пока за мной не пришлют тех, кто будет вооружен и готов стрелять в меня.
Женщина опять обвела комнату нервным взглядом. Потом сказала мягко:
– Это психологическое тестирование.
Роби встал:
– Тогда ведите.
Врач только что закончила осматривать Рил. Листая ее карту, она подняла глаза на пациентку.
– Как давно это было? – спросила она.
– Было что?
– Кесарево сечение.
Рил ничего не сказала.
Врач указала на ее плоский живот.
– Низкий поперечный разрез брюшной стенки. Или разрез Пфанненштиля. Иначе называется бикини-разрез, потому что проходит сразу над лобковыми волосами. Он едва заметный, но различим профессиональным взглядом. Вы удаляли шрам лазером «фраксель»? Он хорошо помогает.
Рил спросила:
– Можно мне надеть халат?
– Да, конечно. Возьмите вон тот, со стены. И я не хочу совать нос в вашу личную жизнь. Вопрос чисто медицинский.
Рил набросила халат и плотно обернулась им.
– Ответ нужен в связи с какими-то причинами, по которым я здесь?
– Нет.
– Приятно знать, – ответила Рил коротко. – Хотя если бы вы сказали «да», я все равно бы не ответила.
– Прошу прощения. Я не собиралась…
Рил перебила ее:
– Слушайте, наверняка вы хороший человек и компетентный врач, но шансы, что я выберусь отсюда живой, невелики, так что я стараюсь сосредоточиться на моем будущем, а не на прошлом, ясно?
Доктор нахмурилась:
– Не уверена, что поняла, что вы имеете в виду, говоря «не выберусь отсюда живой». Если вы предполагаете…
Рил уже вышла за дверь.
* * *
Охранник в форме ждал ее за дверью; он сопроводил Рил обратно к ней в комнату.
Роби там не было. Она открыла свой вещмешок и быстро оделась, памятуя о глазах, наблюдающих за ней через видеокамеры в стене.
Рил достала из вещмешка ручку и нацарапала на стене:
«Дежавю. Оруэлл, 1984».
Потом села и стала ждать, когда в коридоре послышатся шаги. И когда откроется дверь.
Вряд ли ее оставят в покое надолго. И вряд ли в графике Маркс предусмотрен для них освежающий дневной сон.
Она прикинула, куда мог подеваться Роби. Может, их разделили намеренно, чтобы попытаться настроить против друг друга?
Не прошло и пяти минут, как случились две вещи.
Послышались шаги и открылась дверь.
Там стояла та же молодая женщина, что приходила за Роби.
– Агент Рил, будьте так любезны…
Прежде чем она закончила, Рил вскочила и вырвалась мимо нее в коридор.
– Давайте покончим с этим! – крикнула она через плечо удивленной женщине, которая заторопилась ей вдогонку.
* * *
Роби сел напротив мужчины в кабинете, заставленном книжными стеллажами. Свет был приглушен. Окон не было. Фоном играла классическая музыка.
Мужчина напротив него был бородатый, с лысой макушкой, в руках он держал трубку. Очки в черной оправе соскользнули ему на кончик носа. Он подтолкнул их к переносице и опять взялся за трубку.
– Запрет на курение дошел даже сюда, – сказал он в качестве объяснения. – Признаю, у меня зависимость. Печальное положение дел для психолога. Я помогаю другим с их проблемами, а свою решить не могу.
Он протянул руку через стол:
– Альфред Биттермен. Психолог. Это как психиатр, но без медицинского диплома. Теблетки выписывать не могу.
Роби пожал ему руку и откинулся на спинку стула:
– Полагаю, вы знаете, кто я такой. – Он указал глазами на толстую папку перед Биттерменом.
– Я знаю только то, что есть в личном деле. А это не то же самое, что личное знакомство.
– Мудрое замечание, – кивнул Роби.
– Вы – ветеран нашего агентства. Много чего совершили. Кто-то скажет, даже невозможное. Получили высшую официальную награду, которую контора вручает от собственного имени. – Биттермен налег на стол и постучал по столешнице свой трубкой. – Откуда возникает вопрос, почему вообще вы здесь.
Роби немедленно заозирался. Биттермен покачал головой.
– Никакого наблюдения, – сказал он. – Это запрещено.
– Кто сказал? – спросил Роби.
– Верховное начальство агентства.
– И вы верите, что это правда так?
– Я работаю тут уже долгое время. И по работе мне доверяют немало секретов. Доверяет в том числе и это самое начальство.
Роби, похоже, заинтересовался:
– Но как это вас защищает? Хотите сказать, если с вами что-то случится, их секреты попадут в прессу?
– О нет, не так мелодраматично. Скорее дело в эгоизме. Видите ли, ни один из этих шишек не хочет, чтобы его секреты были записаны и потом могли всплыть. Поэтому было приложено немало усилий и много народу постаралось, чтобы кабинеты психологов здесь были защищены от любого наблюдения. Можете говорить свободно.
– Тогда почему, на ваш взгляд, я здесь?
– Вы явно разозлили высшее руководство. Если только у вас нет другого объяснения.
– Нет, это вполне подходит.
– Джессика Рил тоже тут.
– Она была инструктором в Пекле.
– Я знаю. И чертовски хорошим. Но она – сложный человек. Гораздо более сложный, чем большинство тех, кто сюда попадает, и это о чем-то да говорит. Они все сложные, каждый по-своему.
– Я немного знаю ее биографию.
Биттермен кивнул.
– А вы знаете, что я проводил ее первичную психологическую оценку, когда она поступила к нам новобранцем?
– Нет, этого я не знал.
– Прочитав ее личное дело, еще до встречи с ней, я не сомневался, что она провалит тест. По-другому и быть не могло. Предыдущий опыт ее извратил.
– Но она прошла, как я понимаю.
– Прошла. Она буквально поразила меня при первой встрече. А ей было каких-то девятнадцать лет. Неслыханно. Обычно контора не нанимает полевых агентов, не окончивших колледж. А она сразу стала первой в своей группе. Возможно, «лучшая из лучших» звучит немного устарело, но иначе не назовешь. Нельзя быть тупым и немотивированным и преуспеть в ЦРУ. Работа-то специфическая.
– Значит, вы разглядели в ней нечто особенное?
– Может, да, а может, и нет.
– Что вы хотите сказать?
– Несмотря на весь мой опыт, я не уверен, что сумел вытащить наружу ее подлинную личность, агент Роби. Не думаю, что кто-нибудь вообще смог. Включая, вероятно, вас.
– Джанет Ди Карло сказала мне приблизительно то же самое.
Биттермен отодвинулся от стола и нахмурил лоб:
– Трагедия. Я так понимаю, только благодаря вам она осталась в живых.
– Нет, была и другая причина. Джессика Рил. Благодаря ей я остался в живых.
Биттермен постучал пальцем по толстой папке с его личным делом:
– Полагаю, вдвоем вы составили отличную команду.
– Так и есть.
– Вы испытываете к ней уважение?
– Да.
– В прошлом она совершала спорные поступки. Кто-то может классифицировать их как измену.
– Ну вот, уже горячее, – заметил Роби.
– Мне же надо отрабатывать зарплату, агент Роби. Но я не выношу суждений. И
