— Надо думать! И муж, и сын.
— Вот видишь, — заметила Олеся. — Богатые тоже плачут.
— Ага. Золотыми самородками.
— Нет, Вадим. Это слезы, — тихо заметила Олеся. И выключила телевизор.
Он так и не понял, отчего настроение резко испортилось. А телевизор она выключила зря. Ему до смерти хотелось взглянуть еще разок на шофера. Должны ведь показать. С утра засело в мозгу: вспомнить, где именно его видел. А видел вчера. Навязчивая идея. Вроде бы и ни к чему, но, пока не вспомнишь, не успокоишься. Останется ощущение чего-то недоделанного. Не склеротик же он, в конце концов! Молодой, здоровый мужик, и с мозгами все в порядке. Гусев. Ренат Гусев. Незнакомо. Сто процентов. А лицо знакомо. Значит…
— Вадим, тебе нехорошо?
— Нормально.
— Уже темнеет. Я буду собираться?
— Делай, что хочешь.
Забыть… К черту Гусева! Олеся порхает по комнате, собирая вещи. А купальник-то у нее есть? Или под звездами надо плавать непременно нагишом? А что? Было бы забавно!
— Знаешь, среди вещей, которые мне отдали, есть совместный купальник. Думаю, что я в него влезу, — сказала Олеся.
— Да?
— Он растягивается. Я уже примерила. В ванне.
— Очень хорошо.
Часам к десяти она собрала сумку, чтобы отправиться наконец на пляж. Он к тому времени немного успокоился. В ванной натянул плавки, мельком глянул на себя в зеркало. М-да-а… Не герой-любовник, это уж точно. Надо смотреть правде в глаза. Похудеть бы килограммчиков этак на пять. Хотя бы. Может, это и хорошо, что в первый раз Олеся увидит его в плавках ночью. Солнце безжалостно, не то что мать-луна. Эх, иметь бы такую смазливую мордашку, как у Гусева… Да когда же это кончится наконец?!
— Ну, пошли? — спросил, выйдя из ванной комнаты.
— Пошли! — весело ответила Олеся.
ЗВЕЗДЫИ они пошли. Спустились на первый этаж по крутой лестнице, застланной пестрой ковровой дорожкой. Внизу никого из обслуживающего персонала не было. Да и отдыхающие разбрелись, кто куда. Вечер на юге — время, благодатное для развлечений. Солнце уже не жжет, зато деньги жгут карманы. Деньги, деньги… Как же плохо без денег!
У моря он сразу же отметил, что таких дураков, как они с Олесей, на пляже больше нет. То есть в воду никто лезть не хочет. Сидят, слушают шум прибоя, музыку, которая долетает с открытой веранды ближайшего кафе, курят, пьют пиво. Но лезть в воду?
Глупая же девчонка мигом разделась и кинулась к воде. Он поднял голову, отыскивая звезды. Гм-м-м…
— Сумасшедшая, — негромко сказал кто-то из сидящих на пляже.
— Или пьяная, — прокомментировали из группки людей, стоящих у самой кромки воды.
— Молодость — глупость, — вздохнули справа.
Сунув голую ногу в воду, он тут же все понял. Вода обжигала! Оказывается, что море в начале июня было еще холодным, а уж ночью и вовсе ледяным. Да и погода в этом году не баловала. Олеся же смело заходила в воду. Темнело, и он вдруг испугался. Потонет еще, не дай бог! Крикнул:
— Олеся! Назад! Я кому сказал?!
Она все-таки окунулась в воду. И даже проплыла несколько метров. Но, когда девушка выскочила из воды, зубы у нее стучали.
— Довольна? — ехидно спросил он, закутывая ее в полотенце.
— Д-д-д-да… — не сразу сумела выговорить она. — А т-т-т-ты?
— А я, спасибо Создателю, в здравом уме, -заверил Вадим дрожащую девушку. — Тебе надо выпить горячего. Посиди здесь, я за кофе сбегаю.
— А д-д-д… Д-деньги?
— Полтинник у меня найдется, — усмехнулся он.
И быстро зашагал к ближайшему кафе. Мысленно ругался. Ну что за дура? Одно слово: баба. Сказала бы просто: не хочу с тобой спать. Нет, шкуру с себя живой сдерет, лишь бы удержать при себе мужика, даже если он ей на хрен не нужен! Про запас, что ли? Тьфу!
Когда возвращался, показалось, что возле Олеси кто-то крутится. Мужчина? Тот самый? Неужели он оказался прав, когда говорил о свидании на пляже?
Когда подошел, девушка была уже одна. Сидела, кутаясь в полотенце, и все так же дрожала.
— На, — протянул ей Вадим стаканчик с горячим кофе.
— С-с-с…
— Кто это был?
— Н-н-н…
— Понятно. Не скажешь.
— Н-не знаю.
— Вот что, милая: ты бы разделась, а? Давай я подержу полотенце, а ты снимешь мокрый купальник.
— Б-б-б…
— На голое тело. Джинсы и футболку натянешь на голое тело. И хорошо, что я прихватил свитер.
После того как Олеся сняла купальник, вытер ее, чувствуя себя — ни больше, ни меньше — заботливым папашей, помог одеться и отдал свой свитер. Одевшись в сухое и выпив кофе, девушка согрелась окончательно.
— О! А вот и звезды появились! — сказал он, глянув на небо. — Может, еще разок? Под Большую Медведицу? Нырнешь?
— Какой ты…
— Милая, на всякого такого романтика, как ты, должен приходиться один здравомыслящий человек. Такой, как я. Простой, приземленный, ни к чему не стремящийся. Иначе человечеству грозит полное вырождение.
Она ничего не сказала, только вздохнула тяжело. Потом молча сидели, смотрели на звезды, слушали шум прибоя и музыку. И было хорошо. Он вспомнил, что вчера начался отпуск. Усмехнулся: надо бы отметить. В номере осталась бутылка отличного вина, рядом сидит хорошенькая девушка. Что еще надо человеку для счастья? Ни-че-го. В том-то и дело. Лично ему ничего больше не надо. А ей?
— Зачем ты все-таки со мной поехала?
— У меня была мечта… — тихо сказала Олеся.
— Искупаться под звездами?
— Нет, это была маленькая мечта. Оказалось -просто глупость. А я говорю о большой. И мне страшно.
— А что за мечта? — осторожно спросил он.
— Так.
— Понятно: не хочешь об этом говорить. Ну и не надо. У меня нет привычки — лезть людям в душу.
— Я не думала, что ты такой хороший.
— А в чем эта хорошесть заключается?
— Ты добрый.
— Но я же тебя развращаю. Хочу с тобой спать. Как с этим?
— Никак. Пойдем.
Она поднялась. Неужели решилась? Глупо спрашивать. Брели по песку, вдыхая соленый морской воздух. Тот словно бы очищал измученные легкие от суеты сует, наполнял их живительной силой.
До «Большой Медведицы» было рукой подать. Когда пришли в номер, отметил, что уже двенадцатый час ночи.
Олеся засуетилась, начала приводить себя в порядок.
— Ладно уже, — вздохнул он. — Иди сюда.
И тут зазвонил телефон. Очень не вовремя. Если бы это был его телефон, он бы даже и не дернулся. Вернее, дернулся бы, чтобы отключить. Но это был тот телефон. Со стоянки, где они с Олесей обнаружили трупы. Поймал ее испуганный взгляд и твердо сказал:
— Я сам. — Взял аппарат и нажал на ОК. Потом собрался с силами и медленно произнес: — Я слушаю.
— Наконец-то! Почему мне все время отвечает твоя баба? — раздался в трубке раздраженный мужской голос. Незнакомый. — Вы заселились?
— Да.
— Паспорт отдал?
— Да.
— Отлично! Я уже здесь.
— Где здесь? — тупо спросил он.
— Поблизости. Слушай внимательно: деньги я положу в багажник «Жигулей», на которых ты приехал. Всю сумму, пять тысяч долларов, как договаривались. Они в плотном белом конверте, конверт в пакете с рекламой сигарет «Мальборо». Можешь не пересчитывать. Ты положишь в машину этот телефон, возьмешь деньги и вместе со своей женой уйдешь в пансионат «Южная ночь». Он в двадцати минутах ходьбы. Надо выйти на шоссе, идти прямо, никуда не сворачивая, там будет указатель. По левую руку. В «Южной ночи» забронирован номер. На супругов Лебедевых. Номер оплачен, все, как договаривались. Неделю можете жить за мой счет, потом делай, как знаешь. Мы с тобой в расчете. Машину я забираю.
— То есть как? — слегка опешил он.
— Не понял, — насторожился собеседник.
— Это моя машина.
— Это моя машина. Ты что, забыл, Леша?
— Это моя машина. Может быть, она и стоит пять тысяч долларов, но я ее пока продавать не собираюсь. Мне на ней еще назад ехать. И я не Леша.
Возникла пауза. Потом его собеседник растерянно спросил:
— А кто ты?
— Вадим.
— То-то я не узнал твой голос! Но постой… Какой еще Вадим? Я видел во дворе белую «девятку»! Это моя машина!
— Это моя машина. Если ты протрешь номер, то увидишь, что последняя буква не «О», а «С». И цифры — семьдесят семь, а не девяносто девять.
— Тогда какого черта…
— А это я у тебя должен спросить, — прикинулся он валенком. — Мы с девушкой ехали, никого не трогали. А нам все говорят, что мы молодожены. Встречают цветами, угощают за счет заведения. В чем дело? Ты вообще кто, парень?
— Значит, ты ночевал в кемпинге! Ты заселился в оплаченный мною номер!
— Могу уйти.
Возникла еще одна пауза. Его собеседник явно был в тупике. Потом спросил:
— А что случилось с…
— С кем?
— Какой паспорт ты оставил у администратора?
— Свой, естественно!
— Слушай ты, сволочь! Какое ты имел право…
