если у него пистолет…
— А вы не так глупы, — несколько удивленно заметил Ренден.
— Спасибо. К сожалению, это можно сказать и про вас. Против вас нет никакой возможности возбудить дело. Я совершенно точно знаю, что произошло, но нет никаких доказательств. Вы обо всем подумали.
Но он был слишком умен, чтобы поддаться на такую примитивную лесть. Я говорил все быстрее, хотя это и не имело смысла. Чемодан в его руке означал, что время расплаты приближалось.
— Расскажите мне, что вы знаете, Саржент, — сказано это было спокойно и без выражения.
— Не так уж много.
— И все же расскажите. — Он сунул руку в карман плаща.
Я похолодел: он вооружен? Вооружен ли он?
Я решил продолжать разговор, а ноги напряглись и приготовились к прыжку в окружавшую нас пелену, под защиту тумана. Во рту у меня пересохло. По спине бежали струйки пота. С большим трудом я заставил голос звучать спокойно и уверенно.
— Думаю, вы разработали свой план еще в Бостоне накануне приезда сюда. Услышали про убийство… или, точнее, про таинственную смерть Милдред Брекстон. Вы понимали, что ответственность падет на ее мужа. Вы знали, что Флетчер не любил Брекстона из-за Милдред. Невероятный шанс, но вы подумали, что вам предоставляется возможность убить дядю и свалить вину на Брекстона.
— И все из-за того, что я услышал по радио сообщение, что Милдред Брекстон утонула в результате несчастного случая? — Он казался удивленным.
Я кивнул.
— Полагаю, в телефонном разговоре накануне Элли достаточно подробно рассказала вам о здешней обстановке. Вы знали, чего можно ожидать. — Это было предположение, но я старался говорить уверенно…
— Не думал, что Элли упомянет о телефонном разговоре, — сказал Ренден. — Да, это давало мне… основания для вступления в игру. Продолжайте.
— Еще в Бостоне вы подготовили записку, обвинявшую Брекстона. Я попросил секретаршу проверить бостонские газеты, вышедшие в последний день вашего пребывания там. Ни в одной не было заметок о смерти Милдред… Еще не успели… Вот почему вы не смогли найти нужные буквы в заголовках. Поначалу это вызвало у меня недоумение: у любого из нас при составлении такой записки не возникло бы трудностей с буквами — газеты были полны упоминаний о Брекстонах в связи со смертью Милдред.
— Хорошо, очень хорошо. — Казалось, это доставляет Рендену удовольствие. — Я опасался, что полиция сможет установить бостонское происхождение вырезок. К счастью, они настолько уверены, что записка написана Флетчером, что не дали себе труда поискать тщательнее. Так, и что же было дальше?
— Вы приехали на машине в воскресенье рано утром и направились прямо в дом. Полицейский спал. Вы осмотрелись вокруг и в столовой нашли нож Брекстона, оставшийся там после стычки Милдред с миссис Виринг в пятницу ночью. Его вы прихватили на всякий случай. Потом прошли на кухню… скорее всего, чтобы посмотреть на щиток. И в этот момент появился я. Вы меня чем-то ударили…
— Самым мирным предметом — скалкой, — расхохотался Дентен. — Правда, недостаточно сильно.
Вскрикнула чайка. Прошелестел прибой.
— Затем вы ушли из дому и официально появились уже позже в тот же день. Достаточно быстро вам удалось выяснить, что происходит. Ваш дядя, несомненно, сказал вам, что подозревает Брекстона в убийстве жены. Возможно, он даже сказал о своих показаниях против Брекстона, которые дал в полиции. Если он это сделал, а я думаю, что сделал, момент был самым подходящим. Ваш дядя обвинил Брекстона в убийстве. Ваш дядя убит. Вина несомненно ложится на Брекстона. Остальное проще простого.
— Я весь внимание.
Говоря все это, я пристально наблюдал за его лицом, стараясь оценить реакцию по выражению лица, а не по словам, но вынужден был быстро сдаться.
— Милдред погибла в результате несчастного случая. Брекстон это знал. Мы думали точно так же до тех пор, пока полицейскому, подталкиваемому вашим мстительным дядюшкой, не показалось, что дело может оказаться очень легким, и он решил сыграть на этом. Они с вашим дядюшкой разыграли свои роли великолепно… к сожалению.
— Гривс явно выиграл на этом. Сейчас он выглядит героем, — самодовольно хмыкнул Ренден. Я продолжал игру.
— Совершенно верно. Думаю, Гривс никогда не узнает, что отправил невинного человека на электрический стул.
— Да, он никогда не узнает, — охотно согласился Ренден. — Просто некому будет сказать ему, что он ошибся.
Я сделал вид, что не понял, хотя на самом деле понял и приготовился: стало совершенно ясно, что он вооружен. Под прикрытием тумана он собирался совершить свое последнее убийство, уничтожив единственного свидетеля.
Пока мы разговаривали, я готовился.
— На вечер воскресенья вы устроили два алиби, на тот вечер, в который убили своего дядю. Первое было в клубе. Второе — на вечеринке у Эванса, где вы наткнулись на нас… Должен сказать, встреча оказалась неожиданной.
— Вы договорились встретиться с дядей в клубе примерно в двенадцать тридцать. Вы туда приехали, а он пришел пешком… вдоль берега. Думаю, вы встретились на берегу у пляжных домиков. Поговорили, возможно, пошли от клуба к дому. Потом где-то присели, и вы ударили его по голове чем-то тяжелым…
— Скажем, камнем.
— Потом втащили его в дом, так как знали, что полиция занята перегоревшими предохранителями, а остальные спят. Немного выждав, вы перерезали Клейпулу горло ножом и засунули его под качалку, а нож бросили рядом, чтобы бросить новые подозрения на Брекстона. Вы были уверены: Гривс поверит, что человек с интеллектом Брекстона может оставить нож со своими отпечатками и инициалами возле трупа.
— Очень хорошо, Саржент. В вашем рассказе тут и там не хватает нескольких мелких штрихов, но главное вы представляете правильно. Продолжайте.
— Тогда вы вновь вернулись в клуб и появились там вторично, делая вид, что никуда не уходили. А после этого отправились на вечеринку к Эвансу. Вы не совершили ни малейшей ошибки.
Я особенно нажимал на это обстоятельство. Передо мной были две возможности. Одна состояла в том, чтобы исчезнуть в тумане, рискуя получить пулю, другая — в том, чтобы атаковать его первым, до того, как он нажмет курок пистолета, который, я уверен, находился у него в кармане и был направлен мне в живот.
Приняв решение, я торопливо говорил, чтобы польстить ему, сделать вид, что я считаю его совершенно чистым и для него совершенно не опасен. Он был слишком умен, чтобы попасться на эту удочку, но ему доставляло удовольствие слушать, как я его расхваливаю.
— В конце концов, — сказал он, — вы единственный человек, с которым я могу поговорить об этом. Расскажите, как получилось, что вы начали меня подозревать. Ведь больше никто ничего не понял.
— Мне просто
