Ознакомительная версия.
Самым трудным было определить имя владельца такого сказочного домика. Людей, как правило, не было видно. Зачастую паслась коза, прыгали кролики, иногда даже лошади. Но все они не могли заменить человека. Поэтому каждый раз приходилось отыскивать ящик для почты, который мог находиться где угодно.
Наконец Дэйв увидел нужное имя за воротами красного дерева, где стоял небольшой грузовичок, у которого был опущен один борт. Он повернул свою машину и остановился за грузовичком на пыльной дороге, вылез из нее, захлопнул дверцу и прочитал надпись на грузовичке: «Доставка продуктов для больных». Ворота были полуоткрыты. К ним была прикреплена надпись: «Продается».
Дэйв толкнул калитку. Тут он заметил двух людей в халатах, которые тащили ему навстречу секцию коричневой металлической кровати. Ниже, на квадратном крыльце, поблескивали хромированные части кресла на колесах. Рядом с ним лежали две кислородные подушки.
Дэйв шагнул в сторону, давая дорогу этим людям, низко опустившиеся ветви деревьев цеплялись за его плечи, под ногами у него трещали засохшие ягоды рябины.
Двайт Инголлс, часто моргая, смотрел на него через запыленное стекло двери. Это был толстый, лысый человек в свитере с высоким воротом, несколько раз завернутым на шее, в видавших виды плисовых брюках в рубчик и шлепанцах из аналогичной ткани. В одной руке у него был листок с напечатанным на машинке текстом, в другой — до половины опустошенный стакан молока. В уголке рта у него виднелся кусочек арахиса, он что-то быстро дожевал, проглотил и нахмурился.
— Мистер Брендстеттер? Еще нет часу дня… если я не ошибаюсь.
— Извините… Оказалось, что ехать сюда не так долго, как я предполагал.
Это было ложью. Дэйв прекрасно знал, что от шоссе до подножия Пасадены не более двадцати минут езды. Но когда ты приезжаешь к человеку раньше назначенного времени, ты можешь узнать что-то такое, что тебе не полагалось узнать. Как правило, это всякие пустяки, но иногда и они помогают.
И он предложил то, что всегда в подобных случаях предлагал, прекрасно понимая, что это пустые разговоры.
— Если желаете, я уеду и вернусь позднее.
— Нет необходимости. Входите. Я уже заканчиваю завтрак.
Инголлс допил свое молоко. Одновременно рукой, державшей бумагу, открыл стеклянную дверь.
— Могу ли я вам что-нибудь предложить? Что-то очень простое. Я не делаю культа из еды. Галету, сардины? В одиночестве не хочется тратить время на стряпню.
— Согласен, сам в таком же положении… — ответил Дэйв. — Спасибо, я поел.
Дверь за ним закрылась. Холла в доме не было. Они сразу оказались в просторной общей комнате с низким потолком, стены которой до половины были отделаны панелями красного дерева, а сверху обиты белым пластиком. Встроенные книжные шкафы. Кирпичный камин с аркой. Кресло, кушетка и кофейный столик, купленные примерно лет шестьдесят назад, удобные и прочные. Чехлы и подушки из веселого простого материала. Ковер можно было описать одним словом — огромный. Восточный рисунок яркий, кое-где слегка потертый, но все еще богатый. Краски ковра повторялись витражными стеклами в верхней части окон. Искусственные стилизованные цветы и листья.
— Садитесь, я выйду к вам через минуту.
Инголлс вышел в соседнее помещение. Старый водопровод издавал рычащие звуки, плескалась вода. Дэйв надел очки и принялся изучать книги на полках. Райт Морисе, Натаниэл Вест, Х.Л. Дэвтс и Томас Вулф, первое издание, виденное им в доме Эйприл Стэннард. Тут также имелось собрание писем Вулфа — толстенный том в мягком черном переплете. Рядом с ним тоненький томик в бежевой обложке. Западный журнал Томаса Вулфа. Потерянные страницы. Он взял его в руки и раскрыл. Введение и издание Двайта Инголлса. 1958 год.
Шлепанцы на войлочной подошве ступали бы совершенно бесшумно по толстому ковру, но скрип старых досок сказал Дэйву, что Инголлс сейчас подойдет. Наружная дверь открылась с характерным стоном, когда голос Инголлса зазвучал снаружи. Ему ответил один из грузчиков. Дэйв сунул очки обратно в карман. На крыльце загрохотало кресло на колесах, его, очевидно, тоже должны были увезти. Дэйв опустился на кушетку. Наружная дверь закрылась. Вернулся Инголлс.
— Так-то оно, — заговорил он живо, — так-то!
Он где-то оставил стакан из-под молока, недоеденный бутерброд и газеты. Сейчас он сел на стул возле лампы под абажуром в форме груши. Сама лампа представляла собой арабский кувшин для воды из меди, абажур на ней был из джутовой ткани коричневого цвета. Чистая экзотика. Стол, на котором находилась лампа, был завален книгами в бумажных переплетах, литературными еженедельниками, брошюрами. Среди них Инголлс разыскал скомканную пачку сигарет, запустил в нее пальцы, но ничего не выудил. Он смял ее окончательно и швырнул в пепельницу тоже чеканной работы, уже заполненную окурками.
Дэйв протянул ему пачку.
— Благодарю. Что вас интересует в отношении Джона Оутса?
— Он умер.
Дэйв чиркнул спичкой.
Инголлс нагнулся к нему, чтобы прикурить.
— Мне об этом сказали в книжном магазине. Утонул. Позор!
— Почему позор?
— Он прекрасно плавал.
— Совершенно верно. Он был замечательным пловцом. Поэтому моя компания не уверена, что это действительно несчастный случай. «Оутс и Норвуд» далеко отсюда, за сотню миль. Вы все еще ездите туда?
Я время от времени туда звоню. Ездить туда теперь пег смысла. После того, как ушел Джон, они сильно сдали свои позиции.
— Магазин мне тоже показался не процветающим, — согласился Дэйв. — Пыльно и грязно. На полках пустые места. Почему?
— Джон был знатоком книг, прирожденным книжным торговцем. Норвуд вошел в дело, только по дружбе. — Слабая улыбка. — Раньше он продавал страховки.
Улыбка стала задумчивой.
— Вообще-то у него есть хватка, он мог бы справиться, но то, что ему пришлось выплатить Джону его долю, истощило его денежные запасы.
— Вам известна сумма?
На крыльце зазвучали шаги, раздался звон и скрип. Очевидно, грузчики снова тащили что-то на машину. Инголлс повернул туда голову, прислушался к тому, что там творится. Прошло не меньше минуты. Потом, очевидно, с грохотом закрыли борт грузовика, хлопнула дверца, зачихал мотор. Инголлс продолжал слушать, пока не затихли все звуки. Тогда он вспомнил про Дэйва.
— Извините, что вы сказали?
— Не знаете ли вы, сколько Норвуд выплатил Оутсу?
— Мне только известно, что, когда я в последний раз был в книжной лавке, а было это, — он поднял глаза к потолку, — месяц, нет, пожалуй, шесть недель назад, Ева Оутс, как выражаются мои студенты, «ела поедом» Норвуда из-за этого. Они находились в задней комнате и не слышали, как я вошел в магазин. Она называла Норвуда «сентиментальным дураком» за то, что он слишком много дал денег ее мужу. Бывшему, разумеется, мужу.
— Все эти деньги ушли на оплату больничных счетов, — сказал Дэйв. — Сбережения Оутса и много сверх того.
— Именно это ей и говорил Норвуд. Она же возражала, говоря, что он лежал в окружной больнице. На средства мэрии. Бесплатно, иными словами. Поскольку у него уже не было доли в бизнесе и никаких других источников дохода, он имел право на средства благотворительности. Свои деньги он потратил неизвестно на что, выбросил на ветер.
— Восхитительная женщина, — сказал Дэйв.
— Она всегда была самым несгибаемым членом фирмы. В денежных вопросах она разбиралась лучше любого мужчины. Такой магазин, как этот, должен всегда располагать свободными средствами, чтобы иметь возможность приобретать антикварные книги. А это может случиться в любую минуту. Оутс и Норвуд пользовались хорошей репутацией. Прекрасные, редкие книги. Ах, я не знаю…
Инголлс вздохнул, рот у него скривился, на лице появилось жалобно-разочарованное выражение.
— Возможно, даже располагая капиталом, у Норвуда ничего не получилось. Книг он не знает. Все закупки производил Джон.
— А Ева?
Тот презрительно махнул рукой.
— Она умела только торговаться, ведала ценами. Но не знала, что купить, где и когда. Понимаете, это талант, инстинкт. Он у вас или есть, или его нет. У Джона он был. А поскольку Ева и Норвуд его начисто лишены, я не верю, что эта лавка еще долго просуществует. Раньше они всегда рассылали своим постоянным покупателям потрясающие каталоги.
Порывшись в ворохах печатного материала на столике, он, разогнав дым от сигареты, вытащил белый буклет и протянул его Дэйву.
— Вот вам пример удачного хода, которыми был так знаменит Джон, — сказал Инголлс. — И он делал это неоднократно. Не в каждом каталоге можно найти такую подборку книг. Отдельные экземпляры были первоклассными. Такие каталоги появлялись несколько раз в год. После того, как он ушел…
Он забрал у Дэйва буклет и положил его на место.
Ознакомительная версия.
