– Да, я слушаю.
– Полина? Здравствуй, это Надежда. Как у нас дела?
– Пока что я только наблюдаю и выясняю.
– И долго ты еще собираешься наблюдать и выяснять?
– Не знаю, как получится. Разве что-то случилось?
– Как – что случилось?! Время идет, а этот гад все еще жив и здоров!..
– Надежда, подожди, во-первых, прошло только шесть дней…
– Ничего себе – «только шесть»! Уже шесть! Почти неделя! Я думала, ты пришьешь его за пару дней…
– Стоп! Давай поговорим об этом в другом месте и не по телефону, хорошо?
– А где ты сейчас? У тебя домашний не отвечает.
– Я около магазина «Каменный цветок», веду за ним наблюдение.
– За магазином?! А зачем за ним наблюдать? Надо не за магазином наблюдать, а действовать! Давно бы уж подложила под него что-нибудь и взорвала его, к черту!
– Надежда, во-первых, успокойся. Я не обещала тебе взрывать здания в нашем городе! Или ты чего-то не поняла. Во-вторых, подъезжай сюда. Я стою метрах в тридцати от магазина, ближе к улице Вожатых.
Некоторое время в трубке была тишина. Наконец Надежда сказала сухо:
– Сейчас подъеду.
Я убрала телефон и включила прослушку. Но из нее, как обычно, не донеслось ни звука. Скорее всего, продавцы находились в торговом зале. Ничего, мне торопиться некуда, я готова была ждать сколько угодно. На заднем сиденье моей машины лежал пакет. В нем лежали парик, косметичка и яркий шарфик с люрексом, такой блестящий, что невольно притягивал к себе взгляд. Это было отвлекающим маневром. Если появиться в таком шарфике на людях, все будут глазеть на него, а не на его хозяйку.
Примерно через час в прослушке появились какие-то звуки. Звякнула чайная ложка, зашумел закипающий чайник. Я поняла, что кто-то из продавщиц пришел в подсобку попить чайку. Очень надеюсь, что это Алена!
Тут я увидела, как к машине подходит Надежда. Она открыла дверку и села на пассажирское сиденье. Я приложила палец к губам, мол, веди себя тихо, не мешай слушать. Из устройства продолжали доноситься звуки, по которым мы смело могли сказать, что кто-то пьет чай. Ложка гремела о чашку, да так громко! Надежда подняла на меня удивленные глаза.
– Хозяйка пьет чай, – пояснила я шепотом, – а слышно так потому, что «жучок» торчит прямо под крышкой стола, за которым она сидит.
Мы слушали еще некоторое время, пока не наступила полная тишина. Значит, человек ушел из подсобки.
– И это все, чем ты занимаешься? – Надежда смотрела на меня даже не с удивлением, а с каким-то возмущением.
– Ты можешь предложить что-то другое?
– А почему ты их вообще слушаешь, зачем? Тоже мне, радиоконцерт по заявкам! Можно было просто подложить под крыльцо тротил или еще что-нибудь взрывчатое и поднять этот чертов магазин к такой-то матери на воздух!
Я посмотрела на девушку внимательно. Нет, я ее прекрасно понимала. У нее горе. Я сама прошла через это и жажду мести с ее стороны вполне могу оправдать. Мало того, я считаю, что зло должно быть наказано обязательно, что безнаказанность будет порождать все новые преступления. И если наша доблестная милиция не взяла на себя труд наказать преступников, тогда это должны сделать другие. Но не прощать и не оставлять все на усмотрение Провидения, ведь правосудие само по себе может и не свершиться.
Но то, что предлагала Надежда, – это не выход. Взорвать магазин! По сути, целое здание. Пусть небольшое, двухэтажное, но все-таки здание.
– Взорвать, говоришь? – Я кивнула на дом, в котором располагался магазин. – А это ничего, что на втором этаже – квартиры, что там люди живут? Может, там тоже есть маленькие дети, как твой сынишка. И это ничего, если они погибнут? И главное, за что? Ты будешь себя при этом нормально чувствовать?
Надежда молчала.
– А тротил у тебя есть? – спросила я. – Как ты собираешься взрывать магазин?
– Его можно достать.
– Да? Интересно, как? Дать объявление в газету: «Куплю тротиловую шашку или полкило динамита по сходной цене. Телефончик такой-то»? А еще приписать: если, мол, вам надо взорвать ваших соседей или родственников – обращайтесь, не пожалеете!
– Я вчера была у Натальи Георгиевны, моей свекрови. Она плачет, говорит, Наденька, я жить не хочу… Ты представляешь, она похоронила всех своих детей! На людях она еще как-то держится, а когда остается одна… Соседка говорит, что день и ночь слышит за стеной ее рыдания.
– Надежда, я все понимаю, поверь. Но ускорить процесс я не могу. Помнишь, когда ты обратилась ко мне, что ты сказала? «Пожалуйста, Полина, проверяй побыстрее! Этих уродов надо поскорее наказать! Я тебя умоляю, заклинаю: помоги мне покарать их!» Что я тебе тогда ответила? «Нет, Надежда, запомни: месть – это блюдо, которое подают холодным. Я своего часа ждала четырнадцать лет». Здесь надо работать осторожно, чтобы не наломать дров и самим не угодить за решетку. Я лично не собираюсь садиться в тюрьму из-за каких-то подонков! Да и тебе там делать нечего, тебе еще сына поднимать да за престарелыми родителями ухаживать. Так что ничего взрывать мы не будем.
Надежда, кажется, немного успокоилась и посмотрела на меня виновато:
– Извини, просто я… Я вчера так расстроилась, когда у свекрови побывала! Мы наплакались вместе…
– Я понимаю. Наберись терпения и свекрови своей помоги пережить это трудное время. Боль со временем все равно утихнет. А дело подготовки мести идет.
– А кого или чего ты сейчас здесь ждешь?
– Когда мадам Дьяченко побежит в больницу.
– Она разве должна туда побежать? – удивилась Надежда.
– Думаю, должна. У меня в ее магазине – засланный казачок. Это моя подруга Алина, она должна подсыпать кое-что в чай нашей красавице.
– Зачем? Хочет ее отравить?!
– Не совсем. У мадам Дьяченко возникнут кое-какие неприятные ощущения, и она, я думаю, побежит в больницу, к своей знакомой. Вот тут-то я и выясню, кто это.
– Зачем тебе знакомая врачиха Дьяченко?
– Кто-то же сфабриковал Валерию липовый диагноз! Сделать это мог только медик и только хороший знакомый четы Дьяченко. И, разумеется, не за «спасибо».
Надежда вздохнула:
– Как все это долго!
– Если ты хотела, чтобы все было быстро, тебе следовало нанять киллера.
– Честно говоря, я так и хотела сделать. Но на киллера у меня денег нет, да и знакомого киллера тоже. Где его взять? Пришлось вот тебя просить…
– Тогда наберись терпения и жди. Возмездие все равно достанет эту «сладкую парочку», но, возможно, по пути оно зацепит и кого-то еще.
– Того, кто тоже причастен?
– И возможно, не одного человека.
Надежда снова вздохнула:
– Ты извини, что я так на тебя налетела. Просто сидеть и ждать у меня больше сил нет! Иногда хочется самой пойти в этот магазин и разбомбить его. Разбить все окна, витрины, а заодно – и головы этим Дьяченко!
– Это всегда успеется.
– Полин, знаешь, я, пожалуй, пойду… Мама не может долго с Илюшкой сидеть, он такой подвижный стал!
– Я буду держать тебя в курсе, – пообещала я.
Надежда вышла из машины и направилась к остановке троллейбуса, а я осталась сидеть, приклеившись взглядом к дверям магазина, с включенной прослушкой.
Сначала в ней послышались стоны. Потом кто-то тихо запричитал: «Ой-ой-ой! Мамочки!» Потом что-то плюхнуло, как будто кто-то шмякнулся на стул. Через минуту стул громыхнул, очевидно, с него вскочили. Некоторое время было тихо, потом хлопнула дверь. Началось!
Опять тишина. Минуты ползли медленно. Наконец я услышала, как Алена сказала кому-то: «Ты на работе? Я сейчас к тебе подскочу… Не знаю, со мной что-то не то… Живот болит и колики… Да, подташнивает… Какая «Скорая»?! Я боюсь ее как огня!.. Вот ты мне и скажешь, что со мной!» В прослушке все стихло, а через некоторое время из дверей магазина выскочила Алена в своем элегантном манто и побежала к дороге. Она пыталась поймать такси.
Прежде чем выйти из машины, я надела парик и большие солнечные очки. Быстро накинув на шею шарф, я взялась за ручку дверцы.
В фойе больницы я увидела Алену. Она ждала лифта вместе с двумя пожилыми мужчинами. Я встала рядом. Лифт громыхнул, двери открылись. Мы все зашли в тесную кабинку.
– Вам какие этажи? – спросила Алена.
– Третий.
– Мне четвертый.
Я только молча кивнула, держась за шарф рукой: мол, горло болит, говорить не могу. Алена нажала третью и четвертую кнопки, лифт поехал. Один из мужчин вышел на третьем этаже, а мы трое – на четвертом. Алена бодрым шагом направилась по коридору, в котором сидели больные возле дверей кабинетов. Она шла уверенно, значит, бывала здесь не раз. Я сделала вид, что ищу нужную мне дверь, и медленно пошла за ней следом, не выпуская ее из поля зрения.
В самом конце коридора она нырнула в какой-то кабинет, даже не постучав. Хорошо, что хоть ногой дверь не открыла, подумала я и быстрым шагом подошла к этому кабинету. На двери висела табличка: «№ 49. Лаборатория. Анализ крови». Больных у кабинета не было. Это и понятно: прием анализов проводился только в утренние часы, забор крови уже закончился. Через пару минут Алена вышла вместе с какой-то женщиной в белом халате, и обе зашагали в другой конец коридора. Спутницу Алены я узнала: это была лаборантка Ольшанская Тамара! Она явно вела подругу к кому-то из врачей.
