- Так, может, они скрылись, потому что полиция за ними охотится?
- Не исключено, но я бы объяснил это более существенными и тревожащими причинами.
- Меня все эти ваши тонкости не интересуют. - Президент был раздражен до крайности. - Я хотел бы услышать об арестах, для которых имеются основания. А префектура, похоже, специализируется на арестах лиц, виновных предположительно. Какие шаги вы намерены предпринять немедленно?
Префект принялся излагать свой план. Он состоял в том, чтобы включить в поиск больше сотрудников. Он уже дал распоряжение. Он уверен, что скоро полиция добьется решительного перелома. Необходимо призвать парижан быть начеку и сообщать обо всем, что вызывает хоть малейшее подозрение. Сегодня это прозвучит по радио и телевидению. К концу недели будут готовы соответствующие плакаты. Во всех общественных зданиях принимаются меры предосторожности.
- Подобный прилив энергии, - ядовито заметил президент, - был бы весьма кстати месяца три назад, а теперь он только лишний раз доказывает, что префектура действует вяло и нерешительно.
Снова это было не совсем справедливо, но и тут префект не стал возражать.
План префекта одобрили, обсудили, какими мерами можно успокоить население. Это было остро необходимо: пресса безумствовала, ее подстрекали крайние правые, которые использовали взрывы как дубинку против левых и центра. Шумели заодно и коммунисты, стремясь отмежеваться в общественном сознании от собственных, причинявших много хлопот левых, которых они величали отщепенцами и фиглярами. Мотивы же убийства Аристида Лаборда генерального секретаря коммунистической партии - оставались совершенно непонятными.
В то же утро состоялось заседание политбюро компартии и был утвержден текст прощального слова над гробом павшего товарища, немедленно переданный в газеты. В надгробной речи была дана политическая оценка этого убийства: провокация реакционных сил, которые стремятся расколоть парламентское большинство и ослабить партию трудящихся. Но ни намека, о ком, собственно, идет речь - о крайних правых или крайних левых, поскольку составители текста понятия не имели, на каком конце политического спектра прозвучала автоматная очередь. "Объективно, - сказал по этому поводу один из членов политбюро, это не имеет значения, поскольку и те, и другие льют воду на мельницу империалистов".
На заседании было решено через неделю созвать центральный комитет партии и выбрать нового генерального секретаря.
К обеду собравшиеся уже пришли к согласию по поводу избранника.
За последние двадцать четыре часа Альфред Баум проявил чудеса ловкости, чтобы сколотить солидную команду, состоящую из сорока пяти мужчин и женщин сотрудников контрразведки и полиции, да еще полудюжины машин в придачу. Операцию развертывали с такой тщательностью и с таким дотошным вниманием к деталям, что Леон сказал со смехом среди своих: надо бы еще боевой вертолет включить, шефу подсказать, что ли...
Командный пост поместился в фургоне почтово-телеграфного ведомства, припаркованном возле больницы и оборудованном радиосвязью со всеми участниками слежки. Двое в этой машине должны были прослушивать все донесения, один из них - сам Баум. Если девица снова сядет на обратном пути в автобус, то важно, чтобы кто-то из преследователей оказался там заранее. Конечно, она может уехать и 73-м, и 192-м, причем в любом направлении. Значит, на предыдущих остановках должны дежурить полицейские и с той минуты, как она выйдет из клиники, ждать распоряжений по радио, будучи готовыми сесть в автобус.
На сей раз, впрочем, она может приехать и на машине, и, хотя преследовать ее на улицах будет чрезвычайно трудно, Баум был уверен, что его люди с этим справятся. У них достаточно машин, чтобы правильно расставить их поблизости от больницы. Всем участникам операции были розданы фотографии, сделанные накануне. В середине дня Баум еще раз кратко проинструктировал их и убедился, что все готово.
- Не допустите же вы, ребята, чтобы одна девчонка провела сорок пять оперативников из спецслужб, у которых есть самая современная радиоаппаратура и столько машин, - заключил он свой инструктаж. Баум и сам в это верил.
В половине второго он подъехал к клинике на служебном автомобиле и пересел в почтовый фургончик, который стоял там с самого утра. Остальные тоже были на своих местах.
- Все в порядке? - спросил он у тех, что дежурили в фургоне.
- Да, шеф!
Они проверяли связь с другими машинами, две из которых расположились возле автобусных остановок и могли бы известить агентов, стоящих на этих остановках, что им надлежит сесть в автобус. Фургон поменьше занял позицию у входа в клинику, чтобы сделать еще снимки. Леон снова облачился в серый форменный халат и занял свое место в качестве временного сотрудника стола справок. Баум через больничного администратора передал все необходимые распоряжения персоналу. Пациент так и не пришел в себя. Он пребывал в отдельной палате и был подключен к системе жизнеобеспечения. Его вещи находились в тумбочке рядом с кроватью, в кожаном ранце благополучно лежал конверт.
В двадцать минут третьего ко входу подкатил красный "рено" пятой модели, за рулем сидел молодой человек в темных очках. Из машины вышла блондинка, одетая точно так же, как накануне. "Рено" проехал еще несколько метров, туда, где полицейские именно на этот случай оставили место для стоянки. Номер его был записан.
Блондинка взбежала по ступенькам и толкнула дверь. В справочном окне она осведомилась о Гвидо Ферри.
- Мне велели прийти сегодня, - напомнила она молодому человеку - тому самому, который был очарован ею накануне. - Я его сестра.
- Все в порядке, мадемуазель, поднимитесь на четвертый этаж, в реанимационное отделение. - Он улыбнулся ей, но она не ответила на улыбку. "Красотка, но злючка", - решил он про себя.
На четвертом этаже она отыскала нужную палату.
- Я сестра Гвидо Ферри, могу я его повидать?
- Добрый день, мадемуазель Ферри, - приветствовала ее дежурная медсестра. - К сожалению, вчера мы не могли вас пропустить. И сегодня ваш брат без сознания. Тяжелая черепная травма. Он вас наверняка не узнает.
- Понимаю, - отозвалась посетительница. - Я ненадолго. Где он?
Медсестре показалось, что она вовсе не выгладит обеспокоенной. Правда, некоторые умеют скрывать свои чувства... Пока они шли по коридору, она сказала:
- Доктор знает, что вы пришли. Он зайдет, чтобы поговорить с вами.
- Хорошо.
Сестра пропустила девушку в палату и заботливо прикрыла дверь. Пациент лежал на спине, весь опутанный трубками, подключенными к приборам. По экрану дисплея бежали ритмичные волны - удары сердца. Посетительница посмотрела на его лицо и перевела взгляд на сложную аппаратуру. Подошла к тумбочке - это была единственная мебель в комнате, помимо кровати и стула. Перетряхнув пожитки парня, она без труда нашла то, что искала, и быстро переложила конверт к себе в сумку. Тут отворилась дверь и вошел доктор.
- Я проверяю вещи. - Она нисколько не смутилась.
- Травма чрезвычайно серьезна, сердце может отказать в любую минуту. В голосе врача слышалось сочувствие. Она может справляться о здоровье брата по телефону - пусть звонит когда угодно. Пока нельзя обещать, что он вообще придет в сознание, а если выживет, то неизвестно, вернется ли к нему разум. Доктор ожидал взрыва отчаяния, слез, - каменное спокойствие посетительницы поразило его. Впрочем, может быть, она потрясена горем, в шоке...
- Можно мне еще побыть здесь?
- Понимаю, - отозвался доктор, - я вас оставлю. Только не трогайте ничего.
Дверь за ним закрылась. Посетительница достала из сумки целлофановый пакет и, подойдя к кровати, закрыла им рот и нос лежащего, перекрыв трубку. Сверху положила еще полотенце, лежавшее возле тазика. Потом отошла и встала так, чтобы видеть дисплей. Меньше чем через полминуты зеленые линии навеки прекратили бег...
Она положила полотенце на место, сунула в сумку целлофановый пакет и вышла. Проходя мимо дежурной сестры, не попрощалась, не поблагодарила. Медсестра, сидевшая у приборной доски в аппаратной, как раз пила кофе с приятельницей и обратила внимание на экран угловой палаты только спустя две-три минуты. Она выскочила в коридор, зовя дежурную. А блондинка тем временем уже спускалась в лифте, прижимая локтем сумку и гладя прямо перед собой.
Как только она появилась в холле, рука Леона дернулась, коснулась уха, и какой-то человек, с виду рабочий, вышел на улицу. При его появлении два автомобиля, стоявших поблизости, включили двигатели.
- Выходит из клиники, сейчас выйдет, - сказал Баум в нагрудный микрофон. Все машины были настроены на волну грузовика. - Машина, на которой она приехала, стоит, водитель на месте. Внимание, вот она!
При появлении на лестнице блондинки с сумкой через плечо заработала фотокамера.
- Спускается, поворачивает направо, к машине - увидела ее в десяти метрах от себя...
