Ознакомительная версия.
На том они и расстались. Сергеев пожал руку напарнику и попросил патрульную машину подбросить его домой.
– Влетит нам завтра, – сказал Сергеев…
– Да ладно, чего уж там… – Напарник махнул Сергееву на прощание, а сам растворился в тёмном переулке.
Протасов утром позвонил на работу Фурцеву и попросил домашние адреса убитых. Он заранее взял отгул и решил сам попробовать всё выяснить и разобраться в случившемся. Фурцев перезвонил, и майор записал адреса.
– А зачем это вам? – спросил Фурцев.
– Меньше знаешь, крепче спишь, – ответил майор и отключился. Просмотрел адреса, увидел, что дом Федоркина находится поблизости. Его родным он и решил первым нанести визит. Жена попросила подбросить на работу, и Протасов отправился в гараж за машиной. По дороге жена пыталась с ним поговорить, но он был поглощён предстоящей встречей и даже не реагировал на супругу.
– Серёжа, ты здесь, в машине, или на работе? – спросила жена.
– Прости. – Он улыбнулся и поцеловал ей руку. – Дел много, вот и задумался…
– Бросал бы ты эту работу.
– И чем я буду заниматься? Ты же знаешь, что это моё призвание, другого ничего толком я делать не умею.
– Вот сосед наш оставил военную службу и занялся бизнесом.
– Это Валерка, что ли?
– Ирка, жена его, счастлива! И деньги появились, и машину новую они купили… А мы всё никак не можем свести концы с концами. Машине уже сто лет, ей на свалку пора, а ты вроде этого не замечаешь. – Она демонстративно отвернулась и уставилась в окно.
– Давай не будем, – сказал он, – я сам знаю, что машину пора поменять, но пока нет денег. Вот как накопим немного, сразу и купим.
– И сколько мы копить будем? Лет десять или пятнадцать.
Майор разозлился и остановил машину возле остановки.
– Ты что, с утра мне настроение решила испортить или специально выводишь из себя?
Жена поняла, что перегнула в разговоре, хотя доля истины в её словах присутствовала.
– Не сердись, дорогой, – сказала она более мягким голосом.
– Ну что, мы хуже соседей или собираемся до ста лет жить?
– Хочется хоть немного и для себя. Съездить отдохнуть за границу, машину поменять. Стараемся всю жизнь – то для детей, теперь для внуков, и конца этому не видно.
Он положил руки на руль и не возражал жене.
– Так что ты предлагаешь? – после паузы спросил Протасов.
– Пора тебе бросать службу и заняться другим делом.
Протасову это не понравилось, но он сдержался и пообещал жене подумать над её предложением.
– Ты же всегда у меня был умничка! – Довольная тем, что муж согласился подумать, она вышла из машины.
– Дальше я сама, мне в банк нужно по работе зайти.
Она послала мужу воздушный поцелуй и, эффектно развернувшись, ушла. Майор завёл машину и отправился искать нужный адрес. Настроение испорчено на целый день. Он знал соседа Валерку с момента получения квартиры и сейчас, видя его новенький «пежо», в душе завидовал. «Вот закончу это дело, – сказал он сам себе, – и точно брошу службу. Ну её к чёрту! Не спи ночами, думай об этих уголовниках…»
Он остановился возле «хрущёвки» и вышел из машины. На доме стоял нужный ему номер. Ага, ему сюда. Он взял папку с бумагами, закрыл машину и вошёл в мрачный подъезд. На лестничной площадке воняло мочой и другими испражнениями. Он закрыл нос рукой и быстро поднялся на третий этаж. Остановился возле старенькой, обшарпанной двери и нажал на звонок. Никто не отвечал, за дверью была тишина. Он ещё раз позвонил и приложил ухо к двери. Вдалеке послышались шаги, и женский грубый голос проговорил:
– Иду, подождите минуточку.
Он отошёл на один шаг и стал ждать. Дверь открыла старушка в стареньком, потёртом халатике. Близоруко прищуриваясь и протирая рукой линзы очков, она пыталась хорошо рассмотреть незнакомца.
– Вы к кому? – спросила она. – Из жэка или «Водоканала»?
Протасов улыбнулся благодушно. Старушка производила приятное впечатление.
– Не, я не из жэка и уж тем более не из «Водоканала». – Он достал красную книжечку и протянул старушке. Та с интересом начала изучать его данные.
– Вы мать Федоркина?
Старушка кивнула.
– Вас как зовут?
– Мария Степановна!
– Очень приятно, Мария Степановна, а моя фамилия Протасов, я к вам по поводу вашего сына…
Глаза у старушки затуманились, слеза скатилась по щеке. Она приоткрыла дверь и впустила Протасова внутрь. Они сели на кухне, и старушка поставила на плиту чайник. Мебель в квартире стояла старенькая, но было чисто и по-домашнему уютно. Большой рыжий кот уже обнюхивал обувь Протасова, а после запрыгнул на подоконник и спрятался за занавеской. Чайник закипел, и Мария Степановна поставила на стол печенье и сахар.
– Угощайтесь! – Она протянула мужчине чистую чашку с блюдцем. Протасов налил себе заварки из фарфорового кофейника и насыпал две ложки сахара. Он обратил внимание на старинную посуду, которая стояла в шкафчике.
Старушка уселась напротив и внимательно посмотрела в глаза Протасову.
– Я слушаю вас. Недавно ко мне уже приходил следователь и расспрашивал о Стасике. Коллега ваш, наверное?
– Не совсем коллега, – поперхнувшись, начал майор. Он решил не обманывать пожилую женщину и говорить с ней начистоту.
– Дело в том, что я не следователь, а работаю в колонии, где отбывал наказание ваш сын. К вам я пришёл по своей инициативе, без ведома руководства.
– Я понимаю, – ответила старушка. – Что вас интересует, спрашивайте!
– Вы понимаете, Мария Степановна, мне не верится, что ваш сын мог вот так ни с того ни с сего умереть. Смерть вызывает подозрения лично у меня. Скажите, он болел чем-то? Может, были проблемы с сердцем или хронические заболевания?
– Что вы, – женщина махнула рукой, – Стасик был крепким парнем, плаванием занимался со школы.
Она поднялась и вышла в комнату. Через минуту Мария Степановна уже показывала Протасову грамоты, которыми награждали её сына.
– Вот это со школы, а это Стасик участвовал в олимпиаде и, между прочим, занял второе место.
Протасов смотрел и понимал, что такой парень не мог иметь проблем с сердцем. Он положил грамоты на стол и принялся за чай.
– Вкусный у вас чай, ароматный!
– Берите печенье, я сама его утром испекла.
Он рос умным, начитанным мальчиком, – продолжила рассказ Мария Степановна. – Во всём виновата улица и дружки, которые Стасику прохода не давали. Мой супруг работал за границей, и я сама занималась воспитанием сына. Рос он практически без отца, а что может сделать мать, если нет мужской поддержки? – Она вытерла платком ещё одну слезу и сделала глоток чая.
– Вы не волнуйтесь, – сказал Протасов и положил свою руку в знак поддержки и понимания на руку старушки.
– Во всём виноват Юрка Мешков, это он втянул Стасика в дурную компанию.
– А они дружили с Мешковым?
– Ой, ну как они дружили? Разве это друг? Когда Стасика посадили, так он даже не проведал того в тюрьме. Я сколько раз его просила, чтобы он написал, поддержал в беде… Без толку. А после и сам угодил за драку. Стасик до знакомства с ним не курил, не выпивал, а связался с этим шалопаем и изменился до неузнаваемости: начал поздно приходить домой, иногда выпивши. Деньги начали водиться… Хотя он не работал, а учился. После и учёбу забросил. Сколько я пыталась на него воздействовать! И наказывала, и грозилась милицией… Один раз даже на коленях умоляла бросить друзей и взяться за ум. А когда пришла милиция и арестовала его, так участковый меня обвинил, что, дескать, вы мать такая, раз не смогли сына наставить на правильный путь.
Женщина заплакала, и майор, извинившись, собрался уходить.
Уже в дверях он остановился.
– Вы простите, Мария Степановна, что потревожил вас.
– Да ладно уж… Стасика не вернуть, и это больней всего…
Она закрыла дверь, а Протасов вышел на улицу.
«Что-то тут не так, – подумал он. – Какая-то странная история. И нет главных её виновников…» Куда дальше? Идти по другим адресам он не захотел и решил поехать на работу. На крыше машины сидели голуби и ворковали. Он прогнал голубей и достал тряпку, чтобы вытереть лобовое стекло. Поднял голову наверх и увидел, как Мария Степановна из окна наблюдает за ним. Сел в машину, завёл двигатель. Мотор работал тихо после капиталки. Трогаясь с места, он ещё раз посмотрел наверх, но старушки в окне уже не было.
Камера ночью не спала, после разборок с Ветровым появились желающие опустить этого несчастного. Тот сидел на полу и молчал. Под глазами сияли громадные синяки, и говорил он с трудом. Скорее всего, когда колошматили, поломали челюсть. Во время вечерней проверки он притворился спящим, и никто из контролёров не заметил избитого заключённого. За такие разборки могли пострадать все, и Вася готовился к шмону и милицейским дубинкам. Он проходил через такое много раз в колонии и знал, что менты на такие вещи не закрывают глаза. В тюряге держали на случай бунта ОМОН, который проводил среди арестантов профилактику. Причём безжалостную и бесчеловечную. Когда группа спецназовцев влетала в камеру, попадало всем без исключения. Особенно они не любили блатных и старались как можно больнее ударить, унизить, заставить человека отказаться от понятий. Силовые методы иногда давали результат, но в основном только злили людей и вырабатывали в них стойкое неприятие власти в целом. Заключенные лишний раз старались не нарываться, вели себя тихо и мирно, но случай с Ветровым давал основания, что просто так это дело не закончится…
Ознакомительная версия.
