Через полчаса фермерский фургон въехал во двор, и Квиллер вышел навстречу старому знакомому.
Митч протянул ему нечто завёрнутое в фольгу:
— Немного козьего сыра. Говорят, он хорош для пищеварения и помогает при аллергии.
Кофе был сервирован в гостиной, где перед кубом камина стояли под прямым углом друг к другу два дивана с подушками, а рядом — большой квадратный стол.
— Должен признаться, — доверительно начал Митч, — что неплохо в один прекрасный момент сбежать от празднующей толпы — или того, что от нее осталось. Многие разошлись по домам рано из-за… того инцидента. Ты не видел тех двух парней, которые отправились охотиться на зайцев, Квилл? Я все не могу поверить в то, что случилось.
— Кто были те двое охотников? Откуда они?
— Ну, это целая история. Они двоюродные братья, Макс и Тео. Оба живут в Техасе. У них богатый дядюшка, который все деньги намерен оставить им, потому что другие ветви семьи вполне обеспечены.
— А богатый дядюшка почтил своим присутствием семейное торжество?
— Нет. Дядя Морри — инвалид и никогда никуда не выезжает… И вот теперь Тео мертв, а подозревают Макса. Полиция считает, что это было убийство, а не несчастный случай, и у нее, должно быть, есть на то основания.
Квиллер спросил:
— Они оба были хорошими охотниками?
— Ну, не знаю. Это была идея Макса, а Тео, похоже, просто пошел у него на поводу.
— Что тебе известно по этому делу?
— Ну, Макс говорит, что в лесу они решили разделиться и пойти по разным берегам ручья. Договорились об условном сигнале, чтобы держать связь. Два свистка — «есть заяц». Три свистка — «ухожу, возвращаюсь на ферму». Макс не слышал сигналов от Тео — только стрельбу на другом конце ручья.
Квиллер спросил:
— А что, на одном берегу ручья охота лучше, чем на другом?
— На западном берегу дичи больше, — сказал Митч, — и Макс уступил его Тео, как менее опытному охотнику. Когда он вернулся один, я был готов снарядить поисковую партию, но Кристи сказала, что Тео, возможно, ранен и времени нет, и тут же позвонила в полицию. В конце концов, была суббота, и местные все равно расходились, чтобы запастись провизией на воскресенье.
— А как восприняли случившееся члены семьи?
— Они не говорят об этом, но у всех настороженные лица, как будто они что-то знают. Кристи утверждает, что Макс и Тео всегда были на ножах.
— А если не для печати, Митч, что ты обо всем этом думаешь?
— Ну, никак не отмахнешься от мысли, что наследство оставшегося в живых удваивается.
В этот момент Коко, который слушал беседу с антресоли, вдруг сиганул сверху и плюхнулся на диванную подушку рядом с гостем. Он приземлился так близко, что Митч даже вскрикнул от неожиданности.
— Скверный кот! — выругал его Квиллер, и Коко порскнул прочь. — Извини! — произнес Квиллер. — Он во второй раз такое проделывает.
— Ничего, — великодушно простил Митч. — Просто он хочет участвовать в разговоре. Или ему пора обедать… Все равно я ухожу. Дела.
— Передай привет Кристи. Она прекрасно выглядит, а близнецы делают честь вам обоим.
Он проводил гостя и, вернувшись, увидел нахального Коко на стойке бара: лапы широко расставлены, глаза как пара кинжалов, хвост бешено вращается! Что он этим хотел сказать?
В середине дня чтение прервал звонок Клариссы:
— Квилл, у вас есть время увидеться со мной? Я могла бы подъехать после работы.
— Разумеется.
— Увидимся в пять тридцать.
Машина, которая въехала во двор амбара, была зелёным, почти новым двухдверным седаном.
— Из салона Гиппела! — похвасталась Кларисса. — Сам Скотт Гиппел обхаживал меня и сделал мне скидку, стоило лишь упомянуть «Всякую всячину». Ещё я обронила ваше имя, и оно тоже не вызвало у него неприятия. Надеюсь, вы не возражаете?
