спелеологией тоже?
Я понял, что надо и дальше подыгрывать Дине:
— О, пещеры!
— Но… — удивилась Ада.
Дина ее остановила:
— Мне нужно поговорить наедине с твоим гостем.
Ада обиделась:
— Секреты?
— Секреты. И государственной важности. Понимаешь… Одна иностранка, точнее, датчанка, проводила испытания в пещере, километров в десяти отсюда.
— Я знаю. И что с ней еще случилось?
— С ней? Всего я тебе рассказать не могу, но… Ладно, расскажу. Наши военные очень хотят знать, чем она там занималась на самом деле. Когда им стало известно, что у тебя гостит известный спелеолог, они попросили помочь им. Так что уж позволь нам посекретничать.
Ада все-таки обиделась, но виду не подала:
— Я никогда не против чужих секретов. Особенно если они затрагивают интересы государства, а не мои.
Мы сели в машину, ту же голубую «Волгу», с тем же шофером, похожим на Плутенко.
— Я должен вас предупредить. Что касается гор, скал, ущелий, я…
— Плавать-то хоть вы умеете?
— Умею. Но непрофессионально. Нам надо ловить шпионку?
— Нет. Вы спасете тонущую в реке девочку. Я надеюсь, вы помните, что это — задание номер три.
— И что за девочку я спасу?
— Обыкновенную. Маленькую, беспомощную. Она борется с бушующей стихией. «Спасите, спасите!» — кричит она. Вы самоотверженно бросаетесь в воду. И на глазах у жителей деревни мужественно спасаете бедняжку.
— Вы не боитесь, что я утону вместе с нею?
— Нет. Не утонете. В крайнем случае она вас спасет. Она чемпионка мира в эстафете «четыре по пятьдесят кролем». Только не вздумайте измерять у нее расстояние. Иначе вас посадят за совращение малолетних. Ей одиннадцать лет.
— Четыре по пятьдесят кролем! Уж лучше ловить шпионку!
— Я хочу из банного хулигана сделать героя. На берегу случайно окажется корреспондент. Он вас станет расспрашивать. Вы скромно скажете: «Я простой солдат». Впрочем, вы можете говорить что угодно. Статья уже написана. Мне нужно, чтобы о вашем замечательном поступке написали газеты.
— Четыре по пятьдесят кролем. Далеко эта река?
— Минут двадцать на машине. Но сначала мы заедем к пещере, где несколько дней назад произошла неприятность с датчанкой.
— Я об этом слышал.
— Они неправильно поступили.
В устах Дины невинное «неправильно поступили» звучало как угроза.
— А здесь у вас, — я показал на сумку, которую она держала в руках, — коньяк, который мы выпьем после заплыва?
— Здесь ваша солдатская форма. Вы переоденетесь до того, как мы подъедем к реке. Журналист и свидетели подвига должны видеть вас в форме.
— А если свидетели сами захотят спасти это создание?
— Там будет человек, который им помешает.
— А если не сможет?
— Сможет. Он мастер спорта по боксу.
— Вы все предусмотрели.
— Героями не рождаются. Их надо создавать. И дело это нелегкое.
Я это уже понял.
— Остановите, — распорядилась Дина.
«Волга» остановилась. Дина протянула мне сумку:
— Выходите из машины и переодевайтесь.
— Но здесь вроде бы открытое место.
— Вас в голом виде видела не только я. Переодевайтесь.
В сумке оказали сапоги, брюки, гимнастерка и пилотка.
— Сапоги вам подошли? — спросила Дина.
Я натянул сапоги:
— Подошли.
Сапоги действительно подошли. Подошли брюки и гимнастерка. Мала оказалась пилотка. К гимнастерке были пришиты солдатские погоны.
— Вообще-то я офицер запаса, — проворчал я, садясь в машину.
— Прежде всего, вы актер. Сегодня вы солдат, завтра Юлий Цезарь. В кармане должны быть документы.
В нагрудном кармане действительно лежал воинский билет на имя рядового срочной службы Робинзонова Кузьмы Платоновича. В левом углу — фотография. Моя фотография. Сделали солидно. Мне это очень не понравилось.
22. Барин за барина, мужик за мужика
Двухэтажное здание грязно-бежевого цвета, такие строили в тридцатых годах. Перед ним — стенд, рассказывающий о том, какие чудеса можно созерцать в пещере. На площадке для машин — огромный красный автобус и четыре легковушки. Из одной только что вышли две женщины и торопливой походкой туристов направились к зданию. Вход в пещеру, скорее всего, в самом здании.
— Выходите.
Я вышел. Дина дала шоферу какие-то указания и тоже вышла из машины. «Волга» отъехала.
— Ждите здесь. Через полчаса привезут нужных людей. Пока погуляйте. А я должна серьезно поговорить кое с кем.
Из здания вышла группа из шести человек. Дина решительно направилась им навстречу. Они остановились. Она начала что-то говорить. Они отвечали. Я не слышал, о чем они говорили, но говорили на повышенных тонах. Потом они ее схватили и куда-то поволокли. Она сопротивлялась. Я отошел подальше и сделал вид, что ничего не вижу.
Дину увели, все стало тихо. Я остался один в центре площади.
Минут через пять к зданию подрулила видавшая виды «Волга» с табличкой «такси». Оттуда вышли две крупногабаритные дамы. Я пошарил по карманам. Деньги для меня предусмотрены не были.
Такси подъехало ко мне, из окна высунулась голова:
— Подвезти?
Вот уж кого я меньше всего ожидал здесь увидеть, так это моего приятеля по камере Треугольникова!
— Денег нет.
— Все равно садись. Как-никак, товарищи по несчастью. Барин за барина, мужик за мужика.
На свободе он пословицы употреблял по делу.
— Тебя что, в армию призвали?
— Мне одолжили форму. Готовлюсь играть рядового. Вхожу в роль.
— Садись.
Я сел в машину:
— Как ты оказался таксистом? Ты же вроде бухгалтер.
— Сегодня — бухгалтер, завтра — подследственный. Сегодня — подследственный, завтра — таксист. Освободился за недостаточностью улик. Все тайное со временем становится явным. Тебя куда?
Я попросил отвезти меня на виллу к Аде.
— Ада Варме! Знаю. Безутешная вдова художника Оскара Варме.
— Там видел Кубика. Все, что ты о нем говорил, точь-в-точь. Ты такого Морковко не знаешь?
— Знаю.
— Кто он такой?
— Жулик. Они все жулики. Не скажу, кто больше. Как ты туда попал?
— Меня попросили провести кое-какие измерения на картинах Варме.
— Тебя посадят.
— За что?
— Этот Варме — крупный жулик. После войны он возглавлял комиссию по оценке картин, взятых у немцев. И оценивал. Уж он-то оценил как надо! Удивлюсь, если у него в подвале не спрятаны два-три Ван Гога. Где слуги в шелках, там бояре в долгах.
Нет, с пословицами у него все по-прежнему.
Через десять минут мы остановились перед виллой Ады.
— Тебе надо что-нибудь заплатить? — спросил я.
— Нет. Возьму со следующего клиента. А ты, если что, звони. Если ты туда попал, тебя обязательно посадят. На суде главное — удиви судей. Скажем, будут тебя обвинять в том, что ты хотел украсть Ван Гога. Отвечай: не украсть, а разрезать картину на части, потому что очень ненавижу Ван Гога. Судьи обалдеют, получишь по минимуму. И вот еще что. Учти: Кубик и
