Немного успокоившись, Наташа сказала:
– Это невероятно! Я никогда не думала, что пение может вызывать такие чувства. Я даже не знаю, что сказать. Боюсь словами разрушить созданное настроение.
– И не надо, и не пытайтесь! Не вы первая, кто поддался чарам ее голоса. Теперь вы понимаете, насколько она была талантлива?
– Да, теперь понимаю! Но это не похоже на классическую оперу.
– Есть такая известная певица – Сара Брайтон, так вот Леночка работала в подобном жанре, специалисты называют его легкой оперой.
Наташа, которая о Саре Брайтон никогда не слышала, да и слышать не могла, переключила внимание на Женю:
– А ты как? Что почувствовала? Тебе это знакомо?
– Красиво! – сказала Женя, но было видно, что она не ощутила того, что Наташа, ее сердце, как и память, были закрыты, достучаться туда опять не удалось.
Наташа выпросила у Веры Федоровны одну из кассет с голосом Лены и несколько фотографий, где та была запечатлена на сцене, и они поехали домой.
Сергей уже дожидался их. С видом фокусника-иллюзиониста он достал новенькое удостоверение младшего следователя детективного агентства «Кобра» на имя Суворовой Натальи Ивановны. Наташа завизжала от радости и громко чмокнула его.
– И эта вся благодарность? – спросил он.
– Тебе мало? Чего еще желаете? – засмеялась Наташа.
– Значит, так. Желаю, чтобы вы со мной поужинали, выпили вина и рассказали, как прошел сегодняшний день.
– Абсолютно неприемлемые условия, – заявила Наташа, – особенно это касается ужина. Да Женя?
– Да, сегодня мы ужинать не будем, мы сыты пением! – пошутила Женя.
«Надо же, – подумала Наташа, – она шутит! Это хороший знак! Вообще, в этом доме она чувствует себя свободней, чем где-либо. Нужно это учесть».
– Ну, девчонки, ну, давайте покушаем, – начал канючить Серега, – очень вас прошу, есть хочется.
– Ой, так слезно уговаривает, придется согласиться, – сказала Наташа.
– Жаль человека, – поддержала ее Женя.
На столе было много овощей и огромная курица-гриль, дымилась картошка, к вину – фрукты. У Жени, как обычно, глаза сверкнули голодным блеском.
«Никак не наестся», – сочувственно подумала Наташа.
Вечером она рассказала Сергею о визите к стоматологу и к бабушке, о том, что Женя ничего так и не вспомнила. Но умолчала о кассете, так как решила, что, услышав пение Елены, Сергей вряд ли захотел бы продолжить ужин.
Когда они перешли в комнату, Наташа незаметно поставила кассету и включила звук. Сергей застыл от изумления. Он не шевелился, пока не прослушал все до конца. Потом помолчал и, пораженный, тихо спросил, указывая на Женю:
– Ты хочешь сказать, что это она так пела?
– Лишь в том случае, если она Лена, – прошептала Наташа.
Женя к этому времени, свернувшись калачиком на диване, уже тихонько посапывала.
– Ну да, я забыл, что еще была Лера, которая не умела петь. Я вчера так и не понял, поет Женечка или нет.
– Я тоже, как ни старалась.
– Будет обидно, если окажется, что похоронили все же Лену.
– Нельзя так говорить. Если Лера не была так талантлива, это не значит, что она заслуживала смерти.
– Но ты вспомни, как она поступила с сестрой! Она хотела отобрать у нее ее семью.
– Лена сама во многом виновата. Как можно было оставить вместо себя подмену, даже ради карьеры. Ей нужно было разобраться с мужем, настоять на своем. И вообще, странно, что он не разрешал ей петь. Нужно быть не совсем нормальным, чтобы запереть такой голос в четырех стенах. А может, он самодур?
– Вот это ты и выясни! Теперь у тебя есть удостоверение, легче будет входить в контакт с людьми. Знаешь, – осторожно сказал он, – ребята мне предложили работу. Они хотят, чтобы я работал в их агентстве.
– Это же здорово! Ты согласился?
– Нет, конечно! Чем я смогу им помочь? Без ноги какой из меня детектив?
Наташа поняла его маневр. Сергей уже принял положительное решение, но у него оставались сомнения, справиться ли он с новой работой, и его нужно было поддержать, убедить, что он просто обязан заняться новым делом.
– Ты не понимаешь! Да тебе цены нет в некоторых случаях! Ты ведь у нас очень усидчивый. Там, где кто-то начнет терять терпение, ты спокойно сможешь просидеть при необходимости несколько часов. А если нужно будет мотаться по городу, тогда я смогу помочь. Уверена, ты должен попробовать! Поработать нищим всегда успеешь. Попытайся стать сыщиком, уверена, у тебя получится!
– Ты так думаешь? Ну, в общем, я сказал, что дам ответ на днях. Значит, стоит попробовать?
– Обязательно! Потом у тебя, наверное, за многие годы, выработалась хорошая память на лица.
– Да, я знаю почти всех, кто проходит за день, и всегда настораживаюсь, когда кто-то не появляется в обычное время. Придумываю разные истории. Это своего рода игра такая, иначе высидеть много часов неподвижно было бы очень тяжело, а так какое-то развлечение.
– Вот и это довольно ценно в твоей новой профессии.
– Хорошо, значит, переквалифицируюсь в сыщики. Даже интересно, что из этого выйдет.
– Тебе понравится, вот увидишь, – заверила его Наташа.
– Посмотрим.
– Мне нужно еще узнать, где находится адвокатская контора «Берман и сын», точный адрес. Там работает давний Ленин поклонник Илья, вдруг он сможет ей чем-нибудь помочь.
– Это проще простого. Сейчас позвоню в справочную.
Спустя несколько минут перед Наташей лежал листок с адресом конторы.
Во вторник Наташа и Женя отправились к Илье, а по дороге заехали к стоматологу, где Жене поставили новый зуб. Он выглядел как родной, ничем не отличался от других. Доктор пожелал им всего наилучшего и напоследок сокрушенно вздохнул, ему не хотелось расставаться с девушкой.
Теперь Женя улыбалась, не прикрывая рот рукой, и оказалось, что улыбается она очень красиво – как будто изнутри вспыхивает свет. В уголке рта все еще оставался маленький шрам, который слегка кривил рот, но все тот же любезный стоматолог посоветовал Жене почаще смеяться и делать специальные упражнения, которые помогут ей избавиться от этого незначительного дефекта. «Через месяц, – заверил он, – этот недостаток полностью исчезнет». Женя, хоть и была по-прежнему худой, теперь выглядела гораздо лучше, а белый свитер немного полнил ее, небольшая голубая косынка на шее освежала лицо и придавала выразительность глазам.
Контора «Берман и сын» располагалась очень удачно, не заметить ее было невозможно. Она занимала небольшое помещение, состоящее из коридора, по совместительству приемной, и двух кабинетов с табличками: «Берман Петр Ильич» и «Берман Илья Петрович». Вдоль стен стояли стулья для посетителей, и если возле первой двери все они были заняты, то возле второй абсолютно пусты. Очевидно, что у отца дела шли лучше, чем у сына.
Наташа подошла к секретарю, полноватой неспешной женщине:
– Добрый день, мы бы хотели видеть Илью Петровича.
– Добрый день, – ответила секретарь и уточнила, – Петра Ильича?
– Нет, – поправила ее Наташа, – именно Илью Петровича.
Секретарь даже слегка привстала, чтобы лучше рассмотреть странных посетительниц и сняла очки.
– Проходите, он у себя, – сказала она.
Наташа постучала в дверь и вошла, за ней последовала Женя.
За большим столом у компьютера сидел молодой светловолосый человек. Он был так увлечен своим занятием, да, видимо, и посетителей не ждал, что не заметил их появления. Когда Наташа выразительно кашлянула, он от неожиданности вздрогнул и удивленно приподнял брови:
– Вы ко мне? – спросил он.
– Да, к вам. Вот, – сказала Наташа и подтолкнула Женю поближе к столу. – Не узнаете?
Илья Петрович побледнел настолько, что стал как лист бумаги. Потом потер глаза руками и, убедившись, что стоящие перед ним женщины не галлюцинация, прошелестел побелевшими губами:
– Не может быть… Леночка, милая, девочка моя, ты жива?
Он выбежал из-за стола, обнял Женю и стал рассматривать ее со всех сторон, периодически прижимая к себе и целуя.
– Леночка, я не могу поверить! Как же так? Я ведь был у тебя на похоронах! Значит, это была не ты? А сейчас, это ты? Да? Почему ты молчишь?
Женя действительно молчала, да и что она могла сказать о собственных похоронах, о том, она это или не она, если и сама не знала ответов.
– Не могу поверить! Почти полгода, как похоронили тебя, и все это время я с ума схожу от горя! – говорил Илья. – А ты, оказывается, жива! Я так счастлив! Представляете, – повернулся он к Наташе, – она жива!
Наташа, едва сдерживаясь, согласно кивнула.
– Но что с ней произошло? Почему она такая… такая… необычная! Эта прическа… И вообще, внешность другая. Почему ты молчишь, Лена? Это же я, Илья.
Женя осторожно, как бы пробуя слово на вкус, тихонько сказала: «Илья».
– Конечно же, я – Илья!
– Неужели, она вас вспомнила? Или просто повторила ваше имя? – спросила Наташа.
– Вспомнила, вспомнила! Как ей меня не помнить, мы ведь старинные друзья! – воскликнул Илья.
