В 2000 году, после того как тринадцать смертников в иллинойсских тюрьмах были признаны ошибочно обвиненными, тогдашний губернатор штата Джордж Райан объявил мораторий на смертную казнь. Этот человек долгое время выступал за смертную казнь, однако теперь он заявил, что не может долее поддерживать систему, которая «вплотную приблизилась к кошмару — государство отнимает жизнь у невиновного». Бывший член Верховного суда Сандра Дэй ОʼКоннор высказалась в том же духе: «Казнь юридически и фактически невиновного человека органически противоречит нашей конституции».
Противники смертной казни пустились на поиски своего рода Грааля — только довольно мрачного Грааля: требовалось найти именно такой случай, когда был казнен невиновный. В книге «Смертная казнь» (2002) Стюарт Баннер отмечает: «По-видимому, только перспектива убить невиновного человека может вынудить большинство людей пересмотреть свое отношение к смертной казни. Тех, кого не тревожит статистика, неравномерное распределение смертных приговоров среди черных и белых или непригодность этого метода для устрашения и профилактики, мысль, что конкретный человек может пасть жертвой непоправимой ошибки, все же заставляет задуматься».
Несколько сомнительных случаев уже имелось. В 1993 году в Техасе был казнен Рубен Канту, приговоренный за убийство во время ограбления. Спустя много лет другой человек, также бывший жертвой этого ограбления, однако оставшийся в живых, признался хьюстонской «Кроникл», что полицейские заставили его опознать в Канту стрелка, хотя сам он считал его невиновным. Окружной прокурор Сэм Милксэп, который вел это дело и прежде выступал за смертную казнь («Я вам не яйцеголовый либерал с наивно вытаращенными глазами»), признался, что его угнетает мысль о вероятной ошибке и ее роковых последствиях.
В 1995 году в Миссури был казнен Ларри Гриффин — его уличили в стрельбе из автомобиля. Дело опиралось главным образом на показания профессионального преступника по имени Роберт Фицджеральд, который и прежде играл роль информатора, а в тот момент подпадал под программу по защите свидетелей. Фицджеральд утверждал, что на месте преступления оказался случайно, у него, дескать, автомобиль сломался.
Однако уже после казни Гриффина Фонд юридической защиты и образования при Национальной ассоциации содействия цветному населению провел независимое расследование, в ходе которого выяснилось, что человек, раненный в том эпизоде, отказывался опознать в Гриффине нападавшего. Более того, полицейский, который первым прибыл на место происшествия, сомневался, чтобы Фицджеральд мог быть свидетелем перестрелки.
Однако в этих случаях не удавалось получить безоговорочное доказательство того, что казнен был «юридически и фактически невиновный человек». В 2005 году прокурор города Сент-Луис Дженнифер Джойс в свою очередь провела расследование дела Гриффина после того, как ей представили «убедительные», на ее взгляд, доказательства в пользу вероятной его невиновности. Два года проверки улик и повторных допросов свидетелей, прежних и вновь объявившихся, привели Джойс и ее команду к выводу: «Этот человек был казнен заслуженно».
Член Верховного суда Антонин Скалья в 2006 году вместе с большинством проголосовал за сохранение смертной казни в Техасе. Свое мнение он сформулировал следующим образом: в современной юридической системе не имеется «ни одного случая — ни единого, — когда было бы с очевидностью доказано, что человек был казнен за преступление, которого он не совершал. Если бы в последние годы такое событие произошло, нам бы не пришлось его специально разыскивать: имя невинно осужденного выкрикивалось бы с крыш домов».
«У меня очень простая задача, — писал Уиллингэм Элизабет Джилберт в сентябре 1999 года. — Пытаюсь всеми силами помешать им убить меня. Вот и все».
В первые годы заключения Уиллингэм обращался к своему адвокату Дэвиду Мартину с мольбой о помощи. «Вы не представляете себе, как тяжело находиться здесь, с людьми, рядом с которыми я никак не должен был оказаться», — писал он. Какое-то время с ним в одной камере сидел Рикки Ли Грин, серийный убийца, который имел обыкновение кастрировать свои жертвы, а затем наносить им удары ножом до тех пор, пока они не истекут кровью. Среди погибших от его рук был и шестнадцатилетний мальчик. (Грин был казнен в 1997 году.) В другой раз к Уиллингэму подселили парня с уровнем интеллекта ниже семидесяти и эмоциональным развитием дошкольника — этого несчастного идиота изнасиловал другой заключенный.
«Помните, я писал вам, что у меня появился новый сокамерник? — писал Уиллингэм родителям. — Умственно отсталый парнишка. Так вот, у нас тут сидит один подлый трус (тот самый, с которым я поцапался месяц тому назад), и он, оказывается, насиловал моего сокамерника три недели подряд». Уиллингэм писал, что его тошнит при мысли об изнасиловании «парня, который и защитить-то себя не может».
Поскольку Уиллингэм числился детоубийцей, он и сам подвергался нападениям. «Тюрьма — опасное место, а уж если сидишь по такому делу, как мое, на нормальное отношение можешь не рассчитывать», — сообщал он родителям.
Однажды он дал отпор другому заключенному и после этого делился с другом: «Если бы я не сумел постоять за себя, несколько человек были готовы избить меня, или изнасиловать, или…» — на этом он прервался.
Со временем в письмах Уиллингэма близким все отчетливее прорывается отчаяние. «Грубое это место, тут и сам загрубеешь, — то и дело повторяет он. — Я пытаюсь не озлобляться, но устоять нелегко. Все время, что я здесь нахожусь, чуть ли не каждый месяц казнят очередного приговоренного. Жестоко и бессмысленно… Мы не живем, мы просто кое-как существуем».
В 1996 году он писал: «Я все время пытаюсь понять, как так случилось: у меня была жена и трое прекрасных малышей, которых я любил, и вот теперь моя жизнь заканчивается таким образом. Порой кажется, что все бессмысленно… За три с половиной года, что я здесь нахожусь, никогда я еще с такой остротой не ощущал пустоту и бесполезность жизни». После этого пожара, писал он, ему все время кажется, что его жизнь кто-то медленно уничтожает.
Смертники размещаются в своего рода тюрьме внутри тюрьмы: тут не предусмотрены спортивные и образовательные программы, поскольку не ставится задача реабилитации.
В 1999 году, после того как семеро заключенных попытались сбежать из Хантсвилла, Уиллингэма вместе с четырьмястами пятьюдесятью девятью другими обитателями камер смертников перевели в более надежную тюрьму в Ливингстоне, штат Техас. Двадцать три часа в сутки Уиллингэм находился в полной изоляции в камере площадью шесть квадратных метров. Он пытался развлекаться, сочиняя стихи и рисуя («по-дилетантски», как сам он говорил). В стихотворении о детях он писал: «Вы были самым прекрасным, что есть на земле».
Джилберт как-то раз попыталась слегка отредактировать его стихи, но Уиллингэм возразил, что это не произведения искусства, а неуклюжее — какое уж есть — выражение его чувств. «По-моему, если я начну отделывать их, придавать им художественную форму, пропадет то, ради чего я вообще пытался писать», — объяснил он.
Все попытки занять себя помогали мало. Уиллингэм отмечал в дневнике, что разум его «с каждым днем слабеет». Он перестал тренироваться и потолстел. Усомнился он и в вере: «Бог, который печется о каждом своем творении, не покинул бы невинного». Ему уже стало все равно, как относятся к нему другие заключенные, не попытаются ли снова напасть. «Внутри я уже мертв, что мне бояться смерти?» — писал он.
Всех, кого он узнал в тюрьме, одного за другим казнили. Клифтона Рассела-младшего, который в восемнадцать лет зарезал человека. В последнем слове он сказал: «Я за все благодарю моего Отца Небесного — я готов». Джеффри Дина Мотли, похитившего женщину, а потом застрелившего ее. Его последние слова были: «Мама, я люблю тебя. Прощай!» Джон Фиренс, который убил соседа, тоже незадолго до казни обратился к Богу. Он сказал: «Надеюсь, Он простит мне содеянное».
С некоторыми из товарищей по заключению Уиллингэм сошелся, хотя и знал, что они совершили жестокие преступления. В марте 2000 года казнили приятеля Уиллингэма, двадцативосьмилетнего Пончая Уилкерсона, который застрелил продавца во время налета на ювелирный магазин. После этого Уиллингэм написал в дневнике, что он ощущает «пустоту, какой не знал с тех пор, как потерял своих девочек». Спустя еще год другой приятель Уиллингэма, которому настала очередь идти на казнь, попросил его о необычной услуге — нарисовать для него цветок. «Вот уж не думал, что буду рисовать самую обычную розу чуть не со слезами на глазах, — писал Уиллингэм. — Самое тяжелое было, что я понимал: это — последний раз, больше я ничего не смогу для него сделать».
Был среди заключенных Эрнест Рэй Уиллис, чье дело до странности напоминало дело Уиллингэма. В 1987 году Уиллис был осужден в Западном Техасе за поджог, ставший причиной смерти двух женщин. Уиллис пояснил следователю, что он заночевал у друзей в гостиной, на диване, а когда проснулся, дом был полон дыма. По его словам, он попытался разбудить одну из женщин, которая спала в соседней комнате, но дым и огонь помешали ему войти, и он поспешил удрать, пока весь дом не был объят пламенем.
