— Квилл, я прекрасно провела время. Вы были так добры ко мне, что я чувствую себя виноватой. Я кое-что должна объяснить. Мне легче сделать это письменно, так что я оставила записку у вас на кухне.
Кларисса уехала, а Квиллер заторопился в дом… На стойке не было никакой записки, зато там сидел Коко, и вид у него был шкодный.
Только во вторник утром, приставив лестницу к каминному кубу, Квиллер обнаружил наверху письмо Клариссы со следами кошачьих клыков.
Дорогой Квилл!
Вы с Полли были так добры и так помогали мне, что я просто обязана вам кое-что объяснить. Я никогда не была невестой Харви, но лишь частью его плана по вытягиванию из дяди денег на лыжную базу. План не удался, и, конечно, мне не следовало вообще принимать в нём участия. Но если бы я не пошла на это в свое время, сейчас меня не было бы здесь, я не работала бы во «Всякой всячине» и не познакомилась бы со столькими удивительными людьми.
Кларисса
Ещё одна неделя! Ещё одно жизнеописание «великого ушедшего». Осмонд Хасселрич был основателем и управляющим юридической фирмы, известной под названием «Хасселрич, Беннет, Бартер и Адамс». Когда Квиллер унаследовал состояние Клингеншоенов, именно старый мистер Хасселрич помог ему учредить Фонд К.
Квиллер до сих пор помнил, что адвокат непременно угощал клиентов чаем в своем офисе, отделанном панелями красного дерева. Его секретарша приносила чайник и чашки на серебряном подносе, и пожилой джентльмен слегка трясущимися руками сам разливал чай в фарфоровые, времен королевы Виктории, чашки, принадлежавшие ещё его бабушке.
Знает ли кто-нибудь, что случилось с этими драгоценными чайными чашками, которые так позвякивали о блюдца, когда старый адвокат передавал их своим клиентам?
Лайза Комптон провела изыскания. Квиллер постарался придать очерку из тысячи слов некую сбалансированность: Осмонд Хасселрич, сын первопроходца… воспитан в Филадельфии щедрыми бабушкой и дедушкой… молодой, пробивающий себе дорогу адвокат в молодом городе Пикаксе… полвека неустанного труда на благо клиентов… к концу жизни и карьеры — три деловых партнера и респектабельный офис. Записка собиравшей материал Лайзы гласила: «Квилл, ходили слухи, что у Фанни Клингеншоен был жаркий роман с Осмондом перед тем, как тот уехал в юридическую школу, а она стала стриптизершей в Атлантик-Сити, но не думаю, что ты захочешь упоминать об этом. Лайза.
Квиллер отправил субботний материал с посыльным на мотоцикле, сэкономив таким образом себе время на уборку. Потом, в два часа, он прогулялся до своего почтового ящика, установленного для удобства почтальона на столбике у дороги, и газетного киоска. Дебютный материал Клариссы будет на первой полосе. Сколько ему отведут места? Какой величины заголовок поставят? Где поместят?
Он хорошо помнил свою первую публикацию в чикагской газете. Её заткнули на последнюю страницу. Печать была убойная. Его фамилию написали с ошибкой. Но то был Чикаго, а это Пикакс.
Фотографии первых четырёх предметов, заявленных на Аукцион фамильного имущества, красовались на первой полосе. Крупный снимок портрета Авраама Линкольна — гравюра на меди, с которой были отпечатаны тысячи черно-белых оттисков. Внизу стояла интригующая подпись: «Ждите ещё одну древность с родословной в завтрашней "Всякой всячине"».
Кларисса, должно быть, ног под собой не чуяла от радости, и Квиллер тоже порадовался за неё.
Он сидел на ступеньках Центра искусств и совсем не удивился, когда из здания выскочил Торнтон Хаггас со словами:
— И долго ты здесь сидишь? Не знаешь разве, что мы берем деньги за стоянку?
— Сколько хотите за место? Я куплю, — нашёлся Квиллер.
Торн уселся рядом с ним, и Квиллер сказал:
— Помнишь, ко мне приезжала молодая пара? Они ещё купили твою поделку из дерева. И ты развлекая их рассказами из истории города. Так вот, та девушка — она живёт теперь здесь.
Историк взглянул на крупный план и сразу вспомнил:
— Кажется, это родственники Ледфилдов?
— Здесь-то собака и зарыта, Торн. Я слыхал, что Ледфилды в последнее время стали жить очень замкнуто.
— О, они никогда не собирали у себя большого общества, Квилл. Это одна из последних хороших старых семей, и, думаю, Натану очень обидно, что род Ледфилдов вымирает. Его брат, недавно погибший в результате несчастного случая, был позором семьи. Не знаю, каков племянник. Это тот, длинноволосый, который заходил сюда и купил одну из моих мисок?
— Он самый!
— М-м-да-а! — За этими модуляциями скрывалось многое.
— Дорис Ледфилд входила в совет директоров библиотеки Полли. Однако она недолго там проработала, Торн, ушла.
— Да, Дорис очень милая, но робкая. Она готова целовать землю, по которой ходит Натан. Вообще-то есть одна история, которую я, пожалуй, не стал бы пересказывать никому, кроме тебя, Квилл. Когда Дорис узнала о том, что бесплодна, она предложила Натану развод, чтобы он мог жениться на ком-нибудь, кто дал бы ему наследника. То, что он с возмущением отказался от такого предложения, делает ему честь. Да, он настоящий джентльмен. В высшей степени порядочный человек.
— Ты слышал, как он играет на скрипке?
— Он мог бы выступать на сцене, Квилл! Извини…
Торнтона позвали к телефону, а Квиллер встал и пошел обратно, но уже гораздо медленнее, погруженный в задумчивость.
Около шести вечера Квиллер позвонил Мэгги Спренкл домой. Он долго колебался, прежде чем сделать это: вдруг она как раз готовится насладиться горячим куриным бульоном и зеленым листовым салатом после тяжелого дня в приюте для бездомных животных? За её столом могли поместиться шестеро, и Квиллер представил себе пятерых «дам», чинно восседающих на стульях. В викторианском дворце Мэгги даже кошки вели себя по-королевски. Они не разговаривали, если к ним не обращались, и отвечали исключительно вежливым мяуканьем.
Убедившись, что не помешал обеду, Квиллер спросил:
— Ты видела сообщение об аукционе в сегодняшней газете?
— Еще бы не видеть! Кто его писал? Это новое для меня имя.
— Новая журналистка из Калифорнии. Она только что приехала со своим котом, британским короткошерстным. Без сомнения, ей поручат освещать Аукцион котят, и она, конечно, справится. Кларисса почтёт за честь познакомиться с твоими «дамами». Она уже восхищается ими издали.
— Каким ветром её занесло в Пикакс, Квилл?
— Это интересная история! Племянник Ледфилдов привёз её сюда как свою невесту, а поскольку он не подарил ей кольца, Дорис отдала девушке одно из своих, с бриллиантом. Однако позже выяснилось, что Харви ненавидит кошек, и Кларисса бросила его.
— Очень хорошо её понимаю! — с жаром воскликнула Мэгги.
— Но ей у нас очень понравилось, а газета была счастлива принять её на работу. Однако возникла проблема: Кларисса хочет вернуть кольцо, но не может встретиться с Дорис. К телефону подходят только секретарь и домоправительница.
Мэгги сказала:
— Нам с Джереми пришлось усвоить раз и навсегда одну вещь о Натане Ледфилде. Он перфекционист, и очень жесткий. Все должно быть именно так и не иначе! Появиться на людях, шмыгая носом, с пачкой бумажных носовых платков, как это частенько делаю я, совершенно немыслимо для Натана, а Дорис приходится жить по его правилам. Итак… когда они страдают от аллергии — как деликатно называют кашель и сопли, — Натан, понятное дело, не разрешает Дорис даже подходить к телефону. Скажи молодой леди, пусть зайдет ко мне поговорить об Аукционе котят.
Передавая приглашение, Квиллер сказал Клариссе:
— Мэгги из состоятельной семьи с Пёрпл-Пойнт. Её прапрабабушка владела весьма прибыльной угольной шахтой; эта леди носила длинное черное платье с маленьким кружевным воротничком и… дробовик. Мэгги предпочитает жить в городе и заниматься благотворительностью. Она завела моду на добровольную работу в приюте для бродячих животных. Теперь люди приходят в приют семьями по выходным в воскресных костюмах посмотреть на кошек и собак. Ведь зоопарка у нас в городе нет. Предупреждаю, Кларисса: Мэгги — очень сильная личность, ей даже дробовик не нужен.
Самой интересной темой для разговоров в кофейнях, карточных клубах и за бокалом вина в конце июня был Аукцион фамильного имущества. Особенно живо обсуждалась анонимность дарителей.
Медная доска с портретом Линкольна в газете за вторник, напольные часы, заявленные в среду, викторианские чашечки в четверг… кто выставил все это? Почему такая таинственность? Догадки и споры обеспечивали аукциону паблисити, о котором можно только мечтать.
Квиллер знал происхождение чайных чашечек и приготовился перебить чью угодно цену. Он подарит их трём знакомым женщинам.
